Полина Громова - Смеющаяся Тьма. Книга 2

— До Волосатых Пяток подбросите? — Джен выскочил ей наперерез, но возница и так уже натянул поводья. Это бы сухощавый, жилистый мужчина лет сорока в короткой крестьянской куртке. Глаза у него были с хитринкой.

— А чего это вам, ребятки, там понадобилось? — спросил он.

Мы переглянулись.

— В гости едем, — ответил Джен.

Возница ухмыльнулся.

— Хороши гости — унести бы кости! Ладно уж, забирайтесь. Только я до Пяток не доеду, мне в другую сторону. Высажу вас на развилке у старого дуба, оттуда сами пешком дойдете.

— Спасибо! — Джен уже забирался в повозку. Я залез следом.

Повозка шла ходко. Но дорога была длинной; тракт пересек равнину и, сузившись, втиснулся в высокий сосновый лес. Через пару часов небо затянуло серыми облаками, стал накрапывать дождь. Потом над верхушками сосен показались низкие вихрастые тучи. Стемнело, будто бы наступили сумерки. Дождь полился в полную силу, его бесцветная пелена занавесила тракт. Думать о том, что вскоре придется покинуть повозку, было грустно.

— Развилка скоро, — словно слыша наши мысли, сказал возница. В голосе его мне послышалось злорадство.

Старый дуб выплыл из пелены дождя, как привидение. Возница остановил повозку, указал рукой вправо.

— Вам туда. Там тропинка есть. Если напрямки, то недалеко совсем. Ну что, идете?

— Да! Большое вам спасибо, — сказал Джен. — До свидания!

Мы выбрались из повозки, возница тронул поводья и покатил по левому рукаву тракта.

— Ты какое-нибудь заклятье от дождя знаешь? — спросил Джен.

Заниматься погодной магией мне было как-то не досуг… а жаль.

— Нет. А ты?

— И я нет. Идем?..

Тропинка нашлась быстро. Она ныряла в придорожный овраг, а затем уходила в густой подлесок. Тянуло из этого подлеска чем-то…

— Рик, а тропинка через кладбище ведет! — крикнул через плечо Джен, шедший первым.

…чем-то знакомым.

Тропинка уходила в щель между двумя частями старой покосившейся изгороди, вросшей в землю. В ливень, по сумеркам, через кладбище. Идеально!

— Может, обойдем? — предложил Джен, когда я нагнал его. — Ты не боишься?

— Бояться надо живых, — ответил я. Всю жизнь считал, что покойники — это самый тихий и безобидный народ. Надеюсь, мне не придется разубеждаться в этом.

Мы вошли на кладбище. Тропинка петляла между холмиков, почти сравнявшихся с землей, поросших папоротником и черникой. Кое-где можно было заметить крупные камни и деревянные кресты, обвешанные давно засохшими венками и лентами. Бояться, вроде бы, было нечего. В то же время мне было неспокойно: тишины, которой полагается обитать в подобных местах, даже обычной лесной тишины, здесь не было. То тут, то там, слышались странные шорохи. Их приглушал дождь, но они все равно доносились до моего слуха — и рождали ощущение чего-то большого и разумного, копошащегося в кустах поблизости. Иногда за шумом дождя и наших шагов я то справа, то слева различал еще чью-то поступь.

Джен тоже слышал ее. Остановившись, он сделал несложный жест. В его ладони появился голубоватый свет, пальцы направили его в нужную сторону. Я хорошо видел и в сумерках, дополнительный свет мне не был нужен, хотя с ним должно было стать спокойнее… не стало. То, что сопровождало нас, успевало выскальзывать из-под луча света, едва Джен направлял его туда, откуда слышалась поступь. Луч высвечивал лишь мирно стоящие надгробия да кустарник с листьями, вздрагивающими, когда о них ударялись срывающиеся с верхних веток капли. Джен разочарованно погасил свечение.

— Что будем делать? — Спросил он.

— Думаю… — Мои глаза снова привыкли к сумеркам, я огляделся, и… — Берегись!

Схватив Джена за плечи, я дернул его в сторону, мы прокатились по земле. Джен быстро вскочил, плеснул вокруг себя руками, вспыхнул свет — я лишь успел заметить краешек шипящей усмешки того большого, серого, подобравшегося к нам в сумерках. Джен озирался по сторонам, но ничего не видел.

— Что это было, Рик?

— Понятия не имею, Джен. Как ты говоришь в таких ситуациях? Хороший вопрос — главное своевременный?

Джен нервно усмехнулся.

— Я его слышу. Я его чувствую. Но что это, я не знаю.

— Сумрак, — сказал я, поднимаясь с земли.

Мне хотелось, чтобы Джен погасил свой свет — он резал мне глаза, искажал очертания леса. К тому же, он создавал вокруг нас четкую границу — а за этой границей что-то шевелилось, шепталось и шипело. Полумрак стелился по земле, поглощая мир вокруг нас, проглатывая кусты и папоротники, сжимаясь кольцом. Он взбирался на стволы деревьев, достигая раскидистых крон, чтобы сомкнуться над нашими головами. Джен удерживал его светом, но именно свет мешал мне разглядеть его и понять, что же он такое.

— Рик, действуем так. Я сейчас шарахну по этой штуке, ты ныряешь в любой просвет и бежишь. Понял?

— Я не брошу тебя.

— Не беспокойся за меня. Я тебя догоню. Все будет нормально.

— Хорошо, — я бы в такой ситуации тоже, наверное, предпочел, чтобы у меня не путались под ногами, даже если это мой друг.

Не гася свечение, Джен засунул два пальца под левую манжету и осторожно вытащил тоненькое белое перышко. В подвижном сумраке, наполненном ропотом, скрипением и скрежетом, перо засияло холодно и ясно. Поднялся и заметался ветер. Он раскачивал полумрак, набирая силу, цеплялся за уцелевшие ветви и листья. Джен принялся неразборчиво нашептывать какие-то слова, и ветер, словно опомнившись, всеми своими порывами потянулся к сияющему перышку, свернулся вокруг него плотным комком, на секунду замер и вдруг рванулся во все стороны сразу. Прорвав взвывший сумрак, он унесся в лес, оставив после себя большие, зияющие реальным миром дыры.

— Беги! — крикнул Джен.

Я бросился на землю, прокатился в ближайшую дыру и, вновь поднявшись на ноги, побежал прочь, заклиная себя не споткнуться и не свалиться в какую-нибудь глубокую сырую яму, ненадолго оставленную своим хозяином.

Я бежал недолго. Вскоре я перешел на шаг и стал прислушиваться, не догоняет ли меня Джен… или то странное существо. Но лес, укутанный шелестом дождя, был тих и безмятежен. Его спокойствие нарушали лишь мои шаги да дыхание.

В конце концов, решив дождаться Джена, я остановился и даже подумал о том, не вернуться ли мне. Я все еще находился на территории кладбища, только это был другой его участок. Выглядел он, кстати, весьма неожиданно для сельской местности. Широкая аллея, на которую я выбрался, была засыпана мелкой галькой, захоронения огораживали кованые решетки, над аккуратными насыпями вырисовывались темные изящные силуэты скульптурных памятников и высоких стройных крестов, кое-где можно было различить массивные стены склепов. Дождь заканчивался, наступала тишина, лишь срывались с листьев крупные капли воды да попискивала какая-то бессонная пичужка.