Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

перед тобой Олаф, значит у меня есть на то веские доказательства.

Арон взвесил каждое ее слово. Ничего не попишешь, по крайней мере, он ее выслушает.

Звучит как бред, но заподозрить мать в наивности он не мог. Уна похлопала Кеннета по

плечу, намекая что теперь его слово. Тот запил еду, вытер рот и неспеша прожевался.

- Твоя мать не совсем права, – начал он. – Имя мне Кеннет и дано оно было при рождении.

Хотя с ранних лет в своих не детских снах я был Олафом. Ну или Бойдом для верности.

Помнится так меня называли за седые волосы. поначалу сны были красивой сказкой на

фоне жестокой реальности, пока в возрасте пяти лет я не попал в кузницу. Вот там то и

оказалось, что грезы, хоть и были грезами, но знания давали совершенно реальные.

Арон потер шею, и провел рукой по волосам.

- Предположим, так и было. А кто были те люди что искали тебя?

- Я же говорил, — это мои родные братья. Я просил тебя не убивать их именно поэтому.

Отец мой был жесток, но, когда я рос, братья были добры ко мне. Однако, так сложились

обстоятельства, что они и были командой корабля, что приплыл сюда чтобы продать меня

и еще несколько бедолаг в качестве рабов.

- Ты был рабом?

- Это наказание, – пояснил Кеннет. – Наш вождь так решил. В свое время я довольно-таки

сильно чудил. Пытался сбегать, но меня быстро находили. Сам же все видел, как это

делается. Я птица вольная, любознательная, а у них так не принято. Все должны

подчиняться ярлу. По крайней мере до того момента, как осмелятся бросить ему вызов.

С пониманием ко мне относился только шаман племени. Он курил много разной травы, питался одной медовухой и частенько общался с духами. Шаман часто говаривал, что

боги решили меня одарить, но немного перестарались, вложив столько знаний в такую

маленькую и дурную голову. Шаман мудрый, он сказал мне затаится чтобы лет до семи

дожить. А то люди стали шарахаться. У нас странных шибко не любят. Могут по-тихому

придушить и в море бросить. Если ты не шаман, конечно. Но у нас уже был один.

Мать моя была трелом - рабыней и наложницей. А братья имеют родство только по отцу.

Матери были разные. Ярл, невзлюбил меня сразу, но матушка была добрая. Хоть и зачали

меня силой, но все же я был ей сыном. Кстати, отец купил ее где-то в этих местах. Она

кормила меня остатками пищи с его стола и иногда, когда ярла подолгу не было, позволяла спать с собой в обнимку…

Кеннет взгрустнул мельком.

- Почему была? – спросила Уна.

- Умерла. Отец убил в пьяном бреду. Такое у северян в порядке вещей. Она была не

единственно женой и не самой любимой. А нрав имела стойкий. Я пытался мстить и даже

выбил ярлу глаз. Он хоть и гнида, но вину чувствовал. Убивать меня не стали, но били

долго.

- Тебя не сильно жалели, – заметил Арон.

- А я о чем? Благо, что на то время стояла весна, хоть и северная. И убежав от сородичей в

сотый раз я смог худо-бедно подлечиться. Но за весной и летом неизменно следуют дожди

и зимы. Хоть я и обладал огромными знаниями, но все же был ребенком и не успел

подготовиться. К тому же, меня все еще искали, а это не позволяло осесть на одном месте.

Приняв единственно верное решение, я решил убраться подальше. Забрался тайком в

большой ярик на пристани и там спрятался.

Уна рассказала мне о твоем чудесном воскрешении и нескольких месяцах небытия до

этого. Примерно в то время мне было уже десять. Я, как и ты, был присмерти. Сказалось

долгое пребывание на морозе, под лавкой ярика. Нашли меня не сразу, еще пара часов и

было бы поздно. Вот тогда-то мы с тобой и встретились, Арон. Помнишь, я говорил тебе, что ничто в этом мире не пропадает бесследно?

Арон вздрогнул. Этого обстоятельства знать никто не мог. Арон никому кроме Эсхила об

этом не рассказывал.

- Тогда личность Кеннета отошла на второй план. Он лежал в бреду, а сущность Олафа на

время высвободилась…. Я тогда чудом не отморозил пальцы. Но меня выходили. Старый

ярл соседнего селения был мудр, в меру добр, и не проявлял попусту своей жестокости.

Он сразу понял кто я есть и что я сделал. На счастье он имел с отцом старые счеты и

обратно меня не выдал. Позже я сполна отплатил ему. Уцелевшие пальцы крепко сжимали

кузнечный молот. Кстати, именно тогда я выковал свой топор. Метеорит упал в долину

очень кстати. Это было своего рода знамением.

- Невеселый рассказ, – заметил Арон.

- Хорошо, что хуже не было, – вздохнул Кеннет.

- Так что же было дальше? - увлеклась рассказом Уна. Видимо этого она еще не слышала.

- Однажды утром, когда я спал в кузнице, к берегу причалил корабль. Это были купцы, откуда бы вы думали? Из этих самых мест. Они говорили на своем языке, но понимал я их

замечательно. За бочонком медовухи купцы с упоением рассказывали о своей родине. Тут

то я и распрощался со своими иллюзиями окончательно. Они стали теперь реальностью.

Жить двумя жизнями становилось бременем, и при том, невыносимым. Я понял, что место

мое здесь. Тем более что в родных краях меня ничто не держало.

Он грустно окинул взглядом Арона.

- Твоя судьба – это твоя судьба – сказал он. – У тебя теперь был Эсхил, и я особо не

беспокоился. Но чувства, что я когда-то испытывал к твоей матери, захлестнули меня с

невероятной силой. Я отчетливо понимал, что на это уйдет время. Но, она, по сути, бессмертна. Мы принадлежим к разным мирам, мне было десять, и я теперь иначе

выглядел…. Но не смотря на все это, я во что бы то ни стало решил отыскать ее.

Купцы, конечно же отказались брать с собой странного мальчишку, знающего их язык, и

живущего в кузнице. Но он как могли поделились координатами. Мне нарисовали на

куске кожи приблизительную карту побережья, вдоль которого ходили морские караваны.

Помогло это мало, и почти год у меня ушел на составление карты. Я помнил ее очертания, но при элементарном отсутствии бумаги и чернил это длилось мучительно долго. Я

наблюдал за звездами по ночам, чтобы как можно точнее определиться со своим

местоположением.

Когда я искал место, где разбить свой звездный корабль, запоминать местность цели не

было. Эта планета не была первой, но, должна была стать для меня последней. Чтобы

попасть на материк, мне нужно было приложить немало усилий. Главная беда

заключалась в том, что кораблями, которые смогли бы осилить этот путь, владел только

один человек. Жестокий, своенравный ярл - мой отец.

На подготовку детального плана и развитие своего тела ушло коло пяти лет. К

шестнадцати годам я уже был выше и сильнее любого воина в деревне. Тренируясь сам я

поднимал и их боевые умения. Я рассчитывал на то, что они помогут мне. Но к тому