Кристофер Мур - Грязная работа [litres]

– Шутка ли, – сказал Чарли. – И поэтому ваша игуана сейчас грызет электропровод?

– Игнатий, а ну брысь оттуда! Если тебя ударит током, я твою душу смогу переселить только в корнуэльскую курицу из супермаркета. Она еще заморожена, и для нее нет штанов. – Одри повернулась к Чарли и смущенно улыбнулась: – Чего только от себя не услы-шишь.

– Ну да – дети, что ж тут поделать, – ответил Чарли, стараясь держаться беззаботно. – А знаете, кто-то из ваших подстрелил меня из арбалета.

Одри явно очень расстроилась. Чарли хотелось ее утешить. Обнять. Поцеловать в макушку и сказать, что все будет хорошо. Может, даже убедить, чтоб развязала.

– Правда? Арбалет – это наверняка мистер – Шелли. В прежней жизни он был диверсантом или чем-то – вроде. Привык в одиночку ходить на какие-то задания. Я послала его присматривать за вами и сообщать мне, чем вы там занимаетесь. Но никаких кровопролитий я ему не заказывала. И с задания он не вернулся. Мне очень, очень жаль.

– Сообщать? – спросил Чарли. – Они умеют говорить?

– Ну нет, они не разговаривают, – ответила Одри. – Но некоторые умеют читать и писать. Вот мистер Шелли печатал. Я думала над этим. Мне нужна гортань в рабочем состоянии. Я как-то попробовала устройство из говорящей куклы, но в итоге хорек в самурайском костюме только плакал и спрашивал, можно ли ему поиграть со мной в песочке, а это нервировало. Вообще процесс странный – если части органические и что-то некогда жило, оно потом друг другу подходит и работает. Мышцы и сухожилия сами схватываются. Я пускала на туловища окорока, так у Народца есть какие мышцы тренировать, и они лучше пахнут, пока идет процесс. Ну, знаете, копченым таким. А вот кое-что для меня по-прежнему загадка. Гортань себе Народец отрастить не может.

– Глаза, по всей видимости, тоже, – сказал Чарли, чашкой показывая на существо, головой которому служил безглазый кошачий череп. – Как они видят?

– Понятия не имею, – пожала плечами Одри. – К ним нет инструкции.

– Ох как мне знакомо это чувство, – произнес Мятник Свеж.

– Ну вот, я экспериментировала с гортанью из кетгута и “морской пенки”. Посмотрим, научится ли говорить тот, кому она досталась.

– А почему вы не возвращаете души в человеческие тела? – спросил Мятник. – В смысле – вы же можете, правильно?

– Могу, наверное, – ответила Одри. – Но если честно, у меня по всему дому человеческие трупы не валяются. В Народце все равно должен быть кусочек человеческого, я это экспериментальным путем установила, – сустав пальца, капля крови, хоть что-нибудь. У старьевщика на Хэйт я купила большой кусок позвоночника, и теперь у каждого по одному позвонку.

– Так вы – что-то вроде чудовищного реаниматора, – сказал Чарли. И быстро добавил: – Я имею в виду – в наиприятнейшем смысле.

– Спасибо, мистер Торговец Смертью, – улыбнулась Одри в ответ, встала и подошла к столу за ножницами. – Видимо, нужно отпустить вас на свободу и послушать, как вы, ребята, нашли себе такую работу. Мистер Гринстрит, вы не могли бы принести нам еще чаю и кофе?

Существо с черепом рыси вместо головы, в феске и красном атласном смокинге поклонилось и, обогнув Чарли, направилось к кухне [81] Он призван изображать синьора Феррари – персонажа культовой американской романтической драмы “Касабланка” (Casablanca, 1942) венгерско-американского режиссера Майкла Кёртиза в исполнении британского актера Сидни Хьюза Гринстрита (1879–1954). .

– Пиджачок ничего так, – заметил Чарли.

Человеко-рысь на ходу показал ему большой палец. От ящерицы.

Император встал лагерем в кустах неподалеку от водоспуска, что открывался в ручей Лобос в Пресидио. Здесь, на мысу около самого моста Золотые Ворота, на стороне Сан-Франциско, со времен испанцев располагался форт, который не так давно переоборудовали в парк. Император скитался по городу много дней – кричал в ливнестоки, шел за лаем своего отбившегося гвардейца. Сюда же его привел верный ретривер: здесь рас-полагался один из немногих в городе канализационных лазов, из которого бостонский терьер мог выбраться и не смыться при этом в Залив. Лагерь был разбит под камуфляжным пончо; они ждали. К счастью, после того как Фуфел кинулся в канализацию за белочкой, дождей не было, однако над городом уже два дня кипели черные тучи. Предвещало это дождь или нет, Император не знал, но за судьбу города опасался.

– Ах, Лазарь, – произнес он, чеша своего подопечного за ухом, – будь у нас хоть вполовину то мужество, что свойственно мелкому нашему сотоварищу, мы спустились бы в сию трубу и его нашли. Но что мы без него – что наше мужество, что наша доблесть? Мы можем быть верны и праведны, друг мой, но без мужества рискнуть собою ради нашего собрата мы – лишь политики, хвастливые бляди риторики.

Лазарь тихо зарычал и навострил под камуфляжем уши. Солнце только что зашло, но в темном отверстии трубы Император заметил движение. Не успел он подняться на ноги, как шестифутовый тоннель изрыгнул из себя нечто – оно выползло и практически распустило себя в русле: огромное быкоглавое нечто с горящими зелеными глазами и крыльями, похожими на кожаные зонтики.

Тварь сделала три шага и подпрыгнула в сумеречные небеса, а крылья ее забились парусами корабля смерти. Император содрогнулся и на миг подумал, не перенести ли лагерь в город, – может, заночевать на Рыночной, где мимо все время ходят люди и полицейские? Но тут из глубин трубы он услышал очень слабый лай.

Одри водила гостей по буддистскому центру – за исключением приемной и гостиной, переделанной в комнату для медитаций, дом оставался крайне похожим на любые изрядные викторианские особняки. Обставлен скудно и по-восточному – это да, и еще, пожалуй, всепроникающий аромат благовоний, но в остальном – просто большой старый дом.

– Это просто большой старый дом, – сказала Одри, заводя их в кухню.

От Мятника Свежа ей было неуютно. Он все время счищал клочки монтажной ленты, налипшие на рукава зеленого пиджака, и смотрел на Одри так, словно говорил: “Пусть только попробует не отлипнуть при химчистке – по жопе надаю”. Робость внушали сами его габариты, но теперь на лбу у него к тому же вспухали шишки от столкновения с притолокой, и он смутно походил на клингонского воина [82] Клингоны – раса воинов в вымышленной вселенной “Звездного пути” (Star Trek, с 1966), созданы сценаристом сериала Джином Куном и названы в честь лейтенанта Уилбера Клингана, с которым создатель оригинального сериала Джин Родденберри служил в полиции Лос-Анджелеса. На лбу имели причудливые узоры из рубцов и шишек. (минус пастельно-зеленый костюм, само собой). Ну, может, на засланца клингонских воинов.