Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

снизу. Но тщетно. Теперь Арон был встревожен. Аделина пугала его, как ни стыдно было

признать. Почувствовав это, Сольвейг подползла ближе и поцеловала его в губы.

- Милый, тебе нужно немножечко расслабиться. Ведь ничего плохого мы не делаем. Я

рядом, нам никто не мешает…. Мы просто с тобой поиграем.

- Я не игрушка, - напомнил он тихо.

Поняв намек, Аделина убрала свои руки с его запястий и распрямила спину. Теперь она

просто восседала верхом.

- А так? – она скрестила за спиной руки, от чего ее крупная грудь показалась во всей

красе.

Сольвейг сделала красноречивый жест. Старшая сестра, вспомнив, о чем они

договаривались, положила горячие, шероховатые ладони ему на живот. Нежные

поглаживания ее больших рук оказались весьма приятными.

- Ну, посмотри на нее! – шептала рыжая дева ему на ухо. – Взгляни какая она красивая, упругая…. Прикоснись же к ней. Я настаиваю!

То, что Аделина великолепно смотрелась при тусклом свете, Арон оценил сразу. Из

одежды на ней была только тонкая конопляная туника, да кожаный поясок на бедрах.

Светлая ткань едва сдерживала ее полную, зрелую грудь и крупные выпирающие соски.

Арон коснулся пальцами ее колен, а потом осторожно провел ладонями вверх по ее ногам.

Скользнув под тунику, он ощупал ее мускулистые бедра. Кожа Аделины была заметно

мягче чем у его рыжеволосой девы. Оттенок ее тоже отличался. Если у Сольвейг она была

сероватая, то тут преобладали оттенки от бледно розового и красноватого, до откровенно

коричневого, местами. Несомненно, она была красива и более уравновешена по

сравнению с Сольвейг. Волосы ее, собранные в хвост, были прямыми, светлыми, и

приятно пахли. Арон заметил это, когда она держала его за руки.

- Ну как… ее кожа нежнее моей, не так ли? – осведомилась Сольвейг вкрадчиво.

- Пожалуй… - признался Арон продолжая поглаживать бедра Аделины.

- Ну-ка, погоди! – Сольвейг взобралась на кровать, бесцеремонно выдернула подушку из-под его головы, и сама заняла ее место. Теперь спина его покоилась на ее груди, а тело

обнимала еще одна пара бедер. Арон погладил и ее ноги, но Сольвейг тут же переложила

его руки обратно.

Зажатый меж двух прекрасных валькирий, кузнец все же разомлел. Столько женского

тепла за раз его многострадальное тело еще не получало. Сольвейг запустила свои

когтистые пальчики в его волосы. Это было приятно, и он в свою очередь приласкал тело

Аделины, чье дыхание становилось более прерывистым и частым. Она прикрыла глаза, ее

пальцы слегка подрагивали, выдавая сильное волнение.

Арон, решив, что хуже не будет, высвободил руки и сдавил пальцами ее груди. По телу

Аделины прокатилась волна дрожи и она закатила глаза. Заметив это, Сольвейг тоже

присоединилась к ласкам. Поглаживая крепкое тело сестры в четыре руки, они медленно, но верно довели ее до исступления. Смотреть на это было довольно-таки волнительно.

Устав держать суженого на своей груди, Сольвейг выскользнула из-под него. Теперь ее

больше занимала сестра, потерявшая бдительность. Потихонечку обойдя постель, она

забралась на нее с другой стороны. Просочившись между безвольно раскинутыми

крыльями, она уселась позади Аделины и обняла ее талию. Поглаживая поочередно то

живот, то грудь, то плечи сестры, Сольвейг с удовольствием наблюдала как ее тело

отзывается на едва ощутимые ласки.

Сольвейг полностью переключилась на сестру и внизу его живота стало совсем горячо и

влажно. Бутон Аделины набух, и женские соки просочились наружу. Этого кузнец уже не

мог стерпеть. Он почувствовал, как пульсирует и наливается свинцом продолжение его

тела. Он откинулся на прохладную простыню и подложил ладони под голову, ибо лучшее

что он мог сейчас сделать – это поддаться обстоятельствам. Простыня приятно холодила

кожу, с окна веяло легким, прохладным ветерком. Вдохнув свежего воздуха, Арон

расслабил спину, плечи, а потом и все остальное. Корень жизни восстал, окунувшись в

чрево. Окрепнув на глазах, он пророс словно бамбук, пронзающий тугую, но податливую

плоть. Там он и засел, заставив Аделину вскрикнуть.

- Да ладно… – глаза ее широко раскрылись.

Сольвейг опустила руку и пальчиками нащупала твердое основание члена.

- А ты не верила… - усмехнулась Сольвейг.

- Не, не! Я на это не подписывалась! – возмутилась Аделина.

- А ты постарайся расслабиться, – припомнил Арон. - Ведь ничего плохого не

происходит…

- Сначала немножечко больно, а потом приятно, – лаконично добавила младшая сестра.

Аделина пыталась встать, но рыжая бестия с нескрываемым наслаждением усадила ее

обратно. Руки Сольвейг скользнули в ее промежность. Ласковыми энергичными

движениями она в момент сломила волю Аделины. Бедра, ее раскрылись, поддавшись

древнему инстинкту. Арон решил события не торопить. Он был чист, расслаблен и успел

подремать. Так почему бы не насладиться столь волнительным зрелищем? Когда ещё две

нетрезвые крылатые девы соизволят вот так порезвиться.

Сольвейг вцепилась в сестру мертвой хваткой. Она подталкивала ее сзади своим лобком и

бедрами, одновременно терзая руками увесистую грудь и взмокшую промежность.

Аделина пустыми, невидящими глазами обратилась в даль. Движения ее бедер

становились все резче и увереннее. И дело тут не в усилиях Сольвейг. Она явно вошла во

вкус, и чувствовалось как в теле ее растет напряжение. Толчки становились мощнее. Она

целиком приняла в себя Арона, и теперь буквально вминала его в кровать. Кузнец всем

своим естеством испытал на что способно ее могучее тело, когда проявляет истинную

силу. Но это не пугало его, ибо ее округлые женственные формы не могли нанести вреда.

Да, она сильно сжимала его коленями, но это обстоятельство повергало кузнеца в какой-то странный, незнакомый доселе восторг. Арон, превозмогая боль в ребрах вглядывался в

то, как разительно меняется ее лицо. Поглаживая колени Аделины кончиками пальцев, он

дожидался фееричного апогея...

Дальнейшее соитие с Аделиной превратилось в какой-то марафон. Дева ни на минуту не

сбавляла темпа, но едва достигнув пика – сама сводила усилия на нет. Потом догонялась и

снова проделывала этот трюк. Она похоже забыла, что целью сего визита было зачатие

новой жизни, и придалась разврату. Но Сольвейг вовсе не была против, ее это только

раззадорило. Рыжая бестия увлеченно придерживала сестру за ягодицы, а в моменты

наивысшего наслаждения Сольвейг хватала сестру за руки, чтобы ее когти не наделали

бед. И она извергалась… бурно, неистово, с томным, завораживающим своей глубиной

стоном. Отдохнув на прохладной груди кузнеца, она выгибала спину и вновь набирала