Анастасия Петрова - На пороге Будущего [СИ]

«Маленький уютный мирок, счастье для авторов фэнтези», — печально подумала Женя, потерла утомленные глаза. За высоким и узким окном наступал голубой вечер. От осенней прохлады помещение спасала круглая трехногая жаровня, на которой алели раскаленные угли. От стен тоже шло тепло. Женя подперла щеку рукой и грустно смотрела на учителя. Она так устала, что глаза закрывались сами собой. Ее собеседник встал из-за стола, поклонился, почтительным голосом произнеся несколько слов, и на цыпочках пошел к двери. Темноволосая служанка помогла гостье дойти до спальни. Евгения рухнула на кровать и сразу заснула мертвым сном.

— Я готов жениться хоть завтра, — заявил Хален.

Было раннее утро, когда в Доме провинций он встретил Ханияра Ранишади. Старик покачал головой.

— Она слишком юна, ей семнадцать лет, — сказал он.

— Она прекрасно развита, — возразил царь. — У моих ребят наложницы младше. Возраст не препятствие.

— Она не знает нашего языка.

— Научится! Она же олуди, к ней нельзя подходить с обычной меркой.

Глава иантийских священников пожал плечами.

— Она в первую очередь женщина, а по возрасту еще почти ребенок. Ты столько ждал, подожди еще немного. Следует отложить свадьбу хотя бы на полгода. Пусть девушка привыкнет. Она пришла из мира, совершенно не похожего на наш, и наши обычаи ее шокируют. Да и ее собственные привычки, как говорят женщины, несколько странны.

Хален наконец стал серьезным.

— Такое ощущение, что ты недоволен, Ханияр. В чем дело?

— Да, я обескуражен, — согласился старик. — Честно говоря, вся эта история с приходом олуди иногда казалась мне сказкой. Теперь я могу тебе в этом признаться. Я убедил тебя не жениться и ждать много лет, хотя сам сомневался, что при нашей с тобой жизни олуди явится. И вот она пришла, а я просто не знаю, что теперь делать…

— Это я должен переживать, а не ты, — возразил Хален. — Ведь это я упустил несколько прекрасных невест и испортил отношения с Шедизом. Но сегодня я не жалею об этом. Евгения понравилась мне больше, чем любая из наших девушек.

— Возможно, ты судишь слишком поверхностно… Кто знает, оправдает ли она наши надежды!

— Мне кажется, у нас теперь нет повода переживать, — сказал подошедший Венгесе, командир царской гвардии. — Осмелюсь напомнить вам, господа, что две тысячи семьсот сорок девять лет назад вместо женщины пришел мальчик, который несколько десятков лет потом не проявлял качеств олуди. Вот тогда переживать стоило. Вначале люди наверняка были очень этим разочарованы, однако он стал великим царем, и от дня его прихода цивилизованные страны ведут свою историю… А девушку народ признает, даже если у нее и не окажется силы олуди. Лишь бы…

Хален больше не улыбался.

— Я начинаю понимать, к чему вы оба ведете. Полагаете, она может отказаться стать царицей?

— Таких случаев прежде не бывало, но… — Как всегда в минуты волнения, Ханияр не мог устоять на месте и принялся расхаживать по галерее. Белые лица мозаичных воинов и дам провожали его со стен внимательными взглядами. — Если бы были правила, которым они обязаны следовать! Олуди не всегда приходят в свой день и не всегда обладают возможностями, отличающими их от простых смертных. Вспомните Нэине, что пришла шестьсот тридцать лет назад, — у нее никаких способностей так и не появилось. Но она, конечно, не отказалась стать женой царя!

— Как бы ни было, эта женщина пришла из тумана в свой день, — медленно произнес царь. — Я ждал ее много лет и женюсь на ней.

Венгесе согласно склонил голову. Ханияр ничего не сказал. Осталось объяснить все Евгении.

Шелест одежды — кто-то подошел к кровати. Потрескивание углей на жаровне. Непривычный запах благовоний. Женя не смогла открыть глаза.

— Нет, — прошептала она. — Нет, нет! Господи, пожалуйста, верни меня домой! Не оставляй меня здесь!

Она спрятала голову под подушку, крепко зажмурилась и стиснула зубы, так что даже оглохла на несколько мгновений. Но нежный, почти детский голос Сериады позвал ее, и она со стоном повернулась в постели.

Девушка была немного старше ее. Ее кожа была матово-бледной, будто она редко выходила на солнце. Пушистые каштановые волосы заплетены во множество косичек и скручены в толстый жгут. Круглое лицо было серьезно, но пухлые губы смыкались так, что казалось, будто она улыбается. Темно-карие бархатные глаза робко смотрели на Женю. Она была хозяйкой этого дома и приняла гостью как родную сестру, но все же с трудом справлялась со своей стеснительностью.

Женя заставила себя встать и пойти в ванную. Здесь были все удобства, и мыло — правда, коричневое и без запаха, — и деревянная зубная щетка, и зубной порошок — судя по ярко-желтому цвету, сделанный из цветочной пыльцы. Сарафан помялся за ночь. Придется попросить у хозяйки какую-нибудь одежду, хотя вряд ли Жене подойдет хоть что-то из ее вещей — Сериада была почти на голову ниже и чуть полнее.

Вернувшись в свою спальню, Евгения обнаружила, что служанки уже убрали постель и разложили на ней платья и белье.

— Это все — мне?

Сериада поняла и кивнула.

— Надеюсь, тебе понравится!

Она с облегчением вздохнула, увидев, как олуди оглядывается в поисках зеркала.

Женя присела на край кровати и перебирала нижнее белье. В нем не было ничего от функционального минимализма, к которому она привыкла, но ее восхитила красота этих льняных и шелковых панталончиков, бюстгальтеров, сорочек — нежных пастельных оттенков, украшенных вышивкой и кружевом, кокетливых и элегантных. Все это было явно очень дорогое и сделано с любовью.

Пока она охорашивалась перед зеркалом, примеряя обновки и потешаясь над своим непривычным видом, служанка вкатила в комнату круглый столик с завтраком. Здесь были разные фрукты, среди которых Евгения узнала только яблоки и персики, ореховые пирожные, сыр, яйца — явно не куриные, — горячие травяные настои и чистая вода. Жуя яблоко, Женя с куда меньшим удовольствием разглядывала предложенные ей платья. Здешняя одежда еще вчера привела ее в отчаяние. Глядя на Сериаду и ее прислужниц, гостья думала: трудно вообразить что-либо более подходящее для того, чтобы испортить самую красивую фигуру. Тяжелые и пышные складчатые юбки, объемные, перехваченные широким поясом блузы и наглухо закрытые, длинные в пол, расширяющиеся книзу платья без талии шились из плотных ярких тканей и обильно украшались вышивкой. Эти балахоны требовали соответствующих украшений — очень крупных, даже грубых. Немного облегчала силуэт обувь на толстой платформе. Впрочем, высота пятки не превышала четырех-пяти сантиметров, а каблуки она пока видала только на мужских сапогах.

— Нужно одеваться, Евгения. Выбирай, что тебе больше нравится? — спросила Сериада.