Антон Емельянов - Почта Приграничья [СИ]

– Так ведь Навь тут в принципе все меняет! Неужели кто-то может этого не понимать? – осторожно уточнила Настя, пытаясь понять, что вызвало такие резкие эмоции у почтаря.

– Навь меняет все целиком, – Олег чуть было не повысил голос, вспоминая, как из-за таких вот деревьев двадцать лет назад они с отцом и братом и задержались на этом берегу. А потом в спешке все и… Впрочем, сейчас это точно не важно! – А ходячие деревья – они создают иллюзию, что все осталось по-прежнему. Только ведут тебя уже не к берегу, а совсем в другую сторону.

– И они ведь могут не только запутать… – напомнил о себе Твердята, тоже как-то по-зломусжав кулаки.

И Настя неожиданно поняла, что у каждого из почтарей на этом берегу кто-то остался. Так что любая из местных опасностей – для них это не просто нечисть или проявление Нави, это убийца кого-то из их знакомых или даже друзей.

– Ты думаешь, что все нормально, – чернобородый тем временем продолжал, – думаешь, что контролируешь ситуацию. А тем временем эта зубастое отродье подбирается к тебе все ближе и ближе. Они ведь, как ни странно, очень тихие, эти деревянные твари!

Чернобородый замолчал, явно вспоминая какие-то события из своего прошлого. Но Настя так и не решилась спросить какие именно… Да и не время сейчас для подобных разговоров. Одно дело, когда они сидели в засаде, и совсем другое, когда уже двинулись в путь.

– Теперь пойдем молча, – шепнул Олег, тоже решивший, что уж больно они разговорились. – И не забываем следить за всем вокруг…

Он еле слышно ступал по травяному ковру, следом шла Настя, а замыкал их небольшую колонну Твердята. Девочка обдумывала слова почтаря о ходячей ольхе, которая сбивает людям ориентиры, и задавалась вопросом: неужели некоторые гости этого берега забывают о его особенностях? Ведь, казалось бы, просто учитывай все известные опасности, иди только там, где безопасно – ничего же особо сложного… Но потом ведунья строго одернула себя: она еще и часа тут не пробыла, а уже пытается ловить других на ошибках. Всякое случается, ту же панику никто не отменял – ранят тебя, забудешь о какой-то незначительной мелочи, посмотришь не туда, а потом окажется, что мирное на первый взгляд дерево уже протыкает тебя своими ветками и подтаскивает все ближе и ближе к трещине-пасти. Нечисть слишком умна и хитра, чтобы можно было ее недооценивать – этот урок почтаря девочка точно усвоила на всю жизнь.

Чем дальше они шли по дороге, тем более густым становился лес вокруг. Стрекотание сверчков стало тише и тревожней, к ним все чаще примешивались крики ночных птиц. Некоторые были так похожи на человеческие, что Настя непроизвольно вздрагивала. А уж когда кто-то неприятно захохотал почти над самым ухом, она не выдержала и нарушила тишину, громко ойкнув.

Твердята с Олегом замерли, почти одновременно пробуравив ее взглядами и сопроводив их одинаковым жестом – прижали указательные пальцы к губам. Долго все втроем они стояли и всматривались в темноту леса, параллельно считывая сигналы других органов чувств. Сколько прошло времени? Пять минут? Десять? Полчаса? У Насти заныли суставы, захотелось присесть или хотя бы пройтись, но Олег зыркнул на нее таким взглядом, что усталость будто рукой сняло.

– Идем, – наконец-то сказал почтарь, а девочка чуть не сгорела со стыда, чувствуя свою вину за несдержанность. – Это просто козодой, в этой тональности только он кричит, так что можно не опасаться. Тем более, учитывая, что обычную нечисть он не очень любит, эти крики скорее говорят, что пока нам можно ничего не опасаться. Вот только мы все равно не будем расслабляться, тем более что и ходячие деревья могут быть уже рядом.

Почтарь напомнил о постоянной бдительности, а Настя принялась прокручивать в голове мысль: что же он имел в виду, говоря, что «деревья уже рядом»? Не могут же почтари просто так идти тем в самую пасть?

– Ты впервые здесь, это бывает, – неожиданно попытался успокоить девочку чернобородый, чем заслужил пристальный и многозначительный взгляд Олега. Но Насте, как ни странно, хватило даже такой усеченной поддержки. Даже от Твердяты…

Внезапно раздался оглушительный скрип, словно кто-то открыл дверь, давно не использовавшуюся и потому не смазанную. Настя, помня о том, что не нужно визжать при каждом удобном и неудобном случае, сдержалась и, поглядывая на Олега, приготовилась сжечь в случае чего неизвестного врага пламенем Даждьбога.

Ольха, которую Твердята приметил издалека и которая неожиданно оказалась как-то совсем уж рядом с ними, причем совсем не с той стороны, где ее видели в первый раз, качнулась. Из-под взрытой земли проступили толстые корни, зашевелились будто змеи, огромные, сильные и при этом умеющие перемещаться абсолютно бесшумно…

– Не трогай ее! – Олег успел вовремя, схватив Настю за руку, а то бы дерево сейчас слегка задымилось. – Не надо…

Узловатые корни подобрались, плотно прижавшись друг к другу, а потом несколько тугих щупалец выбросились вперед. Ольху снова качнуло, и она на глазах преодолела расстояние впару метров. Настя как завороженная смотрела на бродячее дерево и не могла отвести взгляд, настолько это зрелище было внушительным.

Раздался громкий скрежет сухой древесины, и ольха, подтянув корни, выбросила их чуть в сторону, скорректировав движение. Затем еще раз, еще… Настя не могла не отметить, что в отличие от своего первого бесшумного появления дерево словно специально сейчас демонстрировало, какое оно медленное и громкое. Похоже, нападать на тех, кто его заметил, оно не собиралось, наоборот, показывало, какое оно милое и безобидное. Жутко! И хорошо, что Олег остановил молодую ведунью с призывом света Даждьбога – все дерево Настя бы не сожгла, а вот отсиживаться в стороне оно после такого точно бы не стало. И что тогда с такой махиной делать? Может быть, сожрать оно их и не сможет, но вот о походе к болоту с таким соседом за плечами точно придется забыть.

Девочка немного виновато почесала затылок, и как раз в этот момент дерево остановилось на месте, шумно качая крону и зарываясь корнями в небольшой холмик, покрытый прелыми листьями. Пахнуло землей, многолетней гнилью и грибами. На почтарей и ведунью обрушился настоящий град из обломков ветвей, а потом все закончилось столь же внезапно, как и началось.

Ольха, переместившаяся с одной стороны оврага на другой, стояла на новом месте, и ничто не могло ее выдать непосвященному. Разве только взрытая корнями земля, но едва Настя открыла рот, чтобы выдать свое замечание, как тут же зависла от изумления. Прямо на глазах следы недавнего перемещения скрылись под лесной подстилкой, и через пару минут даже опытный почтарь не смог бы с уверенностью сказать, что здесь только что бродила ольха.