Оксана Головина - Тьма и пламя [= Сердце Томарина (с 18-ой по 30-ю главу) + Танец огня)] [litres]

– Где она набралась этого? – нахмурился Хэйл и тряхнул головой, разбрызгивая по мокрой рубашке воду. – Эту тактику давно не преподают.

Синхелм давал уроки? Интересный выбор. В любом случае тот, кто надоумил девчонку выбрать для отражения четвертую позицию, был весьма неглуп.

– Ей никогда не сравниться даже с тенью Синхелма, – проговорил рядом Фергас, подходя неспешно и останавливаясь возле Хэйла.

– У нее нет нужды становиться вторым Синхелмом. Она будет собой. Если хватит мудрости – просто будет собой.

Хэйл не повернулся к декану, сощуриваясь и продолжая наблюдать за боем. Мысленно понимал, что рисковал вновь вызвать гнев Фергаса. Но шея просто отказывалась гнуться в приветствии или даже поворачиваться. Зачем явился? Снова хотел запугивать его или требовать покалечить кого-то из студентов? Да к хаосу! Хэйл сделал вид, что полностью сосредоточен на занятии, продолжая отдавать команды тем, кто мокнул за защитными барьерами.

Фергас тоже смотрел на площадку. Его темный взгляд остановился на силуэте девушки, сегодня находившейся в паре со средним сыном Уго Юрнера, хозяина Эйнслея. Достойный сын своего отца. Даже крепче будет, чем старший сын. Так считал и сам Уго. Пока мальчишка этого не знает, но наверняка придется сместить первенца рода в праве наследования.

Но девчонка Синхелма… Фергас помрачнел и стиснул тонкие губы. Как Синхелм мог поступить с ним подобным образом? Как мог не предупредить по поводу этого приемыша? Сколько бы проблем удалось избежать, знай он заранее. Ведь действовал бы иначе. Одно дело родная кровь того, кто всегда считался близким другом. Другое дело – неизвестное дитя, подобранное им на одной из дорог королевства.

Будь девчонка знатной крови, так просто ее бы не скрыть. Даже во время войны, даже во время стольких потерь. Боги! Зачем Синхелм принял ее в свой дом? Лишился ума от горя, потеряв родную дочь? Это правда? Проклятье…

Но сейчас Фергас отвлекся от гневных мыслей. Он снова наблюдал за Вандой, и снова непонятное чувство охватило его. То самое, которое закралось в душу при первой их встрече. Это чувство Фергаса беспокоило больше всех остальных. Чувство непонятной тревоги, смешанное с ощущением неопределенной опасности. То самое чувство, от которого в висках стучит и сводит живот, как у неопытного мальчишки. Чувство никак не формировалось в мысль, раздражая и вынуждая стискивать зубы в молчаливой ярости.

Он даже забыл, как злился на стоящего рядом Хэйла и его непростительную самонадеянность. Проклятье! В свете последних событий он даже не мог выполнить свою угрозу. Объявить королю, что уже второй его генерал скрывал правду о собственном ребенке, притащив его в Ард, было сейчас опасно. Ламон устроит такую проверку, что полетит слишком много голов. Включая и тех, кто ему еще нужен. Тех, кого мог использовать при надобности. Так что пусть бастард Майллака пока порадуется своей мнимой удаче.

Фергас смотрел и смотрел на студентку, щурясь от непрекращающегося дождя. Изучал каждое движение, пытаясь понять, что же с нею было не так. Как она держала спину, и этот упрямый взгляд исподлобья, когда сил почти не оставалось, но девушка никак не могла признать это. И очередной разворот тонукана для отражения удара. Под каким углом оружие рассекало мокрый воздух. Такой своеобразный поворот запястья, что позволяло облегчить нагрузку и уменьшить боль. И шаг в четвертую позицию, когда всякий другой применил бы третью…

Фергас снова вгляделся в черты лица девушки и почувствовал, что не дышит. Он просто не мог вдохнуть сейчас, когда озарение наконец настигло его. Оно сжало грудь, оно выбило воздух из легких. Заставило сжать кулаки до боли, а глаза налиться ярким золотом. Только в последний момент маг сдержался, переводя дыхание.

Невозможно… Это просто невозможно! Синхелм точно сошел с ума! Проклятый вояка утратил всякий рассудок! Иначе он просто не мог объяснить причину, по которой притащил в свой родовой замок это дитя. Да еще и назвал своей дочерью.

– Безумец… – сквозь зубы проговорил Фергас, не заботясь, что его мог услышать стоящий рядом Хэйл.

Под конец тренировки Ванда явственно ощущала на себе чей-то пристальный взгляд. Нет, это был не Хэйл. Преподаватель срывал голос, пытаясь вбить в их головы хоть немного знаний, и дай ему волю, наверняка вбивал бы их тонуканом. Ванда заметила уходящего Фергаса, когда занятия были окончены и товарищи стали покидать площадки. Пришел сюда как декан? Или за ней следил? Ванда не льстила себе до такой степени. Но была встревожена, припоминая прошлое происшествие со статуей.

Предпримет ли Фергас еще какие-то попытки навредить ей? Как поведет себя, когда наконец будут получены известия от Ламона? Ведь не пожалел, даже зная, что подверг опасности единственную дочь лучшего друга. Что остановит мага теперь, когда ему известно, что она приемыш? Или Фергас знал раньше? Мог отец написать об этом в своем письме?

Ванда проводила его взглядом и замерла, когда на мгновение тот обернулся. Возможно, ей показалось, но на лице декана промелькнуло нечто сродни смятению или даже, что совершенно невероятно, страху. Затем маг вновь стал привычно мрачным, отвернулся и отправился прочь, к отведенному для кланкеев крытому хранилищу.

Оставшись одна на опустевшем дворе боевого корпуса, Ванда склонилась над чашей небольшого фонтанчика с питьевой водой. Она полностью вымокла, но умирала от жажды. Напившись, посмотрела на тяжелое небо. Облака метались по нему, словно ее мысли. Но пока Кристиан не вздумал искать ее, Ванда опустила на плечо тонукан и вернулась к тренировочной площадке. Выбрала в этот раз ту, что полюбилась больше ввиду своего расположения. Находилась она дальше всего от главных построек корпуса. Вот где действительно уединение.

Ванда проговорила команду, и старые статуи послушно пришли в движение, неспешно вырисовывая на мокрых камнях необходимый контур. Щит вспыхнул бледным голубым цветом, как и глаза каменных стражей. Дождь вновь припустил, но на этот раз ей не нужно было сосредотачиваться на своем противнике. Сейчас сама была для себя и враг и союзник.

Сейчас никто не смотрел, не оценивал, и она могла действовать и двигаться, лишь повинуясь собственному чутью. Закрывая глаза и позволяя одному дождю быть свидетелем, Ванда начала свой танец с оружием. Первая линейка. Пусть самые простые. Терус… Идо… А затем – Цэан… Осторожное пламя всполохами возникало в воздухе, вторя движениям стихийницы. Дождь казался золотым, отражаясь крупными каплями в магическом огне.

Признаться, вначале он неожиданно залюбовался ею, забыв, что был сердит. Оказавшись на залитой дождевой водой площадке, Кристиан собирался окликнуть негодяйку. Вздумала пропустить не только ужин, но, по всей видимости, и ежевечерний визит к нему! Снова решила проверить себя на крепость? Но глядя на тонкий силуэт девушки, на то, как мокрая рубашка облепила тело, понял, что это он решил проверить свою волю.