Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

племя затихло. Эзрин словно прочтя его мысли, встала, вышла на центр площадки с

большой чаркой какого-то напитка. Вероятно, вина или иного алкоголя.

- Арон! - она вдруг обратилась к кузнецу, о чего тот выронил кусок изо рта.

Все смотрели на кузнеца. Вероятно, следовало выйти и тоже встать у костра. Суетливо

вытерев руки о край какой-то тряпки, он подскочил на ноги и шагнул к огню поближе. За

спиной тут же выросли два воина, вставшие по стойке смирно, и Кили с улыбкой до ушей.

- Арон! - повторила торжественно Эзрин.

- Да? - кузнец смущенно улыбался, чувствуя на себе столько внимания со всех сторон.

- Мы хотим поднести тебе эту чашу, и вместе с ней, предложить тебе остаться у нас.

- Зачем? - удивился он

- Ты сильный и умный воин, мужчина, каких мало. У нас есть плодородное поле, которое

нужно вспахать, а у тебя есть семя, готовое взойти. - Она заговорила, какими-то

подозрительными аллегориями. Голос в голове призвал Арона быть осторожным.

- Так... чего вы хотите? - уточнил кузнец.

- Мы, женщины племени, - вздохнула Эзрин. - Хотим, чтобы ты посеял среди нас свое

семя и дождался всходов. Это же очевидно. Мужчин у нас осталось мало и тех сильно

потрепало. Ты же сильный, высокий, умный…. Разбавь нашу кровь, сделай племя

сильнее!

Намек – яснее ясного. Кузнец огляделся, поняв наконец к чему были столь тщательные

приготовления. Эти омовения, одежды, травы и ритуалы…

- Э нет! Спасибо, конечно, но у меня уже есть определенные обязательства. При всем

желании остаться я не могу. Честь велика, но вы уж простите…

- Я так и думала... – Эзрин, вздохнув протянула ему чарку. – Что ж, раз это твой выбор, мы уважаем его.

Арон принял чарку под одобрительные возгласы всего племени и пригубил. Напиток был

странным, но весьма ароматным. Он осушил ее до дна. Отказываться было как-то

неудобно, да и выпить хотелось страсть... Эзрин с какой-то странной улыбкой забрала

чарку обратно. Когда кузнец почуял неладное, воины, стоявшие за спиной, уже

подхватывали его непослушное тело.

- Что происходит? - он растерянно уставился на Кили.

- Поверь, ничего плохого. Все будет хорошо, тебе понравится.

Ее довольная до жути улыбка в этот момент показалась ему зловещей. Обмякшее тело

кузнеца втащили в большой шатер, где посредине кто-то вкопал бревно под углом к полу.

К бревну были прибиты три толстенные жерди. Дерево было тщательно обработано от

коры и сучков, и обернуто шкурами в несколько слоев. Туда героя и усадили. Кили

проворно избавила великого злого воина и одновременно спасителя племени от лишней

одежды. Непослушные руки развели в стороны и широкими ремнями привязали к жердям.

Крепко, но бережно. А когда Кили окончательно стащила с Арона комбез, то к нижней

жерди привязали и ноги. На средней жерди он просто сидел. Вернее, лежал. Крепко

слаженные путы, надежно фиксировали его в полулежащем положении. Войны вязали его

надежно, но так чтобы руки и ноги не отекли. При этом, они шутили между собой и

широко улыбались, как будто, так и надо. Но Арону это оптимизма не придавало. Одна за

оной в шатер входили женщины племени. Не все, только те, что помоложе, и покрепче.

Они занимали свое место у стены, образуя тем самым круг. Последней в шатер вошла

Эзрин.

На всякий случай, кузнец приказал Эсхилу пока не вмешиваться. Ничем хорошим это не

могло кончиться.

- Что со мной происходит? Чем вы меня опоили? - потребовал кузнец объяснений.

- О, это любовное зелье. Слабость сейчас пройдет, и начнется самое интересное!

- Что начнется? - взволновался Арон.

— Вот это - она указала древком копья на его промежность, где помимо воли плоть его

восстала.

- А привязывать то зачем?! - не унимался кузнец.

- А это, чтобы ты никого не покалечил. В любовном порыве. - улыбнулась Эзрин.

- Да как так можно то! - он попытался разорвать оковы.

- Расслабься… - Глаза женщины скользнули по его телу вниз - Негоже носить без дела

такое орудие... пусть оно поработает во благо. Да начнется ритуал плодородия!

Что было дальше, кузнец смутно помнил. Голову заполонило каким-то дурманом... тело

окончательно онемело.... Все, кроме одной части. Она то, как раз приобрела

феноменальную стойкость и чувствительность. Женщин было всего восемь, ибо при всей

своей выносливости, осеменить больше за один раз не смог бы ни один мужчина. Да и

этого было много. Но, видно Эзрин понимала в этом деле лучше него. А может просто

пользовалась шансом, так сказать - на удачу.

Первой была Кили. Она появилась в одной рубахе до пят, с венком в руках. И, прежде чем

оседлать другую часть Арона, она водрузила венок ему на голову. Долго она не

задержалась. Получив свое, забрала венок и убежала.

Следом зашла крупная, высокая женщина, лет тридцати пяти, с пышным бюстом и

красивыми зеленоватыми глазами. Кузнец запомнил ее по недавнему сражению. Она

больше всех старалась. Пожалуй, при других обстоятельствах его не пришлось бы

связывать... Венок она смущенно надела ему на голову, а свою просторную промежность

уже на другое место. Она задержалась дольше всех, удивляя… глубиной своего

восприятия и широтой взглядов.

Остальных Арон плохо запомнил. Кто-то из женщин смешно пыхтел, кто-то плакал, кто-то поскальзывался и падал.... Было не важно. Эзрин, к слову, навестила его. И он нашел в

себе силы, чтобы наполнить ее тугое зрелое нутро. Возраст жительниц племени колебался

от восемнадцати до сорока лет, примерно. По большей части, женщины были

симпатичные, подтянутые, приятно пахнущие. Подготовились, что тут скажешь...

В общем, к утру, каждая красавица, с символическим ритуальным венком в руках, вспахав, как сказала бы Эзрин, плодородные почвы, засеяла их семенами. Чтобы

взрастить всходы - выражаясь их же языком. Ближе к полудню появилась Кили. Уже в

привычном своем наряде. Она принесла воду, одежду, и другие вещи Арона. Игриво

оседлав его на несколько минут, она неспешно омыла тело кузнеца. Затем, то самое, на

чем только что сидела, и вытерла все насухо.

- Ну что герой, будет тебе о чем вспомнить?

Арон отвернулся. Лицо его налилось краской. Честно говоря, было стыдно и неприятно

сознавать, что целое племя насиловало его и созерцало наготу несколько часов к ряду.

Кили проворно ослабила ремни и помогла ему встать. Тело затекло не так сильно, как

могло бы, а вот промежность болела. Чувствительность все еще не прошла. Молодая

женщина сильными умелыми пальцами размяла ему шею, руки и спину. Было до жути

приятно, но виду он не подал. Одевшись, проверив оружие и свои вещи, он долгим

внимательным взглядом посмотрел на Кили. Она улыбалась. Просто цвела от радости.