Кристофер Мур - Грязная работа [litres]

– Чарли Ашер, мне надо с вами перетрить. Вчера ночью я повидала, как моя маленькая Софи бежила мимо дверей вся голыш и в мыле, как медведь, таскавала везде две большие черные собаки и распила “не в попу”. На родине у нас бывало для такого слово, Чарли Ашер. Слово – “гадость”. Меня еще пережил номер детской службы после того, как мои мальчики бывали мальчики.

– В мыле, как медведь?

– Тему не заменивайте. Гадость.

– Согласен. Извините меня. Такого больше не повторится. В меня стреляли, и я сразу не сообразил.

– Вас постреляли?

– В ногу. Кость не задело. – Всю свою жизнь Чарли ждал случая произнести такие слова и теперь чувствовал себя очень мужественно. – Я не знаю, кто в меня стрелял. Крайне таинственно. И еще на меня сбросили ковер. – От ковра мужество несколько поугасло. Чарли дал себе слово отныне больше о ковре не упоминать.

– Вы захаживайте. Завтракайте. Софи не хочает кушать тост, который Владлена готовила. Убедилует меня, там тостовые микробы.

– Умница дочка, – пробормотал Чарли.

Не успел Чарли войти в квартиру и спасти дочь от переносимых тостами патогенов, как Мохаммед цапнул конец костыля и затащил подскакивающего хозяина в спальню.

– Привет, папуля, – сказала Софи, когда отец проскакал мимо. – В доме не прыгать, – добавила она.

Своей башкой Мохаммед подтолкнул злополучного бета-самца к ежедневнику. Под сегодняшней датой стояли два имени, что необычным вовсе не было. А не-обычным было то, что эти имена уже появлялись здесь раньше, – Эстер Джонсон и Ирэна Посокованович. Те два сосуда, что он проворонил.

Чарли сел на кровать и попробовал втереть инопланетян боли обратно в виски. С чего же тут начать? Эти имена что – и дальше будут возникать, пока он не изымет сосуды? С резиновой куклой такого не было. Что же здесь не так? Чем дальше в лес, тем больше дров, – теперь в него еще и стреляют.

Чарли снял трубку и набрал номер Рея Мейси.

У Рея все заняло четыре дня, после чего он явился к Чарли с докладом. Вернее, все данные у него были на третий день, но ему хотелось убедиться наверняка, что действие обезболивающих выветрилось и Чарли больше не будет сумасшедшим и не станет всю ночь распространяться про большую смерть – “Смерть с большой – буквы”. Кроме того, Рею было отчасти неловко: он утаил от Чарли, что в лавке нарушились некоторые правила.

В среду утром, перед тем как открывать лавку, они встретились на складе. Чарли сварил кофе и уселся за стол так, чтобы закинуть на него ногу. Рей расположился на ящиках с книгами.

– Ладно, запуливай, – сказал Чарли.

– Ну, во-первых, я нашел еще три стрелы от арба-лета. У двух стальные наконечники с колючками – как в том, который попал тебе в ногу, а у одной титановый шип. Она торчала в пневматическом запорном поршне задней двери.

– Мне все равно, Рей. Что с женщинами?

– Чарли, в тебя кто-то стрелял из смертельного оружия. И тебе все равно?

– Именно. Все равно. Таинственно. Знаешь, что мне нравится в тайнах? Они таинственны.

На голове Рея сидела бейсболка “Гигантов” [68] San Francisco Giants (с 1883) – американская профессиональная бейсбольная команда. , и теперь он развернул ее козырьком назад для пущей важности. Если б носил очки, то сорвал бы их с носа, но очков Рей не носил, а потому прищурился так, словно их уже сорвал.

– Прости меня, Чарли, но кто-то хотел выманить из дому тебя и собак одновременно. Ковер на тебя сбросили с крыши дома напротив, и когда тебя прижало, а собаки выскочили наружу, в дверь выстрелили, чтобы она захлопнулась. Они испортили замок задней двери и заклеили передние – вероятно, еще до того, как начали всю эту бодягу с ковром, – а затем спустились по линю к окну на площадке, протиснулись между прутьями и… Ну, дальше неясно.

Чарли вздохнул:

– Ты не расскажешь мне о женщинах, пока не изложишь все это, правда?

– Преступление было хорошо организовано. Это не случайное нападение.

– На площадке окно забрано решеткой, Рей. Туда никто не может протиснуться. Никто и не протиснулся.

– Ну а вот тут немножко начинается чума. Видишь ли, я убежден, что в дом проник не человек.

– Не человек? – Вот теперь Чарли, похоже, обратил внимание на версию Рея.

– Чтобы протиснуться в эту решетку, в нападавшем должно быть меньше двух футов росту, а весу – меньше, скажем, тридцати фунтов. Я думаю, в дом пробралась мартышка.

Чарли бабахнул кофейной кружкой так, что на бумаги, разложенные по столу, выпрыгнул гейзер “явы”.

– Ты считаешь, меня подстрелила хорошо организованная мартышка?

– Не воспринимай так…

– Которая перебросила трос, сломала двери и что потом – уперла вазу фруктов?

– Слышал бы ты, какую ахинею сам нес ночью в больнице. Я над тобой смеялся?

– Меня удолбали наркотиками, Рей.

– Другого объяснения не нахожу. – Рееву воображению бета-самца мартышка представлялась вполне разумной версией – ну, если не считать отсутствия мотива. “Но ты же знаешь мартышек, они будут кидаться в тебя какашками просто удовольствия ради, поэтому вовсе не исключено…”

– Объяснение в том, что это тайна, – сказал Чарли. – Я ценю, что ты пытаешься привлечь к ответственности эту… этого мохнатого ублюдка, Рей, но мне нужны данные о двух женщинах.

Рей кивнул, сдаваясь. Надо было вообще не раскрывать пасть, пока не выяснит, кому понадобилось запускать в квартиру Чарли мартышку.

– Люди вообще-то мартышек умеют тренировать. У тебя в квартире ценности хранятся?

– А знаешь, – сказал Чарли, потирая подбородок и глядя в потолок, словно припоминая. – На той стороне Вальехо напротив лавки весь день стояла маленькая машина. Я на следующий день посмотрел, и там была гора банановых шкурок, как будто кто-то следил за домом. И ел при этом бананы.

– Что за машина? – деловито осведомился Рей, распахивая блокнот.

– Вроде бы красная – и явно мартышечьих размеров.

Рей оторвал взгляд от блокнота:

– В самом деле?

Чарли помедлил, будто бы тщательно обдумывая – ответ.

– Да, – очень искренне сказал он. – Мартышечьего размера.

Рей перелистнул блокнот к началу.

– Совершенно необязательно так со мной поступать, Чарли. Я хотел помочь.

– Ну, может, чуть больше, – дальше припоминал Чарли. – Вроде мартышечьего вседорожника. Такой, в общем… я не знаю… обезьянник на колесах.

Рей поморщился и стал читать вслух свои записи:

– Я поехал к Джонсон домой. Там никто не живет, но дом на продажу не выставлен. Племянницу, о которой ты говорил, я не видел. Самое забавное: соседи знали, что Джонсон болела, но никто не слыхал, что она умерла. Одному дядьке даже показалось, будто он видел, как она залезала на прошлой неделе в мебельный фургон вместе с двумя грузчиками.