Евгений Перов - Черные клинки. Ветер войны

Кассандра позволила себе короткий поцелуй, который, все же, оказался дольше, чем планировалось. Приложив невероятное волевое усилие, она взяла Вайю за плечи и нежно, но решительно отстранила ее.

— Эй, полегче, — выдохнула она, — не то и вправду сегодня дома останусь.

Вайя лукаво улыбнулась. На ней были новомодные, обтягивающие круглые бедра брюки и блузка Кассандры (немного маловатая в области груди и оттого застегнутая не на все пуговицы), которую она, кстати, взяла, не спросив. Но Кассандре нравилось, когда Вайя надевает ее вещи без спроса — от этого она становилась еще ближе, еще родней.

— Так ведь я этого и добиваюсь, — девушка снова потянулась к ней, но Кассандра удержала ее.

Вот только сердце теперь так стучало, что впору к целителю обращаться.

— Касс, останься, — Вайя использовала свое секретное оружие: быстро заморгала, голубые глазищи наполнились водой, брови приподнялись, а на лбу и переносице проявились смешные морщинки. Такая молодая и такая красивая! О, Создатель, как же хотелось вдохнуть запах ее волос, провести пальцами по овалу лица, коснуться этих надутых губ своими…

Нет!

Все после.

— Кто-то из нас двоих должен думать головой, а не тем, что между ног, — резко осекла Кассандра.

Отвернулась и с напущенной важностью принялась крепить корсет с ремнями для воровских инструментов. Она старалась делать все спокойно, как будто ей не было дела, продолжает Вайя смотреть или нет, но чувствовала, что та смотрит, и от этого невольно затаила дыхание.

Из-за спины раздалось недовольное:

— Пф-ф! — и звук удаляющихся шагов.

Кассандра выдохнула. Голова чуток кружилась — то ли от облегчения, то ли от зуда желания.

Она закончила с корсетом, закрепив на него все необходимое для сегодняшней ночи. Убедилась, что до каждого инструмента легко дотянуться, что все крючки, отмычки и оружие можно быстро извлечь. Затем надела через голову просторный черный балахон, скрывающий всю эту красоту.

Лишь после этого она обернулась.

Вайя сидела в своем любимом кресле, надувшись, как сердитый еж, скрестив руки на груди. Ей на лицо упал локон, она раздраженно сдула его, но непослушная прядь опять упала. Вайя нервно поправила волосы, но тут же с другой стороны на лицо упал еще один локон.

Кассандра улыбнулась.

Вайя, тем временем, встала, достала из кухонного шкафчика бутылку вина, бокал и сделала вид, что наливание вина — самое интересное занятие в жизни. Она пригубила напиток и принялась внимательнейшим образом изучать его цвет.

Кассандре не хотелось уходить вот так, когда возлюбленная дуется. Хоть и понарошку. Она подошла сзади, обняла подругу и легонько поцеловала в щеку. Вайя вздрогнула. На короткий миг Кассандра представила, что она скидывает балахон, бросает на пол корсет с инструментами и вместе с любимой заваливается на кровать…

— Я вернусь так быстро, что ты даже не успеешь вещи собрать.

Вайя поставила бокал и повернулась. Ее глаза мерцали слезами — настоящими.

Мудрено ли… После всего, что пришлось вытерпеть. С тех пор как она вернулась домой, бедняжка ни разу сама на улицу не вышла. Если не каждую, то через ночь просыпалась с криками, и тогда Кассандра обнимала ее и пела колыбельную — единственную песню, что помнила от матери. На самом деле она помнила только первые куплеты, но Вайя с детства засыпала в середине второго.

Сегодня первая после возвращения ночь, когда Вайя останется одна. И она этого боится. Не хочет признаваться, но это так. Ищет отговорки, пытается скрыть страх за любовными играми…

— Касс, — голос девушки дрожал.

Кассандра обняла ее, поцеловала в лоб и прижала к себе.

Вайя вцепилась в одежду, захлюпала носом и в итоге — разрыдалась. Кассандра лишь прижимала ее к себе и ничего не говорила, не делала попыток успокоить. Наконец, рыдания сменились всхлипами. Терпеливо дождавшись, пока девушка затихнет, она осторожно и нежно отстранила ее, а затем принялась утирать слезы со щек своими руками.

— Ну вот, разревелась как девчонка восьмилетняя, — пожурила она Вайю.

Та одновременно всхлипнула и прыснула со смеху. Из носа выдулся пузырь — и они обе рассмеялись как восьмилетние девчонки.

— Все будет хорошо, — пообещала Кассандра, когда они обе успокоились. — И давай уже вещи собирай. Корабль ждать не будет.

Она не стала говорить, что уходить придется очень быстро. А точнее — бежать, спасая свои жизни.

Туман, под вечер окутавший город, был таким густым, что Кассандра пробиралась почти на ощупь, обходя в этой мгле призраков — других прохожих. Отличная погода для задуманного. Жаль только, что туман не мог сделать вонь отбросов, скопившихся на улицах Тиберима, хоть сколько-нибудь менее тошнотворной.

Из глубины молочной пелены пиликал на своем инструменте уличный музыкант. Он делал это столь плохо, что Кассандре захотелось, чтобы туман еще и звуки приглушал. Но лучшей музыки в этом районе не услышать.

Нога вляпалось во что-то скользкое. Конечно! Так и есть: собачье дерьмо — куда ж без него! Кассандра вслух выругалась. Не хватало еще, чтобы охранники учуяли ее. Она как могла обтерла подошву о тротуар, подобрала бумажку, на которой красовалась перечеркнутая корона, а под ней — несколько слов крупными буквами (все же неплохо бы выучиться читать), и принялась чистить обувь.

Возможно, она будет скучать по Тибериму не так уж и сильно.

Решив, что большей чистоты сапог ей не добиться, она махнула пустому экипажу. Перед ней остановилась обшарпанная двуколка без верха. Лошадь была старой и худой, как и сам извозчик. Кассандра забеспокоилась, что либо несчастная скотина, либо ее хозяин издохнут по пути. Но уже смеркалось, да еще и этот туманище — счастье, что вообще удалось повозку поймать. Она плюхнулась на дырявый диван, из которого торчали ошметки наполнителя, и назвала адрес.

Паладин

Двое мужчин тащили, подхватив с двух сторон, женщину, пьяную настолько, что стоять на ногах ей было явно не по силам. От странной группы за несколько шагов несло дивным ароматом: смесь запахов паршивой выпивки, духов, моч и и блевотины. Один мужчина споткнулся обо что-то — возможно, о собственные ноги, и вся троица завалилась на тротуар. Они принялись хохотать, будто произошедшее — самое веселое, что только могло с ними случиться.

Ивейн благоразумно обошел эту компанию.

Сегодня ему дали первую увольнительную, и он не собирается ее испортить.

Охранять главу Ангардии оказалось на диво неинтересным занятием. Почти все время, что он выполнял почетные обязанности щита императора, Ивейну приходилось бороться со скукой.

После покушения на свою жизнь Гордиан Альбион под любым предлогом старался не покидать дворца. Он окружил себя охраной, но, если другие стражники сменялись каждый день, то Ивейн был вынужден «защищать императора» днем и ночью.