Анастасия Петрова - На пороге Будущего [СИ]

— Ваши воины тоже были молодцами под Рос-Теорой.

Обменявшись комплиментами, они ненадолго замолчали, не находя сразу тем для разговора. Евгения попросила рассказать о Сериаде и детях.

— Она очень волновалась за вас с Халеном, даже слегла после того, как стало известно о его гибели. Мы думали, что тебя взяли в плен. Я собрался уже ехать в Рос-Теору просить за тебя по-родственному.

— Ты в самом деле мог так поступить? — удивилась она, и впервые в ее душе шевельнулось что-то похожее на признательность к Джед-Ару.

— Сам не знаю. Возможно, я действительно пошел был на такую глупость ради жены, если бы не пришли известия, что ты скрылась в горах. Сериада места себе не находила, даже про детей забыла на какое-то время…

Евгении стало тепло на душе при мысли о том, что кто-то беспокоился о ней все то время, что она считала себя одинокой в горах. Здесь, при сотне свидетелей, она не могла ни обнять, ни даже взять за руку своего зятя и просто одарила его ласковой улыбкой.

— Нет, за тебя теперь переживать нечего, — сказал он. — Ты так красива, что даже этот жуткий человек ничего плохого тебе не сделает.

Через час, когда веселье было в разгаре и тосты за столами следовали один за другим, Евгения незаметно покинула зал. Было еще не очень поздно, и она не стала переодеваться, а села в смежной со спальней маленькой гостиной с томиком стихов матакрусского поэта прошлого века. Две девушки с лютней и флейтой устроились в уголке, третья запела. Не прошло еще часа, как появился Алекос, неслышно войдя через спальню. Девушки замолкли было, но он велел им продолжать.

— Твой зять не такой дурак, как могло бы показаться, — сказал он, вытягивая ноги в кресле рядом и заглядывая в ее книгу. — Мягко стелет, да жестко спать. Я хотел вырвать у него разрешение на строительство колоний на северо-западном берегу, где никто не бывает кроме их собственных мореплавателей. Он мило улыбался, но продолжал твердить, что такое важное решение может принять только Слава Островов в полном составе.

— А обаять их всех на расстоянии ты не сможешь, и они вряд ли захотят сюда наведаться, — согласилась Евгения. — Зачем тебе колонии в тех диких местах?

— Там растения, каких у нас нет, а главное — залежи железа и других металлов. Чем продираться туда через Фараду и Элиус, намного дешевле будет укрепиться на побережье. Но по священному договору островитяне считают его своим!

— Что же ты намерен делать?

— Боюсь, что у меня еще очень много времени впереди, — произнес он медленно. — Возможно, умрут поколения, а я все еще буду править здесь. За такой срок я успею сделать все, что только пожелается, даже изменить священные договоры. Пока же выбор у меня небольшой. Продолжать давить на власти Островов, чтобы получить послабления для моего флота, либо искать подход к дикарям.

— Так ты не собираешься нападать на Острова?

Алекос засмеялся, погладил ее по бедру.

— А ты ждешь, что я буду бросаться на все, что сопротивляется?

— Ты мог бы блокировать их со всех сторон, лишить продовольствия и через год-два собрать урожай.

— Какая кровожадность, госпожа Евгения! А ведь там живут ваши родственники!

— Я просто рассуждаю. Конечно же, я не хочу, чтобы такое случилось.

— Нет, — сказал он твердо. — Мои военачальники тоже хотели бы пойти на Мата-Хорус за сказочными богатствами. Но у нас пока нет флота для такой операции, да и вообще выгоднее торговать с ними, чем воевать. А вот бояться — пусть боятся.

— У них прекрасные ученые и инженеры. Уверена, очень скоро у них тоже появятся пушки, шары и другие твои изобретения.

— Да! — воскликнул Алекос. — Ты совершенно права. На это я и рассчитываю. Война вынуждает прогресс ускоряться. Через пятьдесят лет мы с тобой не узнаем этот мир. Все будет по-другому!

Она покачала головой.

— Не понимаю тебя. Зачем прогресс, когда мир и так у твоих ног? Ты обладаешь волшебной силой. Почему же не хочешь ею пользоваться?

— Да ведь и ты используешь ее едва ли на десятую часть. Умеешь ли ты останавливать сердце? Часами плавать под водой? Поднимать предметы взглядом? Мыслью приказывать людям и животным?

Она перебила:

— А ты — можешь?

— Когда-то я умел все это. Первые сто пятьдесят лет жизни я потратил на то, чтобы познать свое тело и научиться им управлять. Подумай, наш разум заперт во плоти, но даже над нею человек не властен. Его одолевают болезни и старость, он не способен ни отрастить утраченную конечность, ни даже укротить голодный желудок. А мог бы, если б захотел! Я захотел и научился тому, о чем другие не смеют и мечтать.

— Как собака на сене: и сам не пользуешься, и не даешь другим. Ведь ты можешь поделиться этим знанием с людьми, дать им здоровье… дать совсем другую жизнь!

Алекос покачал головой.

— Это путь одиночек. Подумай, что будет с обществом, когда каждый начнет летать куда вздумается и менять обличья! Если не будет смерти и боли, то не станет и страха. Как тогда управлять людьми?

— Люди обретут свободу! — воскликнула Евгения.

Он посмотрел на нее со снисходительной усмешкой.

— Удивительно, как в тебе уживаются деспотичный консерватизм и неестественная для правительницы демократичность. Очень по-женски. Не пора ли определиться?

— Я на стороне людей!

— Теперь ты можешь себе это позволить, — согласился он. — Хорошо, будешь моим голосом совести. У меня его никогда не было, вдруг окажется полезен.

Евгения насупилась, но Алекос, не обращая на это внимания, продолжил:

— Ты с удовольствием рассказываешь о своем времени. О машинах, вытеснивших ручной труд. Об огромных судах, перевозящих тысячи пассажиров. О самолетах и космических кораблях, об энергии атомов… Но есть ли в этом удивительном мире люди, подобные нам с тобой? Многие ли исцеляют одним взглядом? Многие ли видят прошлое и будущее? Сколько человек заглядывало за занавес, что скрывает тайны неба?

— Единицы, в лучшем случае, если такие вообще там есть, — признала она.

— Значит, я прав. Я иду верным путем. Люди — это только люди. Нельзя им всем стать олуди. Но можно взять у природы все, что получится, и подняться над нею. Нам нужны ровные дороги, удобные дома, в которых есть свет и горячая вода, безопасные улицы. Нам нужны машины, технологии, новые знания. Они поднимут людей быстрее и выше, чем небесные духи, которые снисходят к одному из миллиарда.

— Но…

В дверь постучали. Одна из девушек пошла открывать, пошепталась там с кем-то и подошла к Евгении с каким-то известием. Та провела рукой по лицу, будто просыпаясь от сна, и попросила:

— Прости меня, мой господин, и позволь мне уйти.

Алекос поднял брови.

— Куда на ночь глядя?

— В гарнизон, к одному из твоих офицеров. У его жены начались роды, они будут сложными, а я обещала ей помощь. Она может умереть, если меня не будет рядом.