Наталия Московских - Обитель Солнца [СИ]

Теперь противников разделяло около восьми шагов. Киллиан стоял, тяжело дыша, с мечом наизготовку и ждал новой атаки Ренарда.

— Это было хорошо, — оценивающе произнес слепой жрец.

— Это было нечестно, — подрагивающим голосом отозвался Киллиан. — Я не знал, среагируешь ты или обожжешься. И, сказать по правде, мне было все равно.

Ренард усмехнулся.

— Меня от того, чтобы заставить тебя отступить прямо в костер, удерживало лишь слово, которое я дал Бенедикту.

— Слово? — Киллиан недоверчиво изогнул бровь.

— Я пообещал, что не загублю тебя, — хмыкнул Ренард. — Нападай.

Киллиан попытался собраться с силами. Периферийным зрением он старался изучать окружающий пейзаж и оценивать, насколько далеко от него располагаются все три костра, однако зрение периодически словно встречало препятствие в виде мутной пелены. В голове что-то стукнуло, но Киллиан не обратил внимания на это странное ощущение. Он бросился на Ренарда, перейдя в наступление.

Слепой жрец парировал его удары без труда. Казалось, он заранее чувствует, куда его противник ступит ногой в следующий миг, откуда прилетит меч, которого он был даже не способен увидеть. Киллиан злился на непревзойденность своего соперника, но одновременно она подстегивала его. В какой-то момент злость уступила место холодному разуму и телесной памяти. Руки и ноги начали вспоминать каждую тренировку, проведенную с Бенедиктом. Киллиан стал двигаться более плавно и заметно легче.

— Отлично! — выкрикнул Ренард в разгар боя.

Киллиан промолчал, продолжив проводить удар за ударом.

— Ты способен довольно долго поддерживать режим схватки, это необычно. Но не найдя слабую точку противника, ты рано или поздно выдохнешься, — спокойно произнес Ренард. Казалось, он даже не запыхался, а Киллиан уже чувствовал, что обливается потом и с трудом может дышать.

Дышать… — мысль о затрудненном дыхании родила вспышку страха. Киллиан нанес небрежный удар, который позволил Ренарду попросту выбить меч у него из рук. В кисти вспыхнула боль, но Киллиан не сумел среагировать на нее. Зрение снова подернулось какой-то пеленой, от которой все вокруг стало мутным и размытым, но при этом Киллиан, казалось, видел перед собой странный узкий тоннель, в котором зрение все еще оставалось четким. Он протягивался к кому-то или чему-то, что непременно необходимо было найти…

В голове снова что-то тяжело застучало. Киллиан сглотнул плотный комок слюны, внезапно осознав, что испытывает нечеловеческий, звериный голод.

— Харт? — окликнул его Ренард.

Дыхание с трудом вырывалось из груди, но теперь Киллиан не думал о том, что может задохнуться. Единственное, о чем он мог думать, это о всепоглощающем чувстве голода, которое влекло его в лес.

Не помня себя, он сорвался с места и помчался сквозь деревья, следуя неизвестному доселе инстинкту. Он прекрасно понимал, что голод, одолевший его, невозможно будет унять в деревне некроманта, потому что… он и сам не понимал, почему. Но инстинкты были сильнее его, и он мчался вперед, следуя узкому зрительному тоннелю, не реагируя на все отдаляющиеся от него оклики Ренарда.

Слепой жрец некоторое время в полном непонимании продолжал стоять на поляне, не в силах разобрать, что произошло.

— Харт! — снова выкрикнул он.

Никакого ответа. Вокруг была лишь темнота, наполненная отвлекающими звуками, среди которых он никак не мог уловить, в каком направлении исчез Киллиан.

Что с ним случилось? — не переставал спрашивать себя Ренард. — Почему вдруг так изменился звук его дыхания? Как будто рядом со мной не человек, а дикий зверь.

Ренард попытался сосредоточиться и двинулся через лес наугад, не спеша убирать меч в ножны. Тьма продолжала парить над ним, дразнить его, не позволяя найти то, что нужно. Мускусный запах, которым теперь обладал Киллиан, оставил в воздухе лишь легкий расплывчатый след, и сложный составной аромат леса растворял его в себе, разбивая на мелкие облачка, которые нисколько не помогали нащупать верное направление.

Ренард присел, дотронулся до земли, поводил рукой над ней, уперся в нее ладонью, но так и не сумел ничего почувствовать — ни запаха, ни следов.

— Киллиан! — выкрикнул он и, к собственному удивлению, услышал в своем голосе растерянность. — Где ты? Отзовись!

Среди какофонии леса — стрекота насекомых, редких птичьих перекличек, шелеста поредевшей листвы и треска ветвей под собственными ногами — Ренард стремился вычленить лишь те звуки, что помогли бы ему напасть на след Харта, но их не было.

Понимая, что начинает нервничать, Ренард постарался двигаться быстрее, но дважды наткнулся на деревья, сопроводив это нелепейшее происшествие порцией крепких ругательств. Он невольно попытался вспомнить, когда в последний раз не замечал предметы на расстоянии и налетал на них. Это было так давно, что он не мог вызвать в памяти этот момент. Почему же сейчас…

Снова прислушавшись к лесу, Ренард понадеялся уловить нечто, спугнувшее Киллиана и заставившее его сбежать. Отогнав чувство надуманной опасности, он максимально отстранился от собственных предположений и обратил весь свой чуткий слух к объективной реальности. Мир говорил с ним на особом языке, и Ренард знал, что если рядом находился кто-то, представляющий опасность, он должен был выдать себя хотя бы звуками дыхания. Если только он не засел где-то в укрытии на приличном расстоянии. Но в этом случае Ренард сильно сомневался, что противника заметил бы Киллиан — таким вниманием мальчишка был явно обделен.

— Харт, бесы тебя забери! Отзовись! — воскликнул он снова, убедившись, что поблизости никакой опасности нет.

К нему вернулось лишь слабое эхо его собственного голоса.

Я не смогу его найти… — пронеслось у него в голове.

Словно в подтверждение этой мысли Крипп решил жестоко подшутить над ним и поставил на его пути еще одно дерево, которого Ренард не почувствовал. Он больно врезался в него, чуть оцарапав щеку выступающей острой веткой, и выругался вновь.

Звуки леса продолжали дразнить его. Впервые за много лет Ренард Цирон почувствовал беспомощность, обусловленную его врожденным физическим недугом. Горло сдавил тугой комок обиды, и он невольно приложил руку к основанию шеи. Требовалось отогнать и заглушить мешающие ощущения собственного тела, чтобы вновь обрести ясность восприятия и продолжить поиск.

Он не знал, сколько блуждал по лесу. В какой-то момент он вновь начал на расстоянии ощущать деревья в незнакомом лесу и уже мог не натыкаться на них через каждые несколько шагов. Однако идти он был вынужден, убрав меч и беспомощно водя руками по сторонам ради предосторожности. Он всегда избегал этого, потому что считал, что это делает его жалким, но сейчас вытянутые руки были его единственным подспорьем.