Марина Дяченко - Ведьмин зов

— Фу, накурили тут, свиньи, сейчас проветрим… Ивга, ну что вы? Садитесь! Поехали!

Вершина холма приближалась теперь с каждым шагом, но идти становилось все тяжелее. Стебли травы, казалось, пытались удержать его, спутать, захлестнуть, повалить.

Та, что сидела на холме, молча глядела на него. Теперь Мартин мог различить ее лицо. Солнце отражалось в ее рыжих волосах. Молодые ясные глаза смотрели на него сквозь упавшие на лицо пряди — как если бы она ждала его, и ждала с огромным нетерпением.

Ему захотелось спрятать кинжал за спину, но он переборол секундную неловкость и пошел дальше, сжимая рукоятку в опущенной руке.

— Впереди инквизиторы, — сказала Эгле, — держитесь как ни в чем не бывало. Я нас прикрою.

За спиной остался тлеющий лес. Ивга увидела впереди инквизиторский микроавтобус — у нее оборвалось сердце. Этого она ждала и боялась всю дорогу.

Ее нога сама собой нажала на тормоз.

— Не вздумайте разворачиваться, — быстро сказала Эгле. — Нельзя останавливаться, вперед!

Ивга снова тронула машину. Расстояние между внедорожником и патрулем сокращалось, как в кошмарном сне — ближе, ближе. Усталый пожилой инквизитор стоял посреди дороги и смотрел, казалось, прямо на нее. Ивга обреченно остановила машину и опустила стекло.

— Проезжайте. — Инквизитор отступил и нетерпеливо махнул рукой. — Не замедляйте движение!

— Скорее, — прошептала Эгле.

Ивга тронулась, не веря себе. С трудом удерживала руль мокрыми ладонями. То и дело смотрела в зеркало — инквизиторский автобус теперь отдалялся, отползал, пока не скрылся за поворотом. Эгле, сидя рядом, рассмеялась:

— А вы мне не верили, что ли?

Ивга молчала несколько долгих минут. Ее трясло.

— Не волнуйтесь, — сказала Эгле мягко. — Я хорошо умею прятаться, отводить глаза, он не почуял нас, а увидел в машине двух старых фермеров… Мы свободны, они нам больше не страшны.

— Если все ведьмы так могут… — хрипло начала Ивга.

— Не все ведьмы так могут. — Эгле самоуверенно помотала головой. — Так могу я, потому что я прошла чистый обряд, и мне страшно досадно, что никто пока не знает. Меня распирает от этой тайны. Так хочется бежать, кричать, всех радовать: люди! Теперь все будет по-другому! Никакой Инквизиции, все!

Она рассмеялась, потом осеклась:

— Ивга, я выгляжу дурочкой, да? Я не могу остановиться… мечтать… я сама поставлю об этом фильм. О том, как люди вернули себе инициацию без скверны. Это достояние не только ведьм — всего человечества! У меня будет эпическая драма с элементом притчи. История потери сокровища, поисков его — и нового обретения… Ивга, у вас такое напряженное лицо. Что вас беспокоит? Нет, я не заговариваюсь, я не сошла с ума. Я счастлива.

А что, если ей поверить, подумала Ивга и содрогнулась. Так хочется поверить. Что, если она права, а не я? Если чудо возможно?!

Почти пустая дорога вела мимо неглубокой узкой речки, быстрой, пенной, похожей на кружевную ленту. Дорога опять была почти пуста.

— Вам поставят памятник, — серьезно сказала Эгле. — При жизни. Я настаиваю. Вы вернули человечеству его сокровище — чистую инициацию. Я могу посоветовать скульптора. Лучший скульптор на сегодняшний день, поверьте профессионалу.

Чудо возможно, повторяла про себя Ивга. Я сама была свидетелем чуда… исполнителем чуда… Я должна ей верить, или сойду с ума.

— Эгле, а как вы будете… лечить Мартина? Откуда вы знаете, что вы целительница?

— Ну… откуда вы знаете, что сейчас день, что мы едем вдоль речки? Это просто реальность, то, что я вижу глазами, чувствую, слышу… Когда я доберусь до Мартина, я пойму, как его лечить, — представьте, что утенок прыгает в воду и понимает, как плавать.

Она говорила уверенно и беспечно. Ивга глубоко вдохнула и выдохнула; чудо подошло совсем близко. Мартин…

— Мартин поправится, — сказала Эгле мягко. — Он будет так рад, что не надо больше Инквизиции, ничего этого не надо. Мы поедем в путешествие… в круиз. Мартин станет артистом или адвокатом. Или автогонщиком. Но не инквизитором, нет, никаких больше колодок, тюрем…

Она прикрыла глаза и мигнула, дернув щекой:

— Странно. Хочу спать, но, когда закрываю глаза, снова вижу ракушку. Иду по ней, по спирали, к центру, а центр все глубже… Может, мне пока не надо спать?

— Не надо, — прошептала Ивга.

— Что с вами? Мне сесть за руль?

Ивга отлично помнила эти симптомы. Несколько часов, пока длится шлейф после инициации, пока ведьма помнит собственную личность, обряд стоит у нее перед глазами, будто сон наяву или навязчивое видение. Ракушка здесь — значит, чуда не случилось и права Ивга в ее отчаянии, а не Эгле с ее надеждой.

Ивга увидела телефонную будку у дороги и затормозила:

— Эгле, я на секунду.

Шатаясь, она прошла к будке. Прижала к щеке тяжелую железную трубку. Несколько раз повторила номер в уме.

Положила трубку на место и вышла.

Один звонок — и они окажутся в Инквизиции Ридны. Один звонок — и Эгле убьют, не тратя времени на выяснение. Один звонок…

Эгле нетерпеливо ждала в машине:

— Нам ведь надо спешить?

— Эгле, — сказала Ивга. — Вы умеете прятаться. Бегите. Езжайте куда хотите. Действующие ведьмы тоже ведь живут, иногда долго, иногда даже счастливо.

— Не понимаю. — Эгле смотрела с тревогой. — Ивга, да что с вами? Мы едем к Мартину, в Вижну!

— Клавдий убьет вас, как только увидит.

— Не убьет, потому что вы ему объясните. Он вас послушает. Вы его убедите. Пусть даст мне возможность доказать — я вылечу Мартина на его глазах. И когда он убедится — я наконец-то смогу разделить эту радость со всеми. Я скажу — приходите, ведьмы, больше вам не надо таскать с собой учетное свидетельство и унижаться на контроле. Настал мир без Инквизиции — это же мечта Клавдия тоже…

Она замолчала, всматриваясь Ивге в лицо:

— Вы мне не верите?!

Ивге малодушно захотелось оставить ее, дойти до ближайшего моста и прыгнуть вниз головой. Но она уже понимала, что придется возвращаться. И придется смотреть Клавдию в глаза.

До вершины холма оставалось несколько десятков шагов, когда они снова вышли ему навстречу — на этот раз старуха тащила Майю с грубой веревкой на шее:

— Стой. Или она опять умрет.

Майя заплакала. Мартин остановился.

— Она привела тебя сюда, — с отвращением сказала старуха. — Она виновата!

Майя разрыдалась в таком горе, что Мартин задышал быстрее. Ему больно было смотреть на несчастную девочку.

— Великая Мать любит всех своих детей, — сказал он медленно. — Всех. Майя исполнила ее волю. Ты не пойдешь против воли Великой Матери.

— Мартин, — давясь слезами, прошептала Майя. — Ты ведь этого не сделаешь?! Она любит тебя! Как же ты можешь?! Я тебе верила, я всегда тебе верила, неужели ты такой… инквизитор?!