Игорь Маранин - Специалист по исполнению желаний [СИ]

— Ты — самый невозможный тип изо всех, кого я встречала, — тихо проговорила она. — Ты лежишь на моих коленках уже целый час.

— Спасибо, — просипел я. — Где мы?

— Нас в темницу бросили.

— Как это?

— Ох, долгая это история…

И, перебивая друг друга, все трое принялись рассказывать о том, что произошло. Честно говоря, я ничего из их рассказа не понял. «А он ему как даст», — почти кричал от возбуждения Кармошка. «Темнота, ничего не видно», — вплетался в его крик голос Анфиски. «Гляжу, они за оружие схватились», — придавливал их голоса неторопливый бас Казимира.

— Стойте, стойте! — заорал я. — Почему темно? Где свипыри? Как мы здесь оказались?

— Ты когда опрокинул своего, — в наступившей тишине пояснил возница, — у него труба упала и о пол грохнулась. Сначала будто молния по всем коридорам шарахнула, а потом везде свет погас.

— Так это я свет вырубил? — удивился я.

— Да! — хором ответили они.

— И что дальше?

— Ох, дальше… — опять вздохнула Анфиска. — Дальше драка была…

— В темноте?

— Не перебивай! Короче было так. Ты опрокидываешь свипыря со световой трубой. Кстати, а почему ты на него бросился? Он самый безопасный был. Стоял себе, никого не трогал. И не тронул бы. Труба эта — штука хрупкая и дорогая. Знаешь, как они злились, что ты её разбил? Другую только через пару дней подвезут.

— Хотел у него оружие отобрать.

— Какое ещё оружие? Не было у него никакого оружия. Он держал световую трубу и прибор, который ей управляет. Ну, вот… Ты слушаешь? Пару минут была темнота и неразбериха, а затем шары засветились — смотрю, на Казимире трое висят. Он так лениво свипыря отпустил — тот словно кукла без чувств свалился — а Казимир за полминуты этих троих уделал. Но тут целая орава набежала, главный приковылял — противный такой старикашка с тросточкой, весь сморщенный, как прошлогодний гриб. А злой! Свипыри из оружия Казимира обездвижили, а старикашка давай его тростью лупить. А нас приказал под замок посадить, пока трубу не привезут — хотят выяснить, как мы сюда попали. Обещает, если скажем правду — отпустит. Но врёт, я его насквозь вижу.

— Как-то ты весело об этом говоришь, — проворчал я, поднимая голову с анфискиных колен и усаживаясь рядом. — А где наши шарики? Почему не светятся?

— Погоди! Я ещё не все рассказала. Шарики — они умные. И преданные горожанам. Казимира хотели куда-то отдельно тащить, так они такую бучу устроили! Раскалились как сковородки, прыгают вокруг него и никого не подпускают. Думаешь, почему свипыри так о трубе переживают? Не могут они заставить светиться шары.

— А сюда мы как попали?

— Хорошо, что я за тебя замуж не пошла, Горыч, — съехидничала Анфиска, — ты бы мне слова сказать не дал!

— Не приглашал я тебя замуж, — проворчал я, — у меня двенадцать прививок от безответной любви.

— Плакали твои прививки, милый, — рука Анфиски коснулась моей головы и ласково провела по волосам. — Ещё до Вольного города плакали. Так вот, слушай дальше… Старикашка опять из себя вышел, стал визжать, чтобы настоящее оружие принесли, а не эти «пукалки» и что он лично пристрелит шпиона. Кое-как мы его уговорили… Кричали: мол, Казимир очнётся и может рассказать, как договориться с шарами. Это старика-свипыря убедило. Смекнул, что «может рассказать» вполне заменяется «заставим рассказать». Но нести своим не дал указаний: хотите, мол, тащите сами.

— И как же вы вдвоём справились? — удивился я.

— Вдвоём?! Про себя, забыл, милый? Я тебя тащила.

— А меня — Кармош, — подал голос Казимир. — Я перед ним теперь в долгу.

В темноте, поглотившей комнату, не было видно ни того, ни другого. В этой темноте жили только их голоса, но я ясно представил, как зарделся от смущения мальчишка. Смущаясь похвалы, люди краснеют и отводят глаза, словно стыдятся собственного поступка. Может быть потому, что чувствуют — поступок больше их, пусть ненамного, но больше. Как костюм с чужого плеча. Они не замечают, что совершив этот поступок, выросли, и костюм теперь приходится им как раз впору.

— Да ну…чего такого… — сбивчиво пробормотал Кармошка, — тут рядом же…

— Рядом, как же! — отозвалась Анфиска. — Чуть не час плутали. Медленно, правда. Шагов двадцать-тридцать протащим, и останавливаемся дух перевести. Так вот, о главном! Я ведь оказалась права, Горыч. Помнишь наш разговор о том, что ты притягиваешь вероятности?

— Такое забудешь, — проворчал я. — Фортунофилия, видишь ли. А почему это ты себе заслуги приписываешь? Вроде же вы все так решили.

— Я тогда немного приврала, — Анфиска виновато шмыгнула носом, но по голосу было слышно, что она ничуть не раскаивается. — Мне одной никак эта поездка не под силу, Горыч, ну сам посуди! А никто, кроме тебя, помочь бы не согласился.

— Иначе говоря, — вздохнул я, — других таких дураков в нашей конторе не водится. Странно, но я этим доволен. Хотя результат вышел плачевный.

— Подожди! Я только насчет всех приврала. Я действительно считаю, что ты вероятности притягиваешь. Ты знаешь, где мы находимся?

— В темнице, сама же сказала.

— Да, но в каком месте?

— В каком?

— Это архив семьи Бата!

Я присвистнул от удивления, и тут же услышал возмущённый голос Кармошки.

— Постойте… — воскликнул архивариус. — Так вы не личные агенты Императора?!

Анфиска хихикнула.

— Извини, Кармош, — сказал я. — Мы тогда немного приврали.

Анфиска хихикнула снова, и это оказалось заразно — вслед за ней засмеялся я, потом не удержался и захохотал густым раскатистым басом Казимир, а потом и сам Кармошка не выдержал и присоединился к общему хору. Закрытый тоннель, поход по архиву, драка со свипырями, пленение и темница — все эти события, переплетаясь между собой, как змеи в период своих свадеб, не разъединили, а сблизили нас, сделав из случайных попутчиков хороших товарищей