Э Смит - Мировой Ворон

Хасим улыбнулся и на мгновение стал похож на себя прежнего.

– Вероятно, там тысячи людей, которые стонут под игом Искривленного Древа и будут не против альтернативного варианта. Каждый, кого я смогу вернуть в веру Джаа, – это кусочек силы, украденный у Мертвого Бога.

Девушка медленно обвила руками его шею и страстно поцеловала возлюбленного.

– Я не буду умолять тебя остаться, но я не хочу, чтобы ты отправлялся на смерть.

Хасим добродушно рассмеялся.

– За эти годы меня пытались убить множество раз, любимая. Каресианцы, ранены, кирины… но в основном люди ро. Возможно, мой отец передал мне свою удачу, или Джаа берег меня. Я чувствую его. В первый раз за всю свою жизнь я действительно ощутил его присутствие. И должен сделать все, что смогу.

Бронвин посмотрела ему в глаза и не заметила ни тени сомнения.

– Я понимаю, – шепнула она. – Но в Канарне ты всегда будешь желанным гостем.

– Бром хотел бы, чтобы ты осталась здесь, – произнес он, погладив ее по щеке. – Ты владеешь этим городом в не меньшей мере, чем он сам. Как и ваш отец.

– Я останусь, – согласилась Бронвин. – И я думаю, мне стоит поговорить с Владимиром Коркосоном о брачном союзе. Он один из немногих лордов ро, кто еще не сделал мне предложение. Если в нашем владении окажутся земли от Канарна до Дарквальда, мы сможем защищать нашу свободу немного дольше. Бритаг будет нашим покровителем, и возможно, мы даже вернем себе часть былого могущества.

Хасим насмешливо поднял брови.

– Бритаг – отличный выбор, а Владимир – хороший и добрый человек, но он слишком легко припадает к бутылке.

– Но ты же не собираешься жениться на мне, – заметила герцогиня с лукавой улыбкой. – И Владимир нравится мне гораздо больше, чем лорд Хетерли из Чейза. Я даже не знаю, где он находится, этот Чейз.

– О, поверь мне, Владыка Топей будет для тебя гораздо лучшей партией, чем я. Вот только хочу предупредить: если у него в руках бутылка, он даже прямо стоять не может.

– Я переживу, – отмахнулась Бронвин. – Сомневаюсь, будто он всерьез посчитает мое предложение признанием в любви. А Фэллон советовал Канарну оставаться сильным, и к этому его совету я отношусь крайне серьезно. Дарквальд – обширная территория, обитателям которой по большему счету плевать на остальной Тор Фунвейр. Значит, у нас с ними есть что-то общее.

Хасим нахмурился – его мысли, похоже, снова унеслись куда-то далеко.

– Ты думаешь об отце? – спросила Бронвин. – Ты никогда о нем не рассказывал.

Каресианец улыбнулся, будто припомнив что-то смешное.

– Это долгая история. Отец всегда служил Джаа, а я всегда бунтовал против отца. Мне даже в голову не приходило хоть раз его выслушать. Хотя именно он помог мне бежать из Кессии, когда Рам Джас втянул меня в неприятности. Он мог выдать меня, и тогда меня бы казнили… и он обязан был это сделать. Он просто хотел, чтобы я стал кем-то, кем я не мог стать при всем желании. Но я всегда знал: он меня любит, и мы обязательно снова встретимся.

Бронвин поцеловала Хасима, и почувствовала его слезы на своих щеках. Она очень любила его, но не могла соперничать с Далианом Охотником на Воров. Хасим остался одним из немногих последователей Джаа, а она – одной из последних аристократок народа ро. Мир слишком жесток, чтобы позволить им роскошь личного счастья, и неважно, как отчаянно они восстают против Мертвого Бога и его армий.

Странные сны не прекращались. Каждую ночь Алахан падал в бездну, наполненную жуткими щупальцами и отчаянием. Он был избранником Рованоко, но ничем не мог доказать свою избранность. Он был сыном Алдженона Слезы, но постоянно сомневался во всем, и прежде всего – в себе. И когда день подходил к концу, а ночной холод пронизывал его усталые ноги, он становился робким юнцом из Фредериксэнда с древними корнями и кошмарными сновидениями.

Женщина с щупальцами становилась все больше. Она раскинула руки, охватила тысячи извивающихся фигурок и крепко сжала их в своих объятиях. Затем ее руки разделились на множество щупалец, и каждое устремилось к фигуркам. Щупальца хватали их, мяли и душили, пока в искалеченном тельце не гасла последняя искра жизни. Женщина еще крепче прижимала к себе безжизненные тела, а на ее лице расплывалась широкая улыбка – и кроме этой жуткой улыбки больше ничего нельзя было различить. Почему Рованоко каждую ночь показывает ему один и тот же сон? Будто Ледяной Гигант пытается сообщить своему избраннику что-то важное, но находится слишком далеко, и ему не удается облечь свое послание в понятную форму. Уже многие дни Алахан не видел тень своего дяди, Магнуса Вилобородого, и мыслями все чаще возвращался к одному: скоро его тело ощутит холодную сталь топора Рулага Медведя, и он вместе с дядей выпьет в ледяных чертогах.

Потом Алахан проснулся, резко распахнув глаза, и увидел над собой все те же своды из серого камня. Но что-то было не так. Непонятный навязчивый звук дошел до его слуха и разбудил его. Еще не рассвело, и только потрескивающий огонь в очаге освещал комнату. Юноша сел на кровати и увидел, как на дверном проеме танцуют тени. Легкий сквозняк потревожил языки пламени, тени на секунду сместились в сторону, и в отсветах пламени Алахан увидел через щель под дверью чей-то сапог. Там кто-то стоял. Алахан проснулся от звука шагов. Он бросил быстрый взгляд на свой топор, Ледяное Лезвие, который оставил у кресла возле дальней стены. Затем снова посмотрел на дверь. На ней снова плясали тени. Сапог исчез.

Алахан не был уверен, наяву он его увидел или ему почудилось в полудреме, но он накрылся толстым меховым одеялом и застыл неподвижно, неотрывно глядя на темную дверь. Ручка тихо скрипнула, затем снова воцарилась тишина. Затем снова раздался скрип. На этот раз тише, медленнее. Дверь чуть приоткрылась, и из узкой щели протянулась полоса тусклого света. Огонь факелов из коридора медленно смешался с отблесками пламени из очага и осветил человека, стоящего в дверном проеме.

Человек заметил, что Алахан не спит, и бросился к нему, выхватив кривой нож. Юноша широко распахнул глаза и сбросил с себя одеяло как раз в тот момент, когда нож уже готовился перерезать ему шею, но Алахан успел перехватить руку убийцы. Напавший на него был грузным человеком, одетым в густые меха и кольчужный доспех. Он надавил локтем на грудь Алахану и, стиснув зубы, попытался достать лезвием ножа его шею.

– Просто сдайся, – прорычал он, со всей силы навалившись на Алахана. До горла лезвию оставалось не больше дюйма. За спиной нападавшего в отблесках пламени Алахан увидел еще двух человек. Негромко переговариваясь между собой, они вошли в комнату, советуя друг другу вести себя потише. Перед тем как дверь закрылась, Алахан увидел в коридоре еще больше людей с окровавленными топорами на изготовку.