Э Смит - Мировой Ворон

– Он проснулся, – сказал один из вошедших.

– Это ненадолго, – заверил тот, что боролся с Алаханом.

– Просто прикончи его.

Тьма, пот, неожиданное пробуждение и, наконец, человек, который хочет оборвать его жизнь… Алахан зарычал и потряс головой, сбрасывая с себя остатки сонного оцепенения. Он резким движением оттолкнул от себя нож, из-за чего противник пошатнулся, – и ударил нападавшего коленом в пах. Убийца согнулся – и нож вонзился Алахану в плечо.

– Поигрались – и хватит, – пробурчал человек у двери. – Убей его. – Он понизил голос, который звучал так, будто он едва сдерживал гнев.

Третий прижался ухом к двери, напряженно вслушиваясь в происходящее в коридоре, будто боялся, что их обнаружат. Увидев своего сообщника в беде, оба мужчины выхватили такие же кривые кинжалы.

– Подлые трусы! – бросил им Алахан, вытащил кинжал из плеча и вонзил его противнику в висок. Неудавшийся убийца отпустил рукоятку и прижал руки к ноющему паху, но взгляд его уже остановился, а изо рта, носа и смертельной раны на виске текла кровь.

Алахан вскочил на ноги с другой стороны кровати, чтобы она оказалась между ним и двумя другими мужчинами, одетыми так же, как и первый, в тяжелые меха и кольчугу. Алахан спал в одних шерстяных кальсонах, но из-за волнения даже не почувствовал холода. Он бросил быстрый взгляд на Ледяное Лезвие, но путь к нему преграждали двое врагов. Алахан оставался безоружным.

В коридоре раздались крики – похоже, кто-то обнаружил воинов. Потом послышались удары стали о дерево и странный рык. Мужчины в комнате переглянулись, встревоженные шумом, но не отступили.

– Ты должен умереть, Слеза. Началась эпоха силы, и мы должны забрать твою жизнь и твое имя.

– Ну да, вы должны, – ответил Алахан и чуть наклонился, чтобы обернуть вокруг запястья меховое одеяло. Рана в плече не задела сосуды, пройдя сквозь мышцу, и почти не мешала ему.

Мужчины бросились на него одновременно – один наносил удар снизу, другой сверху. Сильные и настойчивые противники, но недостаточно быстрые из-за тяжелых одежд. Алахан хлестнул одеялом по лицу одному из них и уклонился от удара второго. В отличие от них, одежда ему не мешала, и он превосходил их проворностью, но всего одна ошибка – и он истечет кровью.

Алахан бросился в сторону, пытаясь добраться до топора, но одеяло запуталось, и юноше пришлось его выпустить – и второй противник смог отрезать ему путь.

– Просто умри, сопляк!

Голоса в коридоре стали громче – оттуда раздавался чей-то рев и тяжелый топот. Рев теперь слышался прямо за дверью, но убийцы, не обращая на шум внимания, снова атаковали Алахана.

Юноша уклонился от одного из кинжалов и ударил предплечьем по запястью противника, но одновременно уйти от второго не смог – слишком мало было места. Второй кинжал вонзился ему в бок, глубоко погружаясь в тело. Алахан взвыл от боли и ударил одного из убийц кулаком в лицо, но нападавшие вдвоем навалились на него, и он упал на пол.

В воздухе беспорядочно мелькали руки и ноги. Кинжал торчал у Алахана из бока, прошивая все тело острой болью, но силы пока не оставили юношу. Его били кулаками, пинали ногами, ударяли головой о каменный пол, но он успешно уворачивался от очередного лезвия.

– Придержи-ка его, – рявкнул тот, что с кинжалом.

Алахану двинули локтем в живот, выбив из него дух, растянули его на полу, и он увидел, как прямо ему в лицо метит носок сапога, а потом перед его глазами полыхнули звезды. Затем с грохотом вылетела дверь спальни, и на пороге появился Тимон Мясник.

