Сергей Новиков - Завет тьмы [СИ]

— Думаю, что на этом наш с тобой разговор закончиться. — неожиданно произнес Люцифер. — У меня есть еще куча дел, которые не терпят отлагательств.

Фигура беловолосого мужчина направилась в сторону выхода, как неожиданно он остановился. Словно бы он что-то вспомнил. И затем, немного обернувшись, он произнес:

— Твоя мать по-прежнему жива.

Сердце Итара дрогнуло.

— Она находиться в твоих старых покоях, так что навести ее.

С этими словами Люцифер покинул его, оставив беловолосого парня в полном одиночестве.

Сколько же времени прошло с тех пор, когда он видел ее в последний раз? Или же слышал ее неземной и прекрасный голос, что был полон заботы и нежности? Наверное, вечность, если не больше.

Единственной, кто по-настоящему был дорог его сердцу и кого он всегда считал своим родителем, была его мать. Принцесса Ниирна, Верианна, которую отдали Императору Дариалору в знак подношения, в обмен на мир и возможность заключения союза с одной из древнейших рас. Товар, который должен был смиловистить и утолить ненасытную жажду тирана, чей голодный до власти взгляд простирался на многие мили вокруг.

Впрочем, свою роль для Ниирна она все же сыграла, став очередной наложницей из числа тех, которыми он и так владел, когда стал императором. На сколько было известно, Дариалор никогда особой любви к женскому полу не питал. Нет, он утолял свою похоть при помощи женского тела, но вот любить кого-то ему было несвойственно. Все, о чем он мечтал и грезил — это поле боя, множество кровопролитных и жестоких сражений, а также огромные и плодородные территории, что могли оказаться в его руках. Именно для этих целей ему и нужны были наложницы. Точнее, их возможность подарить ему будущих наследников.

Впрочем, даже когда очередная наложница дарила ему свое дитя, первым, на что обращал внимание император, было здоровье новорожденного ребенка. Если он был слаб, тщедушен или же уродлив, то Дариалор собственными руками избавлялся от ребенка, который даже к груди матери своей не успевал прильнуть пухлыми губами. Даже крики его наложницы не могли остановить железной и непоколебимой воли императора, который мог лишь своей невероятной и жестокой аурой отнять жизнь еще неоперившегося птенца, которому более не суждено было взлететь. И не имело значение: был ли это долгожданный мальчик или же очередная девочка.

Но если ребенок был здоров и телом, и духом, то с позволения императора ему позволяли жить дальше. Но лишь до того момента, когда ребенок впервые вставал на ноги.

Как только ноги совсем еще юного принца крепчали, позволяя ему не только ходить, но и бегать, его незамедлительно отправляли на самые жестокие тренировки, дабы воспитать из них великих воинов. Дети, которым к тому времени и восьми зим не было, переживали настоящий ад на земле: они сражались с превосходящими по численности воинами, которым не раз удавалось побывать в жерле сражений. Они месяцами постигали древнюю магию без еды и воды, а затем сражались с самыми искусными и сильнейшими магами империи. Они изучали множество свитков и трактатов о разных науках и отраслях, ибо будущий наследник должен был обладать не только сильным телом и духом, но и гибкими и обширными знаниями.

У Дариалора, на сколько было известно Итару, было около пятидесяти самых различных наложниц: начиная от принцесс самых дальних и богатых стран и заканчивая наследницами множества известнейших рас. И из их числа только двадцать женщин смогли дожить то того момента, чтобы даровать императору свое единственное долгожданное дитя. И из более чем двадцати новорожденных детей лишь четыре мальчика и три девочки смогли пережить жестокий отбор их отца, в то время, как остальные братья и сестры погибли самой мучительной и страшной смертью. Что же до матерей, что дали такое плохое потомство Императору, то от них попросту избавлялись, как от ненужного и бесполезного мусора.

Прошлое, которое Итар всеми силами пытался забыть и вычеркнуть из своей долгой и мучительной жизни.

Сейчас, находясь возле массивных золотистых врат, ему не хватало смелости не то, чтобы войти внутрь, но даже на просто постучаться сил не хватало. Его рука, кулак которой то с силой сжимался, то снова расслаблялся, завис в воздухе в нескольких дюймах от золотистой поверхности широких дверей, на которых были изображены юные девы, что изливали из своих кувшинов сладостный нектар в глубокое бескрайнее море.

Внутри у него все свернулось в тугой и черствый узел, что не позволял ему решиться войти туда, где находилась его мать. Он не знал, что именно ему не позволяло сделать последний шаг: страх перед тем, что он может увидеть там или же реакция его матери, которая могла разочароваться в своем единственном чаде. А быть может то, что она посчитает его очередным монстром, каким был его собственный отец, заставляло его сердце обливать реками горячей и жгучей крови, что была пропитана страхом.

Он не знал. И не узнает никогда, пока не войдет внутрь и не получит долгожданные и желанные ответы на эти бесчисленные и мучившие его многие столетия вопросы.

Рука едва коснулась холодной поверхности, позволяя ей легко и непринужденно скользнуть внутрь. Он, все еще терзаемый множеством сомнений и страхов, сделал неуверенный шаг вперед.

Его взгляду предстали довольно знакомые покои, в которых он провел все свое детство. Они ничуть и не изменились с того времени, когда он был здесь в последний раз.

Покои были слишком большими и просторными всего лишь для одного единственного ребенка, что в них проживал. Они были обустроены самой лучшей и дорогой мебелью, а кровать, которая, казалась, могла вместить до пяти человек, и вовсе занимала почти четверть всей комнаты. К тому же к покоям также прилагался и балкон, с которого открывался поистине великолепный вид на город, что находился возле замка. Порою, ночами он засматривался на множество золотистых огней, что были подобны звездам на небе и ничуть не уступали им по красоте.

Его взгляд с нежностью скользнул по всему, что в них находилось.

Те же знакомые стеллажи со множеством книг и историй, в которых было сокрыто огромное количество тайн и секретов далеких и умерших государств. Те же стойки с мечами и доспехами, что ему удалось стащить из бесчисленных коллекций по всему замку. Те же бесчисленные и роскошные наряды, которые ему приходилось одевать на различные праздники и фестивали. И тоже множество различных украшений и драгоценных камней, обрабатывать которые с нежностью и заботой научила его мать.

Все это для него было дороже золото и любого богатства, что мог даровать ему мир. Вещи, в которых, возможно, были сокрыты его самые теплые и веселые воспоминания за все детство, что он прожил здесь. Вещи, которые были добыты с особым рвением и желанием. Вещи, в которых хранились его первые знания и умения. Вещи, что связывали его с ней…