Наталия Московских - Обитель Солнца [СИ]

— Я был не один.

— И в этом главная твоя заслуга. — Сезар невесело усмехнулся. — Я учил тебя быть одиночкой, но не отучил доверять другим. Будь ты в те моменты один, возможно, уже погиб бы. Впрочем, будь ты одиночкой, может, и не угодил бы в переплет, но ради чего бы ты тогда жил? — Он пожал плечами. — Пути богов неисповедимы, Мальстен. Мы не можем с точностью сказать, как бы сложилась наша судьба, если б мы сделали иной выбор. Но в одном я уверен: я рад, что настоящим одиночкой ты так и не стал. Твое решение я считаю верным.

Мальстен кисло улыбнулся.

— Ты — это я, не забыл? Настоящий Сезар вряд ли бы с тобой согласился.

— А вот тут ты ошибаешься. Уверяю тебя, он посчитал бы точно так же. Другое дело, что его гордость не позволила бы ему признать это вслух. Думаешь, для него не имел никакого значения тот пьедестал, на котором он стоял для тебя? Думаешь, он готов был так просто распрощаться с ним? — Сезар покачал головой. — Ты его ученик. Взгляни на то, как воспринимаешь собственное положение, и поверь мне: он относился к этому так же.

Мальстен прикрыл глаза. Сезар понимающе улыбнулся, и эта улыбка зазвучала в его голосе, когда он заговорил снова:

— Вы с ним во многом похожи, но во многом различаетесь. Иначе и быть не могло. И, знаешь, он ведь не всегда был прав. Сезар Линьи не был непогрешим. И в общении с тобой он проявлял гораздо больше строгости, чем требовалось. Он, может и рад бы был это изменить, но боялся, что навредит тебе гораздо больше.

Мальстен нервно усмехнулся.

— За это я… наверное, держал на него обиду. Довольно долго.

— Сейчас не держишь?

Мальстен посмотрел в затянутое сизыми тучами небо.

— Нет, — покачав головой, со смиренной улыбкой ответил он. — И ты знаешь, что сейчас я не лгу. Знаешь, после того как я отдал Бэстифару расплату в качестве оружия, — бесполезного, как оказалось, — я ведь столкнулся с новой ее формой. И она уже не станет легче. — Мальстен вздохнул. — Она будет такой, и, когда я вернусь, с этим придется учиться жить. — Он перевел досадливый взгляд на Сезара. — Сейчас мне даже жаль, что по возвращении никто не проявит твоей строгости, чтобы вновь научить меня терпеть. Я должен буду сделать это сам.

Сезар вздохнул.

— Хочу, чтобы ты знал: он не ненавидел твою слабость в моменты расплаты. Он ее боялся, поэтому и был беспощаден.

— Мне кажется, я понял его чуть лучше, — кивнул Мальстен. — Скажи, как мне найти выход отсюда? Я должен вернуться.

— Еще кое-что напоследок, — покачал головой Сезар. — Ты открыл в своем даре гораздо больше граней, чем я когда-либо мог тебе показать. Если уж ты привык быть азартным и играть по-крупному, умей рисковать.

Мальстен нахмурился.

— О чем ты?

Сезар улыбнулся, но в этой улыбке отчего-то мелькнуло сочувствие.

— Ты поймешь. Очень скоро.

— Сезар…

— Дотронься до дерева.

Мальстен послушал наставника, скорее, по старой привычке, чем осознанно. Рука легла на шершавый ствол дуба, пульс города начал доноситься с эхом, будто удваиваясь, но не попадая в общий ритм. Небо в считанные мгновения начало светлеть. Оно становилось все ярче, пока ослепительный свет не заполнил все вокруг.

— Удачи, Мальстен! — донесся до него утопающий в свете голос Сезара.

Тьма. Повсюду была тьма. Воздух казался спертым и каким-то землистым. Двигаться было тяжело. Аэлин попыталась пошевелиться, и ей показалось, что на лицо что-то упало. Что-то рыхлое и пахнущее холодной почвой.

— Теодор! — позвала Аэлин, тяжело дыша и пытаясь понять, что происходит. Темнота поглощала все вокруг. Дыхание перехватывало от поднимающейся внутри паники. Аэлин понимала, что лежит. Он попыталась встать, но ноги уткнулись в какую-то стену. Об нее же ударился лоб.

Гроб! Я в гробу! — в ужасе подумала Аэлин. Из груди невольно вырвался вопль. Громкий и оглушительный.

— Помогите! — закричала Аэлин, принявшись колотить по крышке гроба. — Теодор! Будь ты проклят, выпусти меня отсюда! Теодор!

Она безуспешно билась несколько минут, но толку не было. На лицо лишь упало больше земли, заставив ее закашляться. Дышать легче не становилось. Наоборот, Аэлин показалось, что воздуха становится только меньше. В следующий миг она поняла, что ей не показалось. Ужас захватил ее целиком, и еще несколько минут она истерически кричала, билась, рассаживая костяшки пальцев и колени о занозистый гроб, и плакала.

Остановись! Ты делаешь хуже, — подсказывал ей здравый смысл. Некоторое время ушло на то, чтобы прислушаться к внутреннему голосу. Успокоить себя стоило титанических усилий, но все же Аэлин удалось заставить себя дышать медленнее и ровнее и перестать дергаться.

— Так… так… — зашептала она. — Думай.

Отрывок ночи пролетел перед глазами. Аэлин вспомнила, как вежлив был с нею аггрефьер, как убеждал ее остаться. Вероятно, это сумасшедшее существо решило, что они с Мальстеном все же не соблюдают, а нарушают волю Рорх, и решил поспособствовать переходу обоих на теневую сторону мира.

Мальстен! Он же там совершенно один, он беззащитен! Этот ублюдок мог уже убить его!

Судорожный вдох показался тяжелым. Воздуха было немного, и количество его только уменьшалось. Глаза обожгли слезы отчаяния, но Аэлин заставила себя задержать дыхание и успокоиться.

Никто не придет, — подумала она. Еще никогда прежде ей не было так жалко саму себя, однако она попыталась отогнать эту мысль прочь. Жалость сейчас не поможет, нужно было думать, как выбраться отсюда. — Теодора звать бесполезно: этот проклятый выродок на помощь не придет. Мальстен… боги, что он с ним сделал? — Аэлин сжала кулаки. — Спокойно. Мальстена ждать не стоит. Значит, я должна выбираться сама. Эта крышка гроба лежит неплотно. Стало быть, надо нащупать брешь и выбираться наружу, другого способа нет. Клянусь всеми богами Арреды, я убью эту тварь!

Злость придала сил. Аэлин осторожно вытянулась, попытавшись понять, сколько у нее свободного пространства. Результат показался ей удручающим, но всколыхнувшуюся панику удалось подавить. Осторожно изворачиваясь и шаря руками в темноте, Аэлин нащупала довольно большую щель, из которой то и дело сыпалась в гроб земля. Она попыталась сдвинуть крышку: безуспешно. Сил не хватало, холодная почва была слишком тяжелой, но это не остановило Аэлин. Она понимала, что у нее всего два варианта: упорно работать и пытаться выбраться из гроба, пока не кончился воздух, или умереть.

Дезмонд присмотрелся к кострищу, встретившемуся ему на пути, и застыл. По спине пробежал холодок.