Марина Дяченко - Ведьмин зов

— Ивга, нет, я вас не брошу!

— Пошла отсюда! — Ивга оскалилась. — Вон из моей машины!

Она толкнула Эгле прицельно и сильно, с неожиданной яростью. Эгле растерялась.

— Что не понятно?! — кричала Ивга. — Это моя машина, вон отсюда, сучка!

Эгле, потрясенная, позволила вышвырнуть себя на обочину. Прошло всего несколько секунд; Ивга тяжело дышала.

— Спрячьтесь, они не найдут. Сделайте это для меня, снимите груз с моей больной совести, пожалуйста, выживите, Эгле. Я вас прошу…

Взвизгнув покрышками, машина сорвалась с места. И почти сразу возник рев моторов позади — оттуда, где осталось селение Тышка.

Женщина стояла перед Мартином, грудь ее поднималась и опадала — грудь, которую он знал до мельчайшей родинки:

— Куда ты идешь? Разве ты не хочешь выжить? Разве тебе некого любить?

— С дороги, — сказал Мартин и шагнул вперед, держа нож наготове. Эгле протянула к нему руки:

— Это место любви. Ты несешь сюда ненависть. Остановись, брат, нам есть что тебе предложить!

— Я не торгуюсь.

— Умоляю, одну секунду. — Она опустилась на одно колено, преграждая ему путь. Смиренно склонила голову, потом посмотрела снизу вверх. Мартин остановился.

Эгле закусила губу — таким знакомым, таким трогательным жестом.

— Ведьмы могут не только отнять, но и подарить. Разве ты не хочешь вернуть, что потерял? Любовь твоей матери? Любовь твоей девушки?

Ее голос звучал бархатно, легкая хрипотца делала его объемнее, нежнее, убедительнее:

— Я не вру. Ничем и никем не надо жертвовать. Просто позволь твоим сестрам любить тебя. Принимать тебя. Делать тебя счастливым.

Она смотрела ему в зрачки блестящими умоляющими глазами:

— Пожалуйста, брат. Пощади, и мы… одарим тебя всем, что пожелаешь.

Над холмом, в прояснившемся синем небе, медленно поворачивался пестрый вихрь.

Эгле успела отступить в сторону и пригнуться за сухим кустарником, белым от инея, колючим. Воя моторами, по трассе пронеслись три автомобиля и три мотоцикла, целый кортеж. Эгле успела заметить трепыхающиеся самодельные флажки — текст на скорости не читался, но Эгле знала, что там было написано.

Они гнались за Ивгой. За одной-единственной рыжей Ивгой на ее «Кузнечике». Эгле заорала, запрокинув голову, сжав кулаки; они не слышали ее вопля, моторы ревели, унося их вперед на дикой скорости.

«Спасти нельзя. Шансов нет».

Ей вспомнился запах бензина в заброшенном доме и надпись «Новая Инквизиция» на ее животе. Эгле побежала — прочь от дороги, в горы. В лес. В глушь.

Туман стелился над дорогой, туман с привкусом гари. Туман заволакивал сознание. Погоня приближалась, но и место, где она высадила Эгле, отдалялось. Нет, девочку не найдут. Только бы она не заблудилась.

Их машины показались в зеркале заднего вида — два внедорожника-«Быка», спортивный «Волк», три мотоциклиста. Над крышами мотались самодельные вымпелы. Ивга едва успела их разглядеть, как хлопнул выстрел, и «Кузнечик» повело. Ивга вывернула руль — интуитивно, машину закружило на пустой трассе, сработала подушка безопасности.

Когда Ивга в следующий раз открыла глаза, они уже были рядом. Мотоциклист в шлеме целился из двустволки в упор:

— Выкинь оружие!

Ивга вытащила из кармана куртки и бросила на дорогу пистолет Мартина. Помотала головой, приходя в себя. В ушах звенело, но в целом она поживала сносно: выбирая машину, Клавдий полагал безопасность главным условием.

Оба ее одноклассника были здесь: Лысый и Менеджер. Но братья… братьев, к счастью, не было.

— А где вторая?!

— Понятия не имею. — Ивга прижала ладонь к лицу, будто пытаясь убедиться, что глаза и нос на месте. — Она такая же ведьма, как любой из вас.

Лысый и Менеджер переглянулись.

— Трибунал Новой Инквизиции приговорил тебя к смерти, — сказал Менеджер. — Приговор будет исполнен немедленно!

— Напиши без ошибок слово «трибунал», — сказала Ивга, — и мы, может быть, договоримся о переэкзаменовке.

Он хотел бы ее ударить. Но не посмел. Ивга видела таких студентов — указание на их невежество бесило их. Но в глубине души они плакали о своем невежестве.

— Васил Заяц, — медленно сказала Ивга. Он дернулся: она вспомнила его имя.

— Тебе досталось. — Она кивнула. — Ты ведь не родился уродом и садистом. Тебя таким сделали.

— Ты бы заткнулась, — сказал он, трясясь.

— У тебя все нормально в семье? Дети? Работа?

— Заткнись!

— Тогда зачем ты хочешь насиловать? Я не обвиняю. Но ты понимаешь, что с тобой, человеческим существом, происходит?

У него исказилось лицо, и Ивга поняла, что пора замолчать. На ринге она против него не выстоит, особенно после подушки безопасности в лицо.

Мотоциклисты выгружали из внедорожников канистры с топливом и вязанки дров — натуральных, собранных в лесу. Не хотелось бы, чтобы они в деталях подражали тому ролику, тоскливо подумала Ивга. Холодно… И очень мерзко.

Они совещались — по-видимому, ровно о том, о чем она подумала. О деталях. Тридцать лет назад они, конечно, соблюли бы канон даже на снегу, но с тех пор присмирели. Они совещались и, кажется, ссорились, а Ивга думала: жив ли Мартин. И где сейчас Эгле.

Эти люди демонстрировали друг другу готовность, цинизм, жестокость. Но видно было, что публичных казней они до сих пор не устраивали. До сегодняшнего утра. Ивга поглядывала в сторону байкера с двустволкой: его, кажется, легко было спровоцировать. Пиф-паф, нарваться на выстрел в упор.

Лысый будто почувствовал ее намерение. Вдвоем с кем-то еще они взяли ее под локти, потащили к сосне у дороги, завели руки назад и защелкнули на запястьях наручники.

Туман в ее голове рассеялся. Теперь она не могла понять, как здесь оказалась. Как завела сама себя в глухой кошмарный угол. Слишком спокойно жила, слишком привыкла к безопасному миру, в котором «дорогая госпожа Старж» была уважаема и ценима, как императрица. Что за изломанные пути, что за старая, не до конца осознанная вина, что за стремление к саморазрушению? К искуплению — чего?!

Разгрузив дрова, они отогнали подальше свои машины, покосившийся «Кузнечик» так и остался стоять на обочине. Пыхтя, они обложили ее вязанками — при этом, кажется, избегали смотреть друг на друга. Потом один вытащил видеокамеру.

— Прикрыли рожи, — сказал другой.

Они поспешно натянули кто мотоциклетный шлем, кто матерчатую маску с прорезями для глаз и рта, кто шарф почти до бровей.

— Номера в кадр не войдут? — спросил один из мотоциклистов, очень молодой. Ивга вдруг поняла, что это сын Васила Заяца, Менеджера. Сын. Семейный подряд. А не было ли юных ведьм в их семье?!

— Номера потом замажем, — сказал оператор.

— Васил, — сказала Ивга. — Если девочка рождается ведьмой, это не ее выбор, ты же помнишь?