О Зеленжар - Книга Зимы [СИ]

Тифлингесса смолкла, задумавшись о том, как там Мыша. Вернется ли она когда-нибудь на Фаерун или ей все-таки суждено сгинуть в этом странном мире?

В повисшем молчании подал голос Эридан:

— Помнишь, когда-то давно мы пели одну песню… Кажется, после битвы у Шимаэлестры. Короткая такая. Я вдруг вспомнил ее, после твоих слов…

— Вы про эту?

Каленгил начал напевать что-то по-эльфийски. Мелодия была приятна.

— Да, она, — подтвердил паладин, — она мне очень нравится. Жаль, у тебя в ухе кто-то свил гнездо.

— Гнездо! — наигранно возмутился зеленый. — Сами лет сто не пели и про стихи забыть забыли.

— Мой брат был в этом лучше, а я больше по войне. Глупые придворные забавы, в которых я всегда проигрывал.

— Ну не скажите, стишок про Оберона я до сих пор помню!

Каленгил принялся напевать что-то.

— Прекрати! — фыркнул Эридан.

— Ах, мой господин слаб в пении и стихах, — начал картинно сокрушаться зеленый. — Вероятно, он слаб и в танцах. Как время изменило его! Какая потеря!

— Заткнись, Гил! — фыркнул белобрысый.

Немного помолчав, он сказал:

— Хотя… Почему бы и нет? Боюсь только, мой общий язык не так уж и хорош, судя по тому, что меня не всегда понимают с первого раза и и перечат моим приказам.

Последнее он сказал с беззлобной язвительностью, и Кьяра скорчила ему вредную мордочку. Тот, хмыкнув в ответ, немного помолчали начал напевать сначала на эльфийском, а затем на общем:.

Пел он лучше, чем Каленгил, низким, объемным голосом, с небольшой ноткой грусти.

— Кажется так? — спросил он, когда закончил исполнение. — Смысл песни, вроде, передал.

— Красивая песня, — сказала Кьяра.

— Что-то вы и от себя добавили, — заметил гвардеец.

— Добавил, — согласился паладин, — но это не так уж и важно, верно? Эта песня согрела меня тогда.

— Пожалуй, — задумчиво сказала тифлингесса. — Мне в свое время дудочка и Мыша тоже помогали скоротать время.

— Коротать время перед битвой всегда тяжело, — подхватил ее мысль Эридан. — Тогда у меня не было никаких сил. Только меч, доспехи… Немного удачи. Теперь я возрождаю усопших и вспоминаю, как раньше все было понятно и просто.

Тон его голоса был задумчивым и немного грустным. Кажется, на несколько мгновений он погрузился в воспоминания. Девушке, не видя его лица, только и оставалось, что гадать по тону голоса.

— А куда, кстати, девалась твоя мышь? — спросил он вдруг.

— Осталась на Фаеруне, не хотела её сюда брать, — вздохнула девушка. — Если вернусь, она меня найдёт.

— Не если, а когда, — поправил Эридан.

Кьяре хотелось ответить ему, но немного подумав, смолчала, только стала вдруг немного грустней. Она не разделяла его уверенности, много чего может произойти. Начиная с того, что не найдут лекарство от слепоты, заканчивая гибелью в бою. Королева в любом случае будет недовольна, и наказание будет куда суровей, чем блеф Эридана.

— Не вешай нос, — в голосе паладина появились успокаивающие нотки. — Ты обязательно вернешься на свой Фаерун, к жизни, которую любишь. Потерпи немного. Недолго осталось.

— Тут не только вам решать, вы же помните.

Прозвучало это с большей горечью, чем ей того хотелось.

— Я помню, и очень жаль, — ответил Эридан.

Судя по голосу, ему действительно было жаль. Кьяра поспешила сменить тему:

— Каленгил, вот выпустят нас из лазарета, и сыграем вместе. Нас можно будет выпускать на врага для психической атаки.

— И Арадрива! — подхватил зеленый. — Он атакует психику абсолютно всех!

— Это слишком подло! — воскликнула девушка.

— На войне все средства хороши, — возразил ей гвардеец.

В этот момент неподалеку раздалось:

— Лорд Эйлевар! Вы снова нужны!

Эридан торопливо ушел, оставив эльфа и тифлингессу смаковать шутку об отряде психической атаки. Те еще долго смеялись и дурачились, пока окончательно не выбились из сил. Чародейка устало прикрыла глаза… Внезапно голоса лазарета стали далекими и глухими, а перед глазами замелькали отрывистые яркие картины.

Она увидела зал, залитый закатным солнцем, в котором стоял трон, выточенный из огромной глыбы кристалла. Вдруг острые игольчатые выступы зашевелились, и трон превратился в дракона, ощерившегося сверкающей минеральной чешуей.

Мгновение, и перед глазами другая картина. Чья-то могильная плита, выполненная толи из цельного куска камня, то ли из полупрозрачного льда. Надписи на ней были девушке непонятны.

Еще миг, и она увидела Эридана. Точнее, она узнала его по росту, комплекции и длинным белым волосам, струящимся из-под шлема… с рогами оленя? Перед ним на коленях стояла женщина, и, кажется, умоляла о пощаде. Эльф опустил меч в жесте мира, и та пронзила его огромными когтями, разорвавшими доспехи и плоть с необычайной легкостью.

В последнем ее видении в небе парила зловещая черно-фиолетовая птица. Она спикировала на маленькую фигурку, нанесла удар. Тифлингесса увидела рану, которая сочилась кровью, не закрываясь ни магией, ни обычными средствами.

Кьяра пришла в себя от того, что руки медиков подхватили ее, усадив обратно на кровать. Посыпались вопросы о ее самочувствии, но девушка все еще была немного в прострации. Она никогда раньше не страдала видениями. Впрочем, у нее никогда раньше и не было кошмаров. Страна Фей — такое странное место!

Когда медики ушли, Каленгил тихо поинтересовался:

— Ты как? Ты вдруг замолчала. А потом прибежали медики. Кажется, ты упала в обморок.

— Кажется, да, — подтвердила тифлингесса. — Наверное, последствия болезни. Скорей бы нас вылечили.

— Ты в обморок падала, говорят. Ты как? — прозвучал вдруг голос Эридана.

— Сейчас уже нормально.

Ей хотелось рассказать ему о том, что она видела, но желательно, чтобы никто другой этого не слышал.

— Лорд Эйлевар!.. — снова послышалось издалека.

— Скажи, если станет плохо, — быстро проговорил он, — у меня еще осталось немного магических сил.

— Хорошо, — тихо ответила девушка.

Прозвучавшая в его голосе забота была приятна.

Эридан отлучился, но буквально через несколько минут вернулся. В голосе его была радость:

— Хорошая новость — Зариллон нашел формулу и начнет испытания уже сегодня вечером.

Действительно, отрадно было это слышать, но тифлингессу сейчас волновало другое.