Маргарита Блинова - Война за ведьмино наследство [litres]

Пока Вовс прощался с иллюзиями и содержимым желудка, мы с девчонками организовали на кухне семейный совет. Ким сидела во главе стола и репетировала грозный взгляд. Более жалостливая Тина кромсала ножом хлеб в попытке приготовить бутерброды. Я инспектировала бабкины запасы снадобий и зелий в поисках чего-то, что облегчит другу страдания.

Отодвинув баночки с быстродействующим ядом как самый радикальный способ решения проблем, нашла склянку с энтеросорбирующим порошком, дезинтоксикационные средства и противодиарейные гранулы. Хоть что-то да поможет.

Друг вышел на наш суд спустя полчаса. Прошаркал к столу, рухнул на заботливо выдвинутый для него табурет, подпер, горемыка, голову руками и начал каяться.

Тина была права, Вовс влюбился. Давно и безнадежно. Его тайной страстью стал Холдонский университет, если чуть более конкретно, то факультет философии, возглавляемый светилом данной области – профессором Урпалаки.

Да-да, для меня тоже стало шоком, что зеленокожие орки, оказывается, могут не только воевать, но и философствовать!

Но вернемся к Вовсу.

Узнав о том, что Тина собирается ко мне в Холдон, друг детства решительно собрал пожитки, забрал документы из сельскохозяйственного колледжа, где постигал великое искусство крутить коровам хвосты (а что поделать, это же Мтыщи!), и преисполнился надежды.

Вовсу повезло – прием документов уже начался, устные экзамены друга не напугали. Единственное, что смутило – очередь. Она тянулась от третьего этажа по коридору, спускалась по лестнице и заканчивалась на улице.

Промаявшись до обеда, друг приплатил пацану, чтобы тот постоял за него, а сам побежал перекусить. В туалете кафе, расположенном через дорогу от университета, он познакомился с одним из преподавателей университета. В туалетной беседе Вовс имел неосторожность высказаться негативно о философии какого-то жутко прославленного мыслителя прошлого, назвав его гипотезы претенциозными и губительными для свободы мысли.

Преподаватель обрадовался и потащил Вовса знакомить со своими друзьями, кушавшими в зале. Кто же знал, что одним из сотрапезников окажется тот самый профессор Урпалаки.

– Представляете! Сам Урпалаки! – сиял, словно солнышко, Вовс, вспоминая о своих похождениях. Правда, недолго.

По гороскопу друг был Стрельцом, но, как по мне, так стопроцентным бараном.

Узнав, что профессор не только сторонник того самого мыслителя, которого Вовс почему-то невзлюбил, но еще и готовится защищать вторую ученую степень по его трудам, приятель возрадовался. Вместо того чтобы заткнуться и промолчать, он стал активно доказывать горячо любимому профессору, что тот глубоко ошибается.

Орк вспылил. Вовс удвоил натиск. Орк забыл, что он профессор, и пробудил дикую кровь. Вовс не спасовал, за что и получил по лицу. Явившаяся на вызов стража разбираться, кто виноват, не стала и забрала менее статусного, то есть Вовса.

Проведя четыре часа в ожидании и допросах, разочарованный в кумире приятель купил в ближайшем ларьке бутылочку пива и помянул надежды.

На мой взгляд, пиво пахло портвейном, но я не стала придираться и на правах хозяйки отправила всех спать.

Алкоголь оказался со мной в корне не согласен.

Сперва нам с девчонками пришлось выслушать захлебывающегося от негодования Вовса. В полночь несостоявшийся мыслитель вскочил на табурет и начал декламировать стихи. Через полчаса ему стало душно от нашей женской непросвещенности, и он выскочил на улицу, чтобы дарить всему миру свои гениальные мыли. Сбежав с крыльца и растеряв первоначальный настрой, Вовс зашелся в эпилептическом припадке, который почему-то именовал танцем. Апофеозом этого кошмара стала песня собственного сочинения «Иди ты на гору, профессор Урпалаки».

– Ку-ра-ре-ру? – подал голос со своего насеста малость офигевший петух.

Птичка чуяла, что звание «самый отвратительный голос» уходит прямо из-под клюва.

С величайшим трудом нам удалось утихомирить буяна, вернуть в дом и уложить в кровать. Проклиная дружбу, я поднялась к себе, рухнула в постель и забылась тревожным сном. Вовс нагрянул через час.

– Итара, мне нужно с тобой поговорить!

Щуплый, но тяжелый приятель уселся прямо на мои ноги, выдернул из-под головы подушку и, прижав ее к груди, начал плакаться о разбившихся вдребезги мечтаниях.

– Во-о-овс! – в отчаянье провыла я.

– Тише! – сердито шикнули на меня. – Девчонок разбудишь.

Да, с моими друзьями и врагов не надо.

Но не только Вовс чудил. Ким тоже не осталась в стороне.

Так уж вышло, что в тот день, когда нашему общему другу улучшал внешний вид образованный орк, я помчалась в больницу, куда увезли Рекса. Тина дрыхла, поэтому со мной увязалась разбуженная петухом Ким.

У нас в поселке подруга считалась самой завидной невестой. Одного со мной роста, с тяжелой гривой черных волос, крохотным носиком и темными глубинами глаз, обрамленных густыми ресничками. Парни видели в ней красивую девчонку, отец – товар, который он может выгодно продать замуж, учителя – мрачную глупышку.

Ничего удивительного, что пожизненное душевное состояние Ким застряло на уровне обиженного на проходящих пыльного половика. Она казалась самой безобидной в компании.

Эта глупая уверенность меня в итоге и подвела.

– В палату можно только хозяйке, – заявила медсестра с видом «иди и немедленно успокой своего зверя, деточка!»

Извинившись, я оставила Ким ждать, а сама проскользнула в палату, где держали Рекса. И пока я пыталась уверить своего пушистого в том, что выбритая вокруг залитой зеленкой раны шерсть очень и очень быстро отрастет, Ким, степенно сложив руки, ожидала на стульчике в коридоре. А вот того, что подруга займет стульчик аккурат рядом с палатами гнома и грабителя, так и не пришедших в сознание после неудачного налета на банк, мне предвидеть не удалость.

На беду, по коридору шел корреспондент газеты «Жуть и кровь Холдона».

Два одиночества встретились, спелись, и так родилась история.

– «…смертельно раненный, но преданный, зверь продолжал ползти следом за хозяйкой. По мраморному полу тянулся кровавый след. Второй болт просвистел в воздухе, вонзаясь в тело хищника. Третий. Четвертый. Но Рекс оставался верен Итаре Кэбот до тех пор, пока глаза не подернула пленка беспамятства, и силы не оставили пушистое тело…» – чуть позже зачитывала Тина дрожащим голосом, громко рыдая и сморкаясь в носовой платок.

– Но все было не так! Стрела была одна, а Рекс жив и скоро поправится, – возмущалась я.

– Тш… – шипела на меня Тина. – Не порть замечательную историю правдой!

Брехня, простите, история о храбром Рексе попала на первую страницу газеты и в рекордные сроки разлетелась по всему городу. Нашлись очевидцы, которые видели, как девушка с рысью гуляла по городу. Собачники с кастинга богачки тоже подлили масла в огонь, рассказывая во всех парках города о рыси, которая считала себя храброй собакой.