Шеннон Мессенджер - Изгнание

Единственное, что имело значение.

Слезы кололи ее глаза, и она сопротивлялась вине, помня предупреждение Тиергана.

Что ее удивило…

— Вина может быть убрана? Как если бы мы могли заставить Олдена не чувствовать себя виноватым в том, что произошло с Прентисом… убедить его, что это была не его вина или что-то в таком роде… это излечит его?

Тиерган вздохнул.

— Он больше не способен последовательно рассуждать.

— Но что, если бы мы могли сделать это как-то?

— Ты лично убедилась в том, насколько разрушен его разум.

Но там не было пусто. Там все еще что-то было. И она видела еще больше в уме Прентиса. Он мог все еще думать и общаться.

Если Прентис все еще мог функционировать… после всего этого времени… тогда возможно, Олден мог…

Новая искра надежды появилась в ней, распаляясь в сердце и перекачиваясь по венам.

Возможно, Олден все еще мог излечить себя.

Если она сможет найти способ показать ему, что ему не чувствовать себя виноватым, возможно независимо от того, насколько малая от него осталась часть, он найдет в себе силы сопротивляться.

Софи не знала, было ли это возможно, но она должна была попробовать.

И она могла думать об одной вещи, которая определенно могла стереть вину Олдена.

Если бы Грэйди был прав о Черном Лебеде.

Софи никогда не думала, что захочет создавать банду убийц… но теперь она желала этого больше всего на свете, чем когда-либо.

Так что если Мистер Форкл заботился?

Это не означало, что остальная часть Черного Лебедя волновалась о ней. Грэйди был убежден, что они были злыми, и ей было нужно, чтобы это было правой. Она будет волноваться о том, что это значит для ее жизни позже.

Все, что имело значение, это возвращение Олдена.

Для этого ей были нужны доказательства. Что-то, что она могла показать Олдену, чтобы вытащить его из темноты, запечатать трещины в его уме и сделать его снова собой.

— Кто-то должен будет рассказать Совету, — объявил Альвар, появившись из ниоткуда.

У Софи сдавило грудь, она задумалась, сколько времени он там стоял.

— Я могу это сделать, — предложил он, старясь не смотреть на отца. — Думаю, что Члены Совета находятся сейчас в своих офисах.

Тиерган поднял руку.

— Думаю, что мы должны подождать. Мы должны подготовить место в доме, где Олден сможет удобно расположиться. Иначе они захотят переместить его в Изгнание.

Софи попыталась выкинуть из головы изображение Олдена, запертого в одной из тех холодных, крошечных комнат, но оно прогрызало себе путь, так или иначе.

— Но если они узнают, что мы скрыли это от них… — возразил Альвар.

— Они не узнают. А даже если узнают, мы можем объяснить, что давали ему время, чтобы удостовериться, что ничего не изменилось. Я уверен, что они будут особенно любезны в случае твоего отца. Он был одним из их лучших Эмиссаров.

— Но…

— Мы подождем день! — настоял Тиерган. — Я возьму на себя полную ответственность, если они будут недовольны.

Альвар шагнул в личное пространство Тиергана.

— С каких это пор, вы хотя бы чуточку волнуетесь о ком-то из моей семьи? Фактически, разве вы не должны праздновать прямо сейчас?

— Я, возможно, не соглашался с твоим отцом в определенных вещах… но я никогда не желал ничего плохого ни ему, ни кому бы то ни было в твоей семье. Я просто стараюсь изо всех сил помочь, и поскольку я — самое высшее должностное лицо в этой комнате, то я говорю, будет то, что будет.

Альвар прищурился, но не стал спорить.

— Тогда, думаю, что пойду, проверю сестру, — сказал он, когда направился из комнаты.

Тиерган потер свои виски.

— Я, вероятно, не лучший человек, чтобы помогать с этой ситуацией.

— Им понадобится вся помощь, которую они могут получить, — сказал Элвин грустно. Олден снова начал биться, и Элвин влил еще успокоительного в его горло. — Эффект проходит все быстрее и быстрее.

— Скоро вообще не будет работать. Нельзя изменить сознание, когда его нет.

— Таким образом, там все еще осталось какое-то сознание? — спросила Софи, неспособная скрыть надежду в голосе.

— Не так как ты думаешь, Софи. Когда здравомыслие ломается, оно продолжает ломаться, раскалываясь на мелкие и мелкие кусочки. Вначале черепки достаточно большие, чтобы все еще реагировать на определенные вещи. Но когда они разрушаются дальше, они становятся абсолютно безразличными.

— Сколько времени это займет?

— У каждого человека — по-разному. У Прентиса шло медленно, потому что его разум был очень силен.

Разум Олдена тоже был силен… предположительно, у него был один из самых сильных умов в их мире. Надо надеяться, это означало, что у нее было больше времени.

— Вы действительно думаете, что они должны держать его здесь? — спросил Элвин, когда вытер пот со лба Олдена. — Разве это не будет слишком тяжело?

— Это лучше, чем запирать его в Изгнании. Я был там, это… — Тиерган отвел взгляд.

— Он прав, — согласилась Софи… хотя у нее была другая причина, чтобы не желать перемещения Олден. Как только она выяснит, как вылечить его, последнее, что он хотела, это снова посещать то ужасное место.

Элвин вздохнул.

— Думаю, что я должен поговорить с гномами. Мы должны будем устроить его где-нибудь, где он не сможет причинить себе боль, если начнутся судороги.

— И где-нибудь, где они не смогут услышать его вопли. — Голос Тиергана дрожал, когда он говорил это.

— Вероятно, мне нужно пойти домой, — пробормотала Софи. Она боялась говорить Грэйди и Эделайн печальные новости, но должна была начать искать доказательства, чтобы спасти его.

— Я пойду с тобой, — предложил Тиерган. — Я должен поговорить с Грэйди, так или иначе.

Он не сказал о чем, и Софи решила не спрашивать. У нее было достаточно забот.

Она отказалась смотреть на бледную, бессознательную фигуру Олдена, когда достала свой домашний кристалл и взяла Тиергана за руку.

Это лишь временное явление. В следующий раз, когда она увидит Олдена, она принесет ему новости, чтобы вытащить его из темноты.

Друг? позвала Силвени, когда она нашла Софи через пастбище. Друг! Приди! Летать! Поверь! Летать! Летать! Летать!

Силвени, не сейчас… пожалуйста , передала Софи, потирая свои виски.

— Что-то не так? У тебя ведь не болит голова, не так ли? — спросил Тиерган.

— Нет. Просто Силвени зовет, и из-за этого трудно сконцентрироваться, потому что я не могу блокировать ее.

Она широко распахнула глаза, когда поняла, что никогда не говорила ему о своей необычной связи с аликорном.

— Как вы думаете, что это значит? — спросил она, когда закончила объяснять.

— Я не могу даже предположить. Я долго подозревал, что ум аликорна, который был у нас в Святилище, намного развитее, чем у любого существа, с которым мы когда-либо сталкивались прежде. Но я никогда не думал…