Екатерина Горина - Морок [СИ]

— Вылитый дед, — оседая на кровать зашептала Аксинья. — Вылитый твой дед, Будияр!

Оба мага обернулись на неё, раскрыв рты.

— Что это значит?

— Значит, что дед твой, Будияр, такой же был. Ты весь в него.

— А я? — обиженно спросил Миролюб.

— Слушай, Миролюб, без обид, но ты слишком стар, чтобы хотеть, чтобы у тебя вдруг нашлись мама и дедушка, и бабушка. Ну тебе своих уже пора внуков иметь. А ты всё, как маленький.

— Я не старый, — печально вздохнул Миролюб, — я твой ровесник, ну, может, годом только постарше или двумя…

— Врёшь! — изумился Иннокентий.

— Давай дослушаем?

Иннокентий вместо ответа закатил глаза, но дал согласие.

— Твой дед Будияр. Хорош был. И Рогнеда первая была по красоте. Только Будияр черный был, борода как воронье крыло, губы красные как цвет заката, кожа белая, как снег. Глаза только были детские, голубые, как цветы-васильки. Да только и те почернели. Но это потом, а сначала глаза были, как у невинных, идущих на смерть, пронзительно-голубые. И Рогнеда была хороша… Волосы цвета каштана, зеленые глаза с хитрыми искрами… Оба красивые были, только очень разные, и не скажешь, что брат с сестрой…

— А что случилось? — не желая признавать страшную догадку, наивно спросил Иннокентий.

— Что случилось? — горько усмехнувшись, переспросила Аксинья. — Глаза потемнели. Как дело они это совершили. Так и потемнели, навсегда, чёрные стали, как небо безлунное ночью, не глаза, а дыры стали у Будияра, чёрные бездонные дыры стали, а не глаза.

— Какой позор! — зашипел Иннокентий. — Понимаю, почему меня отдали чужим людям. Мало того, что я рожден в позоре, от меня ещё и поспешили избавиться. Будьте прокля…

— Стой! — Аксинья закрыла ему рот ладонью, чтобы тот не успел договорить проклятия. — Погоди! Это ещё был не ты, а твой отец… Если б это был ты, мы были бы ровесники, как думаешь?

Иннокентий закивал, давая понять, что успокоился и дослушает историю до конца.

— Рогнеда разрешилась прекрасным ребенком с васильковыми глазами. Скрыть отца было нельзя. Таких глаз больше не было ни у кого.

— Нет! — вырвалось у Иннокентия. — Скажи, что они его отдали в дальние деревни?

— Нет, мой мальчик. Свершилось то, что свершилось. Таких глаз не спрячешь.

— Они могли бы его ослепить! — подсказал юноша.

Аксинья молча покачала головой.

— Они убили его, мой хороший…

— Но, если это был мой отец, значит, я не должен был появиться на свет!

— Не должен, — согласилась Аксинья. — Не должен. А они не должны были мешать кровь, не должны были убивать, а ты не должен был появляться на свет. Отец твой убит, но не умер, ни жив, ни мертв, ни там, ни здесь, везде и нигде, и не сказать, сколько ему лет, потому что лет ему столько, сколько и всему Краю теперь, только он не старее, и лет ему не прибавляется… Мага не убить просто так… Тем более такого мага…. Тогда глаза Будияра и почернели, когда твой отец, его убитый сын перед ним явился, да только дед твой его не узнал. Будияра стали звать чёрным, а отец твой стал Серым, и другого имени у него нет, потому что не было, не дали ему имя твои родители, так он и ходит без имени, без возраста, вечный и серый…

— Так он дух? — непонимающе моргал Иннокентий.

— И дух и не дух, — вздохнула Аксинья. — Он Морок… А Рогнеда вышла замуж потом, появилась я. Появился мой Миролюб. Все появилось понемногу. А проклятие не исчезло. Ни один из нас не знал родителей, ни я, ни мой сын…

— Ушли двое: Миролюб и Иннокентий, — рассуждал Вениамин. — А хладный труп остался. И кто же из них может быть убийцей? Допустим, Иннокентий. И тут, надо признаться, даже и спорить не с чем. Второй раз он приходит, и второй раз мы его впускаем в дом, при этом мы так ничего о нем и не узнали, кроме того, что наговорила нам его спутница. При этом в первый раз он украл Книгу, теперь, и это легко предположить, пошёл ещё дальше: убил человека. Надо сказать, парнишка не стоит на месте, развивается, страшно представить, что будет дальше, вариантов зла не так уж много, а повторяться юноша не любит…. Воровство и убийство уже были, что дальше?

— Да, но тут есть одна загвоздка, — заговорил Ярослав. — Во-первых, простой человек, будем называть его простым, покуда не доказали, что он маг, так вот, простой человек побоится убить мага. А ведь Иннокентий не знал, почему Борис находится в таком положении, то есть он не знал, что Борис простой человек, а значит, допускал, что Борис маг, а это, в свою очередь, значит, что, если Иннокентий простой человек, то он бы побоялся убить мага… Это было предположение номер один, в котором мы допускаем, что Иннокентий не маг. Предположение второе, Иннокентий — маг…

— Слушай, какой ты тошный, Ярослав, — не выдержала Матильда. — Твои рассуждения ни к чему не приведут: маг не маг, человек не человек, корова не лягушка… Это всё ерунда.

— Помилуй, Матильда, какая ерунда, у нас нет пока что других инструментов, чтобы узнать правду…

— Все равно, надо понимать это душой, чувствовать, а не предположения номер один делать!

— Ну и что твоя душа тебе говорит?

— Что это Лея его убила. Из ревности. А что? Не так, дорогуша? Я видела, как ты вчера ему глазки строила. Свой мужик рядом сидит, а она зеньки на Бориса таращит. Только Борис-то на меня глаз положил…

Лея взвыла, извергая из глубины своей страшные ругательства и проклятия. Матильда фыркнула и отвернулась, выслушивая все доводы спиной.

— Ну почему? Почему никто не думает на Миролюба? — заглушил всех Богдан. — Ведь кто первый пошел против всех? Миролюб. Кто сказал, что Борис не маг? Миролюб. Кто ушел? Миролюб.

— Ну так Миролюб с нами сколько жил, все живы были… — возразил Вениамин.

— Ну, значит не время было ещё убивать-то, срок не подошёл. А тут вот созрел он, а ещё и мальчишка этот пришёл с честной компанией, стариком и девкой. И пожалуйста. Убивай хоть всех. Ведь подумают всё равно на пришлых. А? Об этом вы не подумали?

— Ну, а откуда кровь на Лее? — ехидно уточнил книжник.

— Этого я ещё не понял…

— Вот поэтому действовать надо логикой, — ввернул мнение в беседу Ярослав. — А логика говорит об одном, что всё указывает на Иннокентия, но она же говорит, что Иннокентий не мог убить Бориса.

— Ну, а кто тогда? — закатила глаза Матильда.

— Матильда, а ты видела чью-то тень, когда мы смотрели магическую историю? — прищурил глаза Ярослав.

— Ну и что? Кто угодно мог быть!

— Кто угодно, ты права. Но похожа та тень на тебя…

— Мы никогда не узнаем, кто убил Бориса, — устало выдохнул Богдан. — Давайте его хотя бы похороним.

— Но нам это необходимо, нам нужно понять: среди нас убийца или ушёл? От этого понимания зависят наши жизни! — рассердился Вениамин.

— Я просто устал, просто устал, просто устал, — Богдан сидел в углу, раскачиваясь вперёд и назад и повторяя одну и ту же фразу. — Мы абсолютно бесполезны, мы абсолютно бесполезны…