Ашира Хаан - Еще одна темная половина [СИ]

Когда Люций небрежным жестом разбивает витрину магазина, завидев там темно-красный шелковый плащ с капюшоном — для меня.

Я кутаюсь в него и кажусь себе то ли Маргаритой перед балом, то ли Годивой перед поездкой — голая, на каблуках и в плаще.

У него вспыхивают глаза при виде меня. И следующий плащ он находит для себя. В витрине магазина маскарадных костюмов — черный и с высоким воротником. Классический вампир из викторианских историй. Изысканно стройный, бледный, в черном — голый и матерится как пиздец.

Кто их знает там, викторианских вампиров. Может, до нас не все дошло.

Но Люций не планировал снижать планку. Полюбовавшись на себя в витрину, он разбил следующую и достал черные джинсы. Вот так — в джинсах, плаще и босиком — он себе показался достаточно изысканно одетым для охоты.

Я бы хотела возразить и потребовать себе хоть что-нибудь, но его поцелуй заставил меня обо всем забыть. Мы целовались, стоя посреди тихого ночного города, который еще не знал, что сегодня его ждут развлечения.

— Хватит ответственности. Заебали.

Люций откинул голову и посмотрел в темное небо. В маленьком парке посреди города не было фонарей, и звезды были невероятно яркими.

— В смысле? — не поняла я.

— Пошло все нахуй. Если мир узнает, как уничтожать вампиров, туда им и дорога.

Длинные бледные пальцы прошлись по моей шее, вызывая дрожь. Мне хотелось прижаться к нему, но еще больше хотелось спрятаться от этого ночного создания, глаза которого горели голодом.

— А ты?

И я? Но это я не стала спрашивать.

— А я придумаю, как спастись. У меня есть ты. — И раньше, чем я успела растаять как мороженое от этого неожиданного признания, он прибавил: — И твоя тьма.

Впрочем, это наша тьма.

И поэтому сегодня мы развлекаемся. Наше танго кровавых извращенцев, наша темная связь и жестокие игры.

Я сворачиваю в переулок у бара и ловлю взгляд подвыпившего парня. Ему неинтересно. Пока я не позволяю ему увидеть проблеск голого тела из-под плаща. Мозг выключается, кровь отливает в другие регионы и он просто следует за мной, надеясь вот-вот поймать. Я веду его в лабиринты городского сада, во тьму. И там бросаю у неработающего фонтана в свете полной луны.

И там перед ним вырастает Люций — часть тьмы, часть лунного света, льющегося серебряным молоком с небес. Последнее, что видит бедняжка — как я танцую в чаше фонтана.

Ладно, не последнее.

Люций не любит допивать до конца.

Поэтому ему надо еще. Мы идем по улице, где расположены самые бедные дома города. Цок-цок-цок — мои туфли. Неслышное скольжение моего вампира.

Тягучая сонная магия, приправленная толикой секса — Люций шепчет: «Выходи…», глядя на освещенное тусклым ночником окно спальни на втором этаже и нанизывая меня на свои длинные пальцы. Зов насыщается таким ярким желанием, что девушка в пижаме с медвежатами выскакивает к нам, стаскивая с себя пижамную курточку на ходу. Ее маленькая грудь с дерзкими темными сосками расцвечивается двумя скрещенными порезами от когтей, и Люций пьет, стоя на коленях и ловя капли, стекающие по этим соскам.

Я слизываю их с губ Люция.

Девушка стонет, закусывая губу, и я-то знаю, какой зуд и жар сейчас у нее внутри.

— Ты оставишь ее так? — спрашиваю, с жалостью глядя, как она стискивает бедра и сама сжимает свои соски.

— Хочешь, чтобы я ее трахнул? — холодно интересуется Люций. — Хочешь трахнуть ее сама? Позвать Демона?

— Не знаю…

Никакой вариант мне не нравится. Даже Демон. Я сейчас даже думать не хочу, почему мысль о том, что он поможет этой малышке почти так же неприятна, как мысль о том, что с ней закончит Люций. Может быть, я просто беспокоюсь за его психику. Хватит с него девственниц с проблемами.

И мы берем ее с собой, потому что Люций слышит, что в доме неподалеку на заднем дворе у бассейна проходит свингерская вечеринка.

Мы втроем присоединяемся к ней.

Дом респектабельный и все присутствующие наверняка получили личные приглашения. Поэтому они не понимают, откуда взялись незнакомые им люди.

Кто этот мужчина с шелковой россыпью белых волос, которого сразу облепляют все женщины, стоит ему опуститься в подсвеченную голубым воду бассейна. Конечно, он выглядит совсем не так, как другие. Большинству за пятьдесят и они больше смотрят и трогают, чем вставляют.

— Опять Эдвин заказал мальчика по вызову? — недовольный голос.

Но потом их перестает интересовать, кто этот мужик, которого лапают их такие же пятидесятилетние жены, потому что прихожу я.

Тьма делает меня иной. Вампиры умеют это интуитивно, а я прошу Тьму сделать меня настоящей королевой ночи, и по разом загоревшимся взглядам понимаю, что она послушалась.

Мы встречаемся с Люцием взглядами с разных сторон светящегося в темноте бассейна — мои светлые глаза — его темные, пока женщины отталкивают друг друга и дерутся за право взять в рот его член, а мужчины оставляют горящие огнем следы поцелуев на моей коже.

А потом никто не понимает, почему голубая вода бассейна вдруг становится алой.

Некому понимать.

Мы сплетаемся в подсвеченном фонариками алом мраке. Люций наконец полностью сыт, его кожа сияет, а белые волосы рассыпаются по плечам лунным серебром. Он делится со мной своей вампирской кровью и сиять начинаю я.

Тьма держит нас дымными ладонями в алой воде, позволяя сплетаться немыслимым образом и продолжать парить в облаках крови двух десятков человек.

— Ой… — говорю я. — Ты случайно выпил нашу девочку тоже.

— Надеюсь, ее кто-нибудь выебал перед этим, а то и правда неловко.

— Судя по тому, что она уже без штанов…

Мне не нужно быть вампиром, чтобы получать удовольствие от этого чудовищного пира. Мне хватает быть его второй половиной.

Люцию не нужно жрать других ради удовольствия. Для этого у него есть я. Он пьет мою кровь, щедро сдобренную тьмой, и только тогда жажда, терзающая его всю вампирскую жизнь, отступает ненадолго.

Его ярость стихает, не подпитываемая вечным неутолимым голодом. Кажется, он растерян. Когда много тысяч лет ты живешь безумным и страшным, трудно принять, что это просто гипогликемия по-вампирски.

— Значит, мы уедем отсюда? — шепчу я ему. — Не будем больше искать?

— Нет. Как хочешь. Куда хочешь.

Покладистый нежный Люций — почти страшно. Но я верю, что он справится.

— Я хочу нашу недостающую часть. Хочу быть с тобой навсегда.

Его поцелуй жесток и болезненнен, но я привыкла и полюбила его таким.

В свете отражающейся от крови воды бледное красивое лицо выглядит призрачным.

Возвращались мы домой как довольные, измазанные кровью, сытые твари.

И ничто и никто вокруг нас не могли нам повредить.