Борис Конофальский - Башмаки на флагах. Том первый. Бригитт [СИ]

— Максимилиан, позовите ротмистра Бертье, — наконец говорит Волков. — А вы, господа, присаживайтесь.

Отец и сын Гренеры садятся на раскладные стулья. Младший Гренер спокоен и серьезен, а его отец расстроен, он чувствует и свою вину в произошедшем.

Вскоре появляется Гаэтан Бертье, лицо его все еще выглядит ужасно, и рука его еще перемотана тряпкой, но сам он весел. Он всегда бодр и весел. Это кавалеру и нравится в нем.

— Друг мой, как вы себя чувствуете? — спрашивает Волков, когда ротмистр появляется в шатре.

— Отлично, кавалер, отчего вы спрашиваете?

— Ваш вид не так хорош, как ваш дух, — замечает Волков.

— Чепуха, я готов к новому сражению, а руку. Ерунда, пустое.

— А лицо, голова?

— Говорю же вам, пустое, синяки, и только, старший брат мне ставил синяки поярче и почаще.

— Ну хорошо, — Волков чуть подумал. — Гаэтан, вы ведь мои земли знаете лучше меня.

— Думаю, что так и есть, — согласился Бертье. — Если бы вы любили охоту, то, может, знали бы свои земли не хуже. Но ведь вы не любите охотиться…

— Да, не люблю, не люблю… И сейчас как раз потребуется ваше знание окрестностей. Вы ведь охотились вокруг холмов.

— Конечно, я же убил там огромного волка, я привозил его в Эшбахт, его шкура у вас дома. Да, того волка я как раз убил чуть южнее южного холма. И кабанов я там бил во множестве, в кустах их сотни.

— Прекрасно. Значит, вы с теми местами знакомы. — подытожил Волков. — Гаэтан, прошу вас, друг мой, возьмите полдюжины людей из ваших, что охотились с вами, езжайте в Эшбахт; я надеюсь, Еган не угнал моих лошадей и собак в Мален. Возьмите лошадей и собак и езжайте к холмам, — тут кавалер замолчал.

— И что, набить побольше кабанов? — поинтересовался Бертье.

«Ну какие еще кабаны? Эх, этому храброму и лихому человеку еще бы ума немного». Волков изобразил кислую мину:

— Нет, Гаэтан. Пропал барон Дениц и его друг кавалер Редль.

— Я слышал, что барон был ранен и отправился к себе домой.

— Да, но до дома он не доехал. Мы можем только гадать, где он.

— Я понял, мне нужно его найти, — догадался Бертье.

— Да, нужно его найти, может, ему нужна помощь, нужно обыскать окрестности от холмов до лачуги монаха и до самой границы моих владений.

— Я отправляюсь немедленно, — сказал ротмистр.

— Я очень на вас рассчитываю, Гаэтан, — произнес кавалер.

Не успели еще уйти Бертье и Гренеры, не успел Волков допить вино из кубка, как появился Максимилиан и доложил:

— Парламентеры с того берега просят разрешения прибыть к нам.

— Подавайте одеваться, Максимилиан, — ответил кавалер.

Все было как положено, все было согласно воинским ритуалам. Победитель говорил с побежденными. Он сидел на стуле у своего роскошного шатра, под своим роскошным знаменем, в своих роскошных доспехах. Весь его выезд стоял за ним, все офицеры были тут же, подле него.

Погода стала совсем дурная, повалил снег большими мокрыми хлопьями, река стала темной и серой, как старый свинец. Парламентеров было трое. Двое военных и один седой, видно, из важных господ, он был в шубе и большом дорогом берете.

Лодке с парламентерами велели причалить там, где на берегу были сложены умершие от ран пленные. Пусть видят.

От лодки до шатра их вели под конвоем из шести лучших человек, конвоем руководил сам Карл Брюнхвальд.

Когда они подошли к шатру, Волков узнал того, что был в шубе. По бородавке на губе узнал, это был глава гильдии лесоторговцев и член консулата кантона Брегген Вехнер. Он торговался с ним из-за плотов, что проплывали по его половине реки.

Пришедшие, взобравшись на холм, на котором стоял шатер, поклонились кавалеру. Он не удостоил их ответом. Нечего, пусть знают свое место. Тогда один из офицеров, что шел с Вехнером, представился и представил своих спутников.

— Рыцарь Божий, Защитник Веры и меч Господа, Иероним Фолькоф фон Эшбахт, коего прозывают Инквизитором! — звонко прокричал Максимилиан, выйдя чуть вперед.

— Мы знаем, с кем имеем дело, — произнес Вехнер. — Зачем вы нас звали, господин Эшбахт?

Он стоял на холодном ветру под мокрым снегом в одних тонких чулках и легких туфлях. Кажется, он не предвидел погоду и теперь торопился уехать с этого холодного и негостеприимного берега.

Волков взглянул на его промокшие чулки и ответил:

— Я Рыцарь Божий, слуга Святой Матери Церкви, мне претит зверообразная жестокость, коей славятся все племена, что проживают в горах. Я надеюсь, что среди пленных не все еретики, предавшие Бога, а есть и истинные верующие и почитающие Папу, наместника божьего. А также я верю, что и среди плененных мною, отрекшихся от Бога, найдутся честные сердца, которые найдут путь обратно в лоно Матери Церкви. И посему я не уподоблюсь вашей дикой ярости и звериной кровожадности, убивать пленных не стану. Я предлагаю кантону Брегген выкупить всех своих пленных. За каждого пленного солдата я прошу десять талеров, за сержанта двадцать, за офицера сто.

Он сделал знак Рене, и тот вынес и протянул Вехнеру бумаги:

— Списки взятых в плен и все еще живых, — сказал Рене.

Член консулата кантона Брегген и глава гильдии лесоторговцев взял бумаги и, даже не взглянув на них, сообщил с пафосом:

— Совет кантона Брегген рассмотрит ваше предложение на первом же заседании.

Волкова перекосило от такого высокомерия.

«Рассмотрит на первом же заседании? Ах, так?»

Но виду он не подал, а произнес холодно и спокойно:

— Хотелось бы добавить, что с сего дня я больше не буду кормить ваших людей, так как хлеба и моим людям не хватает. Да хранит Господь тех, кто верует в него.

«Ну что, это ускорит рассмотрение моего предложения?»

Вехнер, видно, не ожидал такого поворота, взгляд его стал немного испуганный, и, видя это, кавалер продолжил:

— Тех, что помрут, да примет Господь их заблудшие души, я велю выкладывать на берег, чтобы с вашей стороны их было видно, путь матери и жены придут попрощаться.

Теперь и Вехнер, и оба офицера, что были с ним, стояли мрачные, под стать погоде. Ветер трепал бумаги в руке члена консулата, и тот долго не находил, что сказать. Пока, наконец, не произнес:

— Я сделаю все, чтобы ускорить решение по этому вопросу.

— Я очень на то рассчитываю; кстати, если завтра мне вернут всех моих людей, что схвачены на вашем берегу, то я буду кормить ваших людей целых три дня, — добавил вальяжно Волков, словно это не очень его волнует.

— И скольких ваших людей мы, по-вашему, удерживаем? — поинтересовался Вехнер.

Это был вопрос с подвохом. Как ни ответь на него, все равно дашь врагу нужную ему информацию. Волков на такие хитрости никогда бы не попался.

«Ты еще и хитрить тут надумал!»

Он уже не собирался разыгрывать из себя святого человека, он уже рычал: