Андрей Иванов - Реинкарнация [СИ]

— Где это я? — произнес Стас, глядя на мужичка, что сидя у костра самозабвенно обстругивал палку, превращая ее в подобие копья.

— А бог его знает, — ответил тот, не прекращая своего странного занятия.

На мужичка этого Стас наткнулся пару минут назад, после получасового блуждания по лесу. Сам он толком не знал, ни кто он, ни как сюда попал. Придя в себя на лесной полянке, Стас и имя-то свое не сразу вспомнил. Голова была пуста и буквально звенела от обосновавшегося там вакуума воспоминаний. Он и по лесу начал бродить лишь потому, что больше не знал, что ему делать.

Первым вспомнилось имя. Чуть позже пришли отдаленные воспоминания о том, что жил он, кажется, в Москве, и ему, вроде как, двадцать пять лет. Вот только с нынешним его положением это никак не вязалось.

Дикий лес, серая домотканая рубаха и такие же штаны. Все это никак не стыковалось с теми обрывками воспоминаний, что урывками всплывали у него в памяти, и вызывало жуткий диссонанс — сам-то он себя помнил другим и совершенно в другом месте, а тут надо же… лес.

Хорошо, что дым от костра заметил и вышел к этой полянке. На ней, у костра, и сидел этот тип. Увидев Стаса, он поначалу вскочил, но, посмотрев каким-то странным взглядом на его наряд, лишь хмыкнул и вновь вернулся к своему занятию — обстругиванию кольев.

Одет мужичок был точно так же, как и Стас — такая же серая хламида, те же штаны. Вот только выглядел постарше из-за бороды и копны черных как смоль волос.

— Мы вообще как тут оказались? — попробовал продолжить разговор Стас. Его собеседник явно не горел желанием общаться, сосредоточенное обстругивание кольев ему было, видимо, важнее ответа на предыдущий вопрос.

— А черт его знает, — все так же емко ответил новый знакомый, но, отложив заостренный кол, обернулся к Стасу. — Ты что последнее помнишь?

Вопрос был интересный. Тут бы вообще разобраться, кто ты и где, а он… И тут словно полыхнуло в памяти — залитое дождем лобовое стекло, визг тормозов, скакнувшая навстречу спинка переднего сиденья…

Стас затряс головой, словно это могло как-то помочь вспомнить.

— Машина, дождь… Это я что, в аварию попал?

— Видать, попал, — невозмутимым тоном произнес мужичок. — А у меня вот, мотор остановился.

— На машине?

Вместо ответа, тот лишь покачал головой и добавил:

— Посиди немного, память она не сразу возвращается. У меня так же было.

Уставившись в костер, Стас попытался собраться с мыслями. Выходило плохо. И все же — вот он, вот лес, мужик вон сидит, кол точит, а он, Стас, на даче с друзьями был… Да, точно был, а потом в Москву возвращались… И снова перед глазами возникло залитое дождем стекло и удар. А у мужика вот мотор…

— «Это что, я умер?» — Мысль, почему-то не страшная, а какая-то отстраненная, промелькнула… и снова вернулась. Нет, он знал, что люди иногда погибают, но это где-то там, это не он… В душе родился крик, но, так и не вырвавшись наружу, сжался в груди комком отчаяния.

А произнести, да что там произнести, выдавить из себя удалось лишь тихое:

— Это мы что, того, что ли?

— Да, похоже, того, — как-то уж слишком спокойно ответил мужичок, — но это не самая большая наша проблема.

На это Стас ничего не ответил, лишь ошарашено уставился на мужика.

— Что это? — спросил тот, протягивая Стасу нож.

– «Кто-то, похоже, не только умер, но еще и с катушек съехал. Да… это реально проблема» — мелькнуло у Стаса в голове, но вслух он ответил:

— Нож.

— И больше ты ничего не видишь? — подозрительно спросил мужичок.

— А что я должен видеть? — не менее подозрительно ответил Стас, подумывая, а не рвануть ли ему сейчас подальше от его нового знакомого.

— Рубаху задери, — вместо ответа предложил тот.

Предложение было странным, особенно учитывая протянутый в его сторону нож, но спорить Стас не решился. Кто его знает, что там у сумасшедших на уме? Он медленно приподнял край рубахи.

— Сумку на поясе видишь?

А ведь и верно, на поясе болталось что-то вроде поясной сумки.

— Можешь не пытаться ее открыть, я уже пробовал. А вот заглянуть в нее мысленно попробуй.

Стас хотел было спросить: «Как это?», но стоило ему лишь подумать о содержимом и перед внутренним взором словно голограмма открылась. В сумке лежали: нож, топор, кусок веревки, огниво, десяток бутербродов, фляга и какие-то зелья.

Стас ошарашено уставился на своего нового знакомого. Этого не могло быть, просто не могло.

— Вот и я о том же, — правильно прочитав его мысли, ответил собеседник. — Хрень какая-то происходит с этим миром, а с чего — непонятно. Хотя… нет, то, что я умер, это, вроде как, факт. Мотор у меня с детства барахлил, да и как он отключился, я довольно живо вспомнил, но вот это…

Стас снова взглянул на нож и теперь понял, чего от него добивался мужичок. Открыв сумку, он теперь видел, даже не видел, а каким-то новым чувством понимал — нож для шкур. Именно так он ощущал теперь этот предмет, словно не простой сапожный нож перед ним, а некий объект этого странного мира.

Перевел взгляд на бородача и вздрогнул — тем же неведомым способом он теперь знал — Павел, здоровье в норме, дух полон.

Мелькнула мысль: «Так вот почему он на меня так странно тогда посмотрел!», а вслух произнес:

— А может мы это, того… — и покрутил пальцем у виска.

— Ага, сразу оба? — невесело ответил Павел, — это гриппом все вместе болеют, а с ума сходят поодиночке.

— И что нам делать?

— Да я-то откуда знаю? — в сердцах огрызнулся тот. — Вон деревня, думал там кто знает. Да только пустая она, уже час наблюдаю, даже костер развел, надеялся, может, кто дым увидит, заинтересуется. Но только нет там никого. Даже собак.

Следуя по направлению взгляда нового знакомого, Стас теперь тоже увидел деревеньку, что расположилась в низине у речки. Небольшая такая деревенька, домов на тридцать. А вокруг частокол. Приличный такой частокол надо сказать, добротный, метра под четыре в высоту.

Заброшенной деревня не выглядела, но и жилой… ни тебе народа, ни белья на веревочках, ни живности, ни привычной в деревнях техники. Этакая деревенька из прошлого. Только безлюдная.

— Заходил? — вопрос был глупый, но ничего умнее в голову не пришло.

Павел как-то странно посмотрел на Стаса, но все же ответил:

— Нет пока, побоялся. Я тут уже с местной фауной познакомился, больше на приключения не тянет, — и показал разорванный рукав.

— Кто это тебя так?

— Волчок. Нарвался вон там, на склоне. Тоже как чумной тогда шел, куда глаза глядят, ничего не понимая. Так тот меня быстро в чувства привел, я даже не понял, как на дерево взлетел.

— А спустился как?

Вместо ответа в руках Павла появилась шкура волка.