Берсерк снял ремни с головы, и на ней пульсировали багровые вены, а изо рта у него шла пена. Глаза у него были выпученные, угольно-черные, из множества мелких ран на голом чудовищном торсе струилась кровь. Он держал за обмякшую руку тело убитого им воина и тащил его за собой, словно ребенок любимую игрушку. Отвисшие губы причмокивали, с них капала слюна.

– Варорг!

Берсерк ворвался в комнату и запустил мертвое тело в стену. В коридоре на полу виднелись еще трупы.

Алахана снова пнули, но юноша отказывался сдаваться. Ему удалось избежать третьего удара кинжалом, но теперь его пригвоздили к полу, а боль в боку медленно высасывала из него силы.

– Прикончи этого слабака, – пропыхтел один из убийц.

Другой взял Алахана в удушающий захват, они боролись на полу, и Алахан пытался вдохнуть, не сводя взгляда со своего друга-берсерка. Тимон держал в руках боевой топор, а его сжатые кулаки были размером с голову обычного человека. Он налетел на того из мужчин, что держал в руках нож, не обратив внимания на лезвие, и сбил его с ног мощным ударом кулака. Убийца вонзил кинжал ему в руку, когда берсерк напал на него, а потом перед падением успел воткнуть лезвие ему в бедро. Но Тимон даже не вздрогнул, будто вовсе не заметил ран.

Из двери повалили вооруженные воины Тиргартена, и единственный оставшийся в живых убийца, который все еще держал Алахана в захвате, вполголоса выругался.

– Лучше отпусти, – прорычал Алахан.

– Заткнись, сопляк.

Тимон опустился на колени рядом с упавшим воином и мерными ударами кулака размозжил тому голову. Череп треснул с глухим звуком, брызнула кровь – очевидно, что выжить после такого человек не сможет. Берсерк поднялся, вибрируя от ярости, на фоне света от горящих в коридоре факелов. В комнату вбежал Трикен Ледяной Клык с группой воинов, заляпанных свежей кровью, и захват вокруг шеи Алахана немного ослаб.

– Назад! – рявкнул убийца, выпучив глаза от страха. – Не подходите, или я сломаю ему шею!

Трикен положил ладонь на плечо Тимону, и тот пропустил его вперед. Несмотря на боевое безумие, владевшее берсерком, он мгновенно успокоился. Рык затих, а веки чуть опустились.

– Отпусти его, – спокойно произнес Трикен, пригладив кровавое пятно на густой рыжей бороде.

Захват еще немного ослаб, и Алахан, несмотря на боль в боку, смог освободить одну из рук и вцепился убийце в лицо, надавливая большим пальцем на глаз. Воин заревел от боли, а Алахан откатился в сторону.

– Друг Алахан! – воскликнул Тимон, бросаясь ему на помощь.

Трикен рукоятью топора вырубил орущего от боли неудавшегося убийцу. Из глаза у того уже начала струиться кровь.

– Отведите его к Кроу! – крикнул Трикен, когда увидел на боку Алахана глубокую рану от кинжала. – Быстро!

Уже второй раз старый отец Кроу вытаскивал Алахана с того света. И второй раз именно Тимон спас ему жизнь и доставил к жрецу.

– Ты знаешь, почему ранены воюют между собой? – спросил Кроу. – Потому что Рованоко – бог Хаоса. Если тебе попадется жрец Ордена Молота, с уверенностью заявляющий, будто знает, что ценит наш бог превыше всего, он будет несколько самонадеян. Сила, честь и свобода – вот наши главные ценности. Но которая из них главнее – об этом ведутся постоянные споры. Во Фредериксэнде всегда превыше всего чтили честь. Здесь, в Тиргартене, мы главной ценностью считаем свободу. А люди Медведя считаются только с силой. Нельзя назвать кого-то из нас более правым, ведь никто из нас по-настоящему не ошибается. Рованоко же не вмешивается в наши споры, словно не хочет остановить разногласия между нами.