Карина Демина - Портрет моего мужа

— Попробуй, — Мар наполнил мой кубок. — Вино с травами.

— Спасибо, не хочу.

— Оно сладкое…

Уверена в этом.

— У меня от вина голова болеть начинает, — произнесла я капризно, чем заслужила долгий внимательный взгляд. Его я выдержала и неловко пожала плечами. — В последнее время…

— Работаешь много.

— Приходится.

— Что еще делать сиротинушке, — отозвалась Сауле, выныривая из своего полусна, — как иначе заработать на бусики с камушками?

— Сауле, постарайся вести себя прилично…

— К слову, — тема нынешняя мне категорически не нравилась. — А где твой сын? И тот… рыжий… который секретарь?

Голос все-таки слегка дрогнул, и это не осталось незамеченным.

— Партнер, — мягко поправил Мар, правда, слегка поморщившись.

— Ага… и еще секретарь. И верная собачонка… гав-гав… не обольщайся, детонька, он тебе сколь угодно может хвостом вилять, но Марик прикажет, и разом отхватит руку. Или две.

Сауле перегнулась через стол, чтобы подвинуть к себе блюдо с грибами. Сунула в него ложку и, вытащив, облизала.

— Это невыносимо! — эйта Ирма прижала руку ко лбу. — Она это нарочно…

— А то…

— Сауле! — Мар отвел взгляд от меня.

И от камня.

— Что?

— Выйди из-за стола. И будь добра, когда в следующий раз решишь испортить всем настроение, подумай…

— Это ты подумай, братик… когда в следующий раз решишь загрести жар чужими руками. Я ведь не только… полезный ресурс, но и человек…

Сауле отправила в рот еще ложку грибов, икнула и закусила ломтем хлеба. Взяла еще один, кинула ветчины, сыра и только затем поднялась.

— Я, конечно, понимаю, что для тебя, кроме себя самого, людей не существует, но… постарался бы ты не быть такой сволочью, глядишь, и жить стало бы проще… а ты, мелкая, в следующий раз не хлопай ушами. Петь он всегда тебе напоет… о чудесном… наобещает с три короба, и будет обещать, пока не получит нужного… потом же…

Сауле выразительно провела пальцем по горлу.

— Сауле!

— Спроси у него… спроси, что случилось с Эленой Ригис… и причем здесь твой рыжий.

Понятия не имею, кто такая Элена Ригис. А рыжий, он совсем даже не мой.

И близко не мой.

Просто симпатичен.

Может же мне быть симпатичен человек? Единственный, к слову, более-менее вменяемый в этом доме и, начинаю подозревать, на острове тоже.

— Заткнись, — Мар поднялся.

Он медленно ступал, осторожно, будто крадучись. И появилось во всем его облике что-то до того хищное, что я подвинула к себе нож. Пусть туповатый, из мягкого столового серебра, но все защита. Сауле икнула и, прикрыв рот ладонью, неискренне сказала:

— Ой… кажется, я проболталась. Но ничего, братец… ты ведь найдешь, что соврать… ты всегда находишь, что соврать…

Она сделала шаг назад и, едва не запнувшись о стул, покачнулась.

— К слову… а твоя жена знает, что ты ублюдок? В прямом смысле слова? Не знает… никто не знает… то-то будет скандал, если…

— Вон…

Мар произнес это тихо. Но Лайма судорожно сжала вилку, а эйта Ирма прикрыла глаза. Лишь Юргис сделал вид, что ничего-то не происходит.

Сауле ушла.

Интересно, если я предложу ей убраться с острова, что она ответит? Пошлет подальше? Пьяненько рассмеется? Или доложит брату? Подозреваю, что доложит… проклятье… надо было строить крупных големов. Пусть спрятать их сложнее, но хотя бы с командой проблем не возникло бы.

А теперь как?

— К слову… мне тоже интересно, где Йонас, — Лайма нарушила затянувшееся молчание, и все словно бы выдохнули.

Мне все равно интересно, кто такая Элена Ригис?

— Я видела их с… тем невозможным человеком, которого ты при себе держишь, — губы эйты Ирмы недовольно дернулись. — У мальчика очередной приступ. Он совершенно невменяем. Я пыталась увести его, но… к сожалению, Йонас отказался уходить. А твой… секретарь… — Это слово она практически выплюнула. — Потребовал, чтобы я ушла… боги, Мар, я ведь предупреждала тебя, что мальчик нестабилен. Ему нужны специальный уход, покой… забота, в конце концов.

Она говорила это, раздирая крохотную тушку перепелки и явно получая от процесса немалое удовольствие.

— А вместо этого… его заставляют вновь обращаться к силе… это не останется без последствий.

— Мама!

— Я всего лишь обращаю твое внимание на то, что происходит за твоей спиной.

Она отправила кусок мяса в рот и застыла.

Жуть.

— Ты могла бы обратить мое внимание до того, как началась гроза…

— Я переодевалась.

— А потом?

— Запамятовала… — это было сказано с легкой виноватой улыбкой. — Ты же понимаешь, дорогой, что в моем возрасте с памятью… случается всякое.

— То есть, — Лайма отложила столовые приборы, — мальчик сейчас там?

Она указала пальцем куда-то в стену.

Вернее, за стену.

Туда, где выл ветер, выворачивая руки деревьям, где яри лось море и в принципе было несколько… неуютно.

— Понятия не имею. — Эйту Ирму, кажется, куда сильнее волновала перепелка, нежели судьба собственного внука. — Они были так заняты… и так грубы… вполне возможно, конечно, что они вернулись, но… я также допускаю мысль, что им пришлось искать убежища в ином месте. Мне кажется, или они добавили чеснок? Знают же, что я не переношу чеснок… дорогой, а ты что думаешь?

— Чеснок — это плохо, — покорно отозвался Юргис, правда, голос его звучал как-то… отстраненно.

И смотрел он не на любовницу, а на дверь, за которой скрылась Сауле.

— Мама!

— Успокойся, дорогой. При всем моем непонимании твоего желания окружать себя личностями низкого происхождения…

Эйта Ирма подцепила вилкой кусок золотистой кожицы, поднесла к носу и замерла.

— Я вынуждена признать, что твой секретарь — неплохой маг. Он справится с такой мелочью, как щит от ветра.

А до деревни всего-то пара миль.

— Через лес, — сухо произнесла Лайма.

— Полем чуть дольше. Они молоды. Доберутся.

Мар с грохотом отодвинул стул.

— Дорогой… тебе стоит принимать успокоительные капли. Ты стал слишком эмоционален… да, определенно дикий чеснок. Вот невероятно… ищешь прислугу, платишь ей деньги, а взамен что? Вопиющая неблагодарность. Или это просто неспособность низкородных удержать хоть какую-то мало-мальски серьезную информацию в голове. Вы знаете, королевская Академия проводила исследования… мой хороший друг рассказывал. Так вот, им удалось выявить статистически значимые отличия…

— Спасибо. Я сыт.

— Между интеллектом чистокровных эйтов и… тех, в ком кровь сильно разбавлена. Или и вовсе пуста, да… теперь я в это охотно верю… чеснок… надо же было додуматься!

А вот теперь она несколько переиграла.

— Эгле…

Проигнорировать протянутую руку я бы могла, но не стала.

За окнами было темно.