Ашира Хаан - Темная половина [СИ]

Еще бы. Я невольно окинула себя взглядом — джинсы, футболка, давно не мыла голову, да и если раздеть — конкурс я проиграю еще стремительнее. Полулежала жена Эша так, словно с соседней половины кровати кто-то недавно встал, но планировал вернуться — откинутый край одеяла, примятая подушка.

Да вы, блин, шутите!

Я застыла на месте, потому что мой мозг отказался это осмыслять.

И тут из ванной вышел Люций. Голый, разумеется, когда он иначе по дому ходил.

Тоже застыл, оценивая обстановку, но его мозг, кажется, работал быстрее моего. Вообще работал.

— Неожиданное явление, — он посмотрел мне в глаза, подняв бровь. — То есть предполагается, что я сейчас должен кричать «Это не то, что ты подумала!»

Я пожала плечами. Ну пусть кричит.

— А ты должна выбежать отсюда в слезах, — продолжил Люций, подошел к кровати и взялся за край одеяла. — Потому что я холодное животное без сердца, а ты меня успела полюбить.

— Интригующая история, — сказала я без эмоций.

— Дорогая, — Люций поставил колено на край кровати и даже склонился к Уле. Она потянулась к нему всем телом, выгибаясь так изящно, что у меня к этому моменту уже свело бы судорогой все мышцы. Но смотрел Люций при этом на меня. И обращался ко мне. — Тебя эта красотка возбуждает?

Он кивнул на Улю.

Я честно попыталась осмыслить его вопрос. Не то, чтобы мне никогда не нравились девушки, но сейчас и здесь меня интересовал только один худой, бледный и наглый вампир, чьи мысли я хотела бы сейчас ощущать так, как раньше позволяла метка.

Без нее я была будто слепая, глухая, связанная…

Мне были нужны его эмоции!

Отчаянно нужны, как часть меня, которую он у меня отнял, не спросив.

Так что я лишь помотала головой, надеясь, что все понимаю правильно.

— Ну тогда… — Люций резким движением сдернул одеяло с Ули. — Уебывай отсюда. Видишь, моя игрушка не в настроении экспериментировать.

Я закрыла лицо руками, не в силах уже решить, плакать или смеяться. И вот тут наконец настало время выбегать из комнаты.

— Ну хорошо, к тебе, так к тебе, — прокомментировал Люций, мгновенно вжимая меня в открывающуюся в мою комнату дверь. — Пусть подрочит там одна на твои крики.

Я кое-как ногой захлопнула за нами дверь комнаты, пока Люций целовал меня. Глубоко, ужасно остро и горячо, невыносимо и как всегда возбуждающе, но оторвалась от него первой я.

— Что-то ты часто стал целоваться с пирожными.

— Хуясе заявки на пороге самой сказочной ебли в твоей жизни, — лениво проговорил он, задевая выпущенными клыками мои губы при каждом слове. Это изрядно мешало думать о чем-то другом. Но я старалась.

— Сначала разблокируй метку, — я даже сложила руки на груди, хотя это совершенно не мешало Люцию держать меня в объятьях и прижиматься нижней частью тела ко мне. Той самой нижней частью, куда я старалась не смотреть, но все равно чувствовала его… энтузиазм.

— Зачем?

— Я хочу понимать, что происходит, — мне пришлось чуть двинуть бедрами, потому что член уже как-то совсем неудобно упирался в мой живот. Вместо того, чтобы вежливо повернуться так, чтобы не тыкаться в меня, Люций наоборот, притерся сильнее. Хамло.

— Ты и так понимаешь чересчур много, — прокомментировал он, с силой разводя мои руки в стороны, а потом непринужденно стаскивая футболку. — Даже не сделала вид, что веришь в то, что я ебал эту Эшерову блонду.

— А ты ебал? — я скрестила руки обратно, но их опять развели.

— Вообще или сейчас? — уточнил Люций, стаскивая теперь и бюстгальтер. Кажется, в процессе он порвался.

Я подумала. Недолго.

— Сейчас.

Люций рассмеялся:

— Охуеть ты пуганая.

Ну приехали. А кем пуганая-то?

— Не выношу эту шлюху, — Люций позволил мне таки скрестить руки на уже голой груди, потому что занялся джинсами.

— Почему? Слишком хороша для тебя? — я полезла убирать его руки, получила по пальцам и короткий яростный укус в шею.

— Хочешь выебываться — раздевайся сама, — прокомментировал он.

Я демонстративно подняла руки вверх, и Люций воспользовался случаем, чтобы накрыть холодными ладонями поднявшуюся грудь. От ледяных пальцев соски моментально затвердели, а от того, как он обвел их большими пальцами — еще и заныли.

Люций почему-то совершенно потерял интерес к стаскиванию с меня джинсов. Он поймал языком бьющийся в жилке на шее пульс и, прижав его ртом, послал горячий толчок, разошедшейся по крови такой согревающей волной, что я застонала от внезапной неги этого тепла, идущего изнутри.

— Не отвлекайся от вопроса, — почти прошептала я. Ноги подкашивались, я вцепилась пальцами в предплечья вампира, просто чтобы устоять на месте.

Люций дернул молнию моих джинсов вниз, сделал шаг назад, оказываясь спиной у кровати и привлек меня к себе.

— Сколько требований… — черные глаза смотрели насмешливо и ясно. — И метку тебе, и ответы. И потрахаться небось захочешь.

— Надо выбирать? — покорно спросила я.

— А выбирай! — Люций уложил меня на покрывало и сам лег рядом, подперев голову рукой. — Но имей в виду, что получишь что-то одно — или метку, или секс, или ответы, а остальное потеряешь навсегда.

Глаза в глаза — рядом, пальцы другой руки скользят по коже груди, вызывая мурашки своим холодом. И я должна выбрать между сексом, которого хотела с ним так давно, ответами на вопросы, от которых зависит очень многое, и меткой, связывающей меня с чудовищем всей моей жизни.

Секс. И я наконец получу тяжесть его гибкого невыносимо прекрасного тела, щекочущие кожу светлые волосы, пронзающий мое тело член, чувство принадлежности, тепло — пусть даже его кожа холодна, но близость, которой мне так не хватает, оргазмы — а я уже убедилась, что в этом он мастер, столько лет тренироваться-то… И потом еще. И еще. Желание внизу живота скрутилось в узел, плоть моя иссохла, тоскуя по дождю по имени Люций.

Ответы. И я перестану гадать, к чему приведет тот или иной шаг. Я пойму, что происходит в этом доме, в этом мире, что за игру ведет этот бессмертный со мной, Костиком и Чезаре. Я сама вмешаюсь в нее. Я… возможно, даже найду другие варианты получить все, что хочу. Я стану вампиром. Кто владеет информацией — владеет миром.

Метка. И я буду чувствовать то, что чувствует он. Я стану его частью. Его боль станет моей, а моя — его. Его раздражение испортит жизнь и мне. Все его эмоции вновь присоединятся к моим, отразятся в них, раскроются многомерным лабиринтом, станут глубже и шире. Я верну часть себя, потому что с момента заблокированной метки постоянно ощущаю фантомные боли на том месте, где была ярость, похоть и нетерпение Люция.

— Метка.

Я вообще не сомневалась в своем решении. Даже учитывая, как уже горела кожа, требуя его касаний, как медленно разгоралось золотое сияние внизу живота, как невыносимо хотелось целовать и целовать и целовать его упрямые прохладные губы.