Оксана Головина - Тьма и пламя [= Сердце Томарина (с 18-ой по 30-ю главу) + Танец огня)] [litres]

Кристиан подался к Трин и взял ее за руку. Пальцы ее были теплыми, но слегка дрожали.

– Волнуешься? – спросил он, сильнее сжимая ладонь жены.

– Да, – честно призналась Трин. – Но это нормально, верно?

– Верно. Впервые за столько лет ты возвращаешься домой.

– И я буду там не одна. – Она тепло посмотрела на Кристиана.

– Не одна. Больше никогда не будешь одна, – заверил он, и слова звучали крепче клятвы, не оставляя сомнений. – Посетим Томарин, а на первых каникулах я собираюсь отвезти тебя в Харланд. И представить всем как его хозяйку.

Трин кивнула, надеясь наконец познакомиться с землей, которая подарила ей мужа. И почтить память его родителей.

Удача сопутствовала путешественникам, дождь лишь раз застал их в дороге, не испортив ее настолько, чтобы пришлось задержаться. Яр и его молчаливая подруга Хельга присоединились к ним, когда они уже подъезжали к Томарину. Трин порадовалась, что названый брат уже не походил на призрак, имея возможность исцелить свои раны. Только печать на шее напоминала о случившемся ранее. И весьма возмущала своим наличием томаринца. Легко ли смириться, когда знаешь, какую власть имел над ним некромант! Один щелчок пальцев – и его нет. Но благодарность за спасение была слишком велика. И Яр понимал это, только изредка искоса поглядывая на Кристиана.

Трин наконец смогла переодеться в удобные штаны и рубашку, следуя на коне за Яром, указывавшим им путь. В Томаринский лес они въехали на рассвете, ощущая сладковатый запах цветущих яльмаров. Будто приветствуя хозяйку, деревья склоняли темные ветви. Роняли яркие лепестки, устилая землю алым ковром. Утренний свежий ветер подхватывал их, кружа по дороге, где следовали путники. Осыпал одежду и волосы. Раскрашивал просыпавшийся лес.

– Мы почти на месте, – предупредил Яр, придерживая своего коня. – Нужно пройти немного по левую руку, и ты увидишь его.

Собираясь посетить могилу родителей, Трин остановила коня и спешилась. Она обернулась к Кристиану. Он кивнул, отпуская ее побыть наедине с отцом и матерью. А сам отдал новые распоряжения Виру, находившемуся рядом с ним.

Трин огляделась в лесу, понимая, что все действительно было так, как в ее воспоминании. Крохотном, но таком дорогом. Разулась, как и тогда, много лет назад, и босые ноги ступили на шелковый цветочный ковер. Аромат его был сладок и кружил голову. Отец велел быть смелее, и она сделала шаг. А затем еще и еще. В ту пору он улыбался ей и протягивал руку. И Трин улыбнулась, чувствуя, как грудь наполняется теплом и тихой радостью. Она дома. Наконец-то дома.

«Смотри, сама природа празднует с тобой и освещает твой путь. Каждым лепестком и всем своим светом. Ступай же, не боясь. Шаг за шагом…» – так говорил отец. И она никогда не забудет этих слов.

Трин прошла немного вперед, затем свернула с основной дороги, как и велел Яр. Густая тень укрывала землю. Невысокое дерево склоняло изогнутые ветви так, словно пыталось спрятать могильный камень от посторонних взглядов. Но Трин заметила его. Разве могло быть иначе? Она подошла ближе и протянула руку, сметая со светлого камня яркие лепестки. Ничем не примечательный, лишь несколько высеченных слов, сейчас едва заметных. Трин провела по ним пальцами, ощущая неглубокие бороздки. «Храбрые сердцем – бессмертны».

Верно. Они будут бессмертны в памяти тех, кем любимы. И Калваг, брат Яра, начертавший эти слова, был прав. Трин снова опустила руку на прохладный камень.

– Я вернулась. Я иду домой. Сегодня я иду домой. Это лучший подарок, который можно получить в день своего рождения. Благодарю за него.

Прощаясь, Трин вернулась к дороге, где ее ожидали. Усевшись в седло, она позволила Яру вести их дальше, к горам и таившемуся в дикой зелени лесов томаринскому замку. Добрались лишь к вечеру. Заросшие плющом ворота открылись с трудом, впуская путников. Дорога почти скрылась под зеленым травяным ковром. Росшие и у замка яльмары добавляли свои краски, осыпаясь и шелестя листвой на ветру.

Встретил их только старик-управляющий. Такой древний, что походил на беспокойный дух, со всклокоченными седыми волосами и бородой и бесформенными одеждами. К тому же он оказался туговат на оба уха, и Яру выпала незавидная участь объяснять, кто они и зачем явились. И от объяснений этих птицы снимались с деревьев и испуганно уносились прочь. Хельга только качала головой, поглаживая шею своей лошади и не думая помогать другу. Оставив томаринца кричать на деда и жарко жестикулировать при этом, Трин и Кристиан вошли в замок.

В нижнем зале горел камин, видимо растопленный управляющим. Старый седой пес грелся у огня. Завидев гостей, он едва приподнял голову, лежащую на лапах, и тихо гавкнул. Посчитал, что исполнил свой долг, и вновь улегся.

Кристиан взял Трин за руку и повел к лестнице, ведущей на второй этаж замка. Закат золотил окна, рисуя тени на полу и стенах. Тихо… Как в зачарованной обители, ждавшей, когда явится тот, кто снимет заклятие забвенья. Этот дом оживет. Непременно. Трин поклялась себе в этом. Кристиан не позволил Яру вернуться к разбойникам, поскольку публично выкупил его под собственную ответственность. Но и не собирался держать при себе, зная свободолюбие томаринца. Кто лучше годится на роль хранителя замка? И любимый лес рядом…

Замечая в одном из залов выход на широкую террасу, Трин увлекла за собой Кристиана. Стоило толкнуть створки дверей, как теплый вечерний ветер ворвался в зал, колыхая шторы. Каменный пол террасы был усыпан лепестками, и Трин прошлась по ним, подходя к ограждению. Громкий голос брата был слышен на всю округу. Надо отметить тот факт, что не тише отвечал ему и управляющий. Хельга же занялась тем, что оживляла засохший плющ, оплетавший светлые стены башен замка. Вир, отведя лошадей на конюшню, решил составить компанию рыжей разбойнице, довольно улыбаясь и протягивая сорванный где-то по дороге цветок. И в следующий момент получил кулаком под ребра от Яра, велевшего идти и заниматься лошадьми. Наблюдая за происходящим внизу, Кристиан привлек Трин к себе, заключая жену в объятия.

– Кажется, тихо здесь уже не будет, – усмехнулся он.

– Здесь и так слишком долго было тихо, – ответила она, умолкая, когда Кристиан коснулся губ поцелуем.

«Дорогой отец, мама… – мысленно обратилась Трин. – Там, в объятиях светлейшей Лейны, вы наблюдаете за мной. Я знаю. Так разделите же мою радость. Сегодня рядом со мной любимый муж, брат. Те, кто стали моей семьей, разделяя горечь и радость. Плечом к плечу. Сердцем к сердцу. И ваша дочь счастлива, поскольку любима. Поскольку может быть самой собой, идти за своей мечтой и никогда не сдаваться. Самой вершить свою судьбу. Это и есть счастье – знать, кто ты есть».