Э Смит - Мировой Ворон

Алахан лежал на каменном столе, вокруг него горели свечи, а в воздухе плыл сладкий аромат благовоний.

– Ранены будут вечно сражаться за то, что считают правым делом, – продолжил Кроу. – Но происходящее сейчас – не просто очередное обострение споров. Конфликт разжигают извне. – Жрец усмехнулся про себя, смешок больше походил на тихое ворчание. – Почему-то меня совершенно не волнуют наши внутренние распри – с тех пор как Рулаг захватил власть в Джарвике, у нас было с десяток стычек с его ублюдками, – но сейчас в дело замешана каресианская ведьма, и уж этого-то я стерпеть не могу. Не думай, будто новые религиозные убеждения Рулага – его собственные. Он не сам отвернулся от Рованоко. Его оттолкнули от нашего бога.

Юный вождь сел на столе и потер рукой бок. От глубокой раны остался только небольшой шрам, но болела она гораздо хуже, чем выглядела. Врач и пациент находились где-то в чертогах Летнего Волка, в комнате без окон, куда не мог проникнуть холод. Все стены занимали полки со странными предметами и старыми свитками. Еще в комнате был рабочий стол, заваленный бумагами, и едва тлеющая жаровня. Странный кабинет, очень подходивший характеру старого жреца Кроу.

– Значит, зеленые пытались меня убить? – задумчиво спросил Алахан.

– Судя по всему, они отправили на дело не лучших своих людей и план тоже составили наспех, видно, просто на всякий случай – ведь с Халлой у них ничего не вышло.

Алахан раздумывал, случайно или намеренно Кроу постоянно его оскорбляет. А если намеренно – то из-за дурного характера или он испытывает его в надежде, что Алахан вовремя распознает в речи попытку уязвить его гордость?

– Почему ты постоянно надо мной издеваешься? – спросил юный вождь прямо, снова откидываясь на спину.

Кроу улыбнулся, и кожа его собралась морщинками. А потом снова опала, и он прищурился.

– Я сбиваю с тебя спесь, ожидая, когда же однажды ты станешь достоин своего имени. – Жрец снова хихикнул, будто довольный своей шуткой. – Замечал ли ты, чтобы я когда-нибудь разговаривал в таком тоне с твоим отцом?

Алахан нахмурился.

– Отец всегда говорил о тебе с большим уважением.

– Потому что, когда он стал достоин своего имени, я перестал над ним подшучивать. Я старый человек и на своем веку повидал много вождей. И я не хочу больше следить за языком. Твоя семья многое дала Фьорлану. Считаешь, ты дашь ему больше, если я буду с тобой нянчиться?

Алахан неожиданно подумал о сестре. Он всегда говорил, что позаботится о ней. Обещал и ей, и отцу. Кроу никогда не видел Ингрид, но Алахан с удовольствием предвкушал их первую встречу. Волчонок порвет старого жреца на куски детской хитростью и наивными вопросами. Она спросит его про бороду, а если жрец будет ей грубить – найдет способ поквитаться с ним. Алахану не досталось тонкого чувства юмора сестры. Он всегда был более напряженным, серьезным, больше волновался обо всем. Он был старшим. Наследником своего дома. Лучше бы Рованоко сделал Ингрид своей избранницей…

– Я всего лишь человек, – ответил Алахан. – Такая ранняя гибель моего отца – всего лишь несчастный случай. Ему бы по сей час сидеть на троне верховного вождя. А я бы тогда жил во Фредериксэнде и присматривал за Ингрид. И флот драккаров был бы все еще на плаву… А Вульфрик стоял бы сейчас у этих дверей и спрашивал, все ли со мной в порядке.

– Мечтать легко, – заметил Кроу. – Принять реальность гораздо труднее.

– Жизнь тоже штука нелегкая, – ответил Алахан. – И смерть кажется самым простым решением из всех возможных.

Старый жрец взял со стола две медные кружки и разлил по ним жидкость из невзрачного на вид кувшина. Там была не медовуха – от резкого запаха спирта у Алахана защипало в носу.

– Выпей, – сказал Кроу. – Я храню этот напиток для глубоких размышлений. И ты первый человек, с кем я им поделился. Но, думаю, он подходит случаю.

Алахан прижал ладонь к боку и сел, перекинув ноги через край стола.

– Что это? – спросил он.

– Очень редкая штука. Вряд ли во всех землях раненов найдется больше нескольких бутылок.

Алахан поднял кружку, и в нос ему ударил едкий запах. Жидкость была прозрачной, но по краям виднелась легкая пена.

– Ледяное виски, – пояснил Кроу. – Его варят мастера Волька в Совон Коре. Мелкие берсерки с севера оттачивали свое мастерство дольше, чем любой ранен, который гонит медовуху из зерна и меда.

Жрец медленными глотками выпил кружку до дна, не сводя глаз с Алахана. Затем вздрогнул всем телом. Даже такой закоренелый пьяница, как Кроу, после кружки с ледяным виски из Волька пошатнулся и уселся в кресло.

– Мне кажется, я должен сохранять ясность ума, – заметил Алахан, рассматривая непритязательную жидкость в кружке.

Кроу закрыл глаза и хмыкнул.

– Ты был без сознания почти целые сутки. Я вводил тебя в беспамятство и снова выводил из него. А сердце твое останавливалось два раза. – Жрец приостановился и глубоко вздохнул. – Сейчас середина ночи, и твоя ясность ума не понадобится тебе до самого рассвета.

Алахан потерял дар речи. Оказывается, он не просто провалялся в забытьи час или два – Кроу оживил его божественной магией. Алахан и понятия не имел, что был настолько близок к смерти. Почти бездумно он осушил кружку с жидкостью и почувствовал, как огонь разливается у него по горлу и спускается в желудок.

– Сдохнуть мне на этом месте! – потрясенно воскликнул он. – Ты уверен, что эту жидкость пьют, а не чистят ею топоры?!

– Тебе нужно ее прочувствовать, а не только выпить, – произнес Кроу. Глаза у него все еще были закрыты, а на лице застыло странное блаженное выражение.

– Целые сутки… – покачал головой Алахан. – Значит, Предатель еще на день ближе к нам. И наша жизнь стала еще на день короче.

Он почувствовал, как по всему телу разливается тепло, как приятно пощелкивают суставы пальцев. В голове у него прояснилось, но пьяным он себя не чувствовал – только умиротворенным. Ноги у него ослабели, и возникло ощущение, что тело стало невесомым и воспарило над столом.

– Я чувствую себя так, будто летаю. Это вообще нормально?

Кроу не открывал глаза и только тихо покачивался из стороны в сторону.

– Любые твои ощущения нормальны, – ответил жрец. – То есть напиток на всех действует по-разному. Жители Волька говорят, будто он для нас не подходит. Но я обнаружил, что при достаточном разведении он вполне пригоден для питья.

Алахан несколько раз глубоко вдохнул. Он много раз напивался, но никогда еще так себя не чувствовал. Напиток из Волька, скорее всего, был ядовитым, и телу от него не поздоровится, но он успокаивал разум. Алахан уже давно так хорошо себя не чувствовал. Кроу, казалось, задремал в блаженном ступоре – скорее всего, он искал ответы на собственные вопросы, а Алахан ощутил, что улетает куда-то далеко, будто собственное тело стало помехой для его дальнейших размышлений.