Карина Демина - Портрет моего мужа

А без земель в собственности получить его практически невозможно.

— Мар обратился к Его Величеству с просьбой разрешить вам встречу. Он клялся, что хочет разобраться со своей жизнью прежде, чем вступать в новый брак. И да, не сразу, но Его Величество разрешение дал. Стало очевидно, что Ильдиса ждали за морем.

Но ждали не с пустыми руками.

— Ты как раз закончила работу над проектом. И как мне сказали, скучала, не зная, чем себя занять.

Спасибо.

Заняли.

Благодетели.

— Кирис тебя страховал.

— А кто страховал Кириса?

Брат развел руками:

— Наша служба… и опасна, и трудна.

И хрен бы на нее, но ведь другим же жить не дают.

— Нам повезло и в том, что Кирис оказался почти невосприимчив к воздействию. Природная особенность. Ганца это злит. Говорит, что на его лечение уходит прорва силы… Неважно, главное, что к этому времени Кирису удалось заключить договор с Сауле. Она готова была выступить свидетелем, хотя знала не так и много. А еще он очистил кровь мальчишки, которого тихо травили. Кстати, спасибо за амулеты.

— Всегда пожалуйста. Обращайтесь.

— Обратимся, не сомневайся. Но я бы предпочел, чтобы ты оформила патент и передала это дело на откуп.

При одной мысли о патентах заныли зубы.

И руки.

И кажется, все тело.

— А демон… вы знали про демона?

— Нет.

— И не предполагали, что Йонас…

— Подозрения имелись, но… понимаешь, некроманты давно не появлялись в этом мире, а потому понять, что парень не безумец, а и вправду некромант… тем более нужен нам был не он.

Мар…

Мой вездесущий муж, на тело которого меня вновь тянет взглянуть. И провести еще десяток анализов, убеждаясь, что он все-таки угомонился.

— А… скажи, его ведь не пытались убить?

— Нет. Запрет действовал. Его Величество… скажем так, если бы он позволил мне месть, пришлось бы позволять и другим.

— И мост…

— Он сам его обрушил. Ты опасалась Мара, а ему нужно было твое добровольное согласие. Он прекрасно осознавал, насколько ты ценна, и твое упрямство успел оценить сполна.

— Он и вправду надеялся…

На что?

На чудесный эликсир своей матушки? А ведь он действовал, я помню, только… только вопрос, как долго я бы проработала очарованная?

— Ему следовало показать, что опасаться следует совсем не его. Пара покушений, чудесные спасения. Его благодарность… на того, кому помогаешь, уже не смотришь, как на опасного чужака. Нет, подобные, скажем так, приключения… объединяют.

— А Кирис? Его тоже… понарошку? С пожаром?

— Нет. Его всерьез.

— И…

— Несчастный случай, во-первых, показал бы тебе, насколько все опасно. Полагаю, Ильдис бы и спасать ринулся бы, потом, когда спасать было бы некого. И разве не стала бы ты беспокоиться за несчастного Мара, который уцелел лишь чудом… ведь очевидно было бы, что убить хотели именно его.

— Кому очевидно?

— Не волнуйся, тебе бы подбросили нужную мысль. А во-вторых… боюсь, Кирис проявил к тебе несколько… излишний интерес.

Это когда?

Что-то я не заметила. Я смотрела. Честно смотрела. Но не заметила.

Корн усмехнулся:

— Иногда достаточно неосторожного взгляда.

То есть сам виноват? Надо было смотреть осторожнее? Не понимаю мужчин… и вообще не понимаю.

И не хочу.

Смотрел он… я не кукла в витрине, чтобы меня разглядывать.

— Мы знали, что там все непросто, но не догадывались, насколько, — Корн поднялся и подал мне руку. Разговор окончен?

А как же мое будущее?

И вообще…

— А…

— Суда не будет. Не над ним. Несчастный случай. Катастрофа, в которой погиб самый молодой канцлер в истории королевства. Несколько чудом выживших. Мы глубоко скорбим…

— Это ты мне речь похоронную зачитываешь?

— Скорее некролог. Его недавно во всех газетах издали. Еще месяц-другой, чтобы сплетники заткнулись, а дальше… у нас есть список. И Его Величество сумеет им воспользоваться. Казну нужно пополнять…

А перспектива каторги, думаю, многих верноподданных вдохновит на безвозмездную помощь. И скандала не будет. Скандалы королевству, как подозреваю, не нужны.

— К слову, твой развод… если хочешь, его можно аннулировать. И тогда ты получишь в наследство…

— Наследник имеется. Спасибо.

Корн лишь хмыкнул.

Он не собирался меня уговаривать? Определенно не собирался. И вообще…

— А со мной, — я все-таки решилась. — Что будет со мной?

Корн рывком поднял меня и обнял.

— Успокойся. Ничего не будет. Никто не собирается тебя запирать или прятать, отправлять в изгнание. Хочешь в университет? Вернешься. Хочешь кафедру? Получишь. Или вот целый факультет… станешь деканом. Боги… я тебе и университет могу построить. Личный.

— Не надо!

Подобная перспектива ужаснула.

— Как хочешь.

Рядом с ним было спокойно, и тревога, не отпускавшая меня в последние дни, отступила. И вправду… не запрут же меня в подземелья.

— Можешь на Ольс вернуться…

— Нет.

Я… не то чтобы я злюсь, но… просто не смогу.

Они делали свое дело, те люди, и не мне их судить. Вот только не судить не получается. А еще не получится поверить. Я буду улыбаться им, говорить какие-то глупые слова, шутить, быть может, или смеяться шуткам. Но при всем том гадать, кто из них и что напишет в докладе…

И симпатична я ему сама по себе или же по долгу службы.

Я… не хочу больше лжи.

А вот чего хочу?

Не знаю.

— Можно… я просто немного поживу? — тихо спросила я, отпуская брата. А он кивнул. И… и я поверила ему. Почти. А потому уточнила:

— Но… присматривать за мной все равно будут?

— Будут.

Спасибо, что не стал лгать. И я, сделав глубокий вдох, решилась:

— Тогда… пусть это будет кто-то знакомый, понимаешь? Мне… мне так спокойней, и вообще… я не хочу жить и гадать, кто из людей, меня окружающих, работает на тебя. То есть я хочу знать точно!

Корн хмыкнул.

А я отвела взгляд.

Это ведь логично, верно? Я не прошу невозможного, не отказываюсь, не собираюсь сбегать… я просто…

— Кажется, — улыбка моего дорогого старшего брата стала на редкость ехидной. — Или не кажется, но я знаю, кого к тебе приставить…

— Кирис, вот скажи, обязательно было ему нос ломать? — Я потерла кончик носа, который нестерпимо чесался, разрушая и без того не слишком достоверный образ благородной эйты.

Туфли жали.

Платье неимоверной стоимости давило в подмышках, и вообще я себе в нем больше не казалась ни изящной, ни прекрасной.

— Обязательно, — Кирис сам потрогал переносицу. — И вообще…

Что именно «вообще» он уточнять не стал.

А вот цветы в урне смотрелись вполне гармонично, огромный, едва ли не больше меня, букет пурпурных роз, составленный в форме сердца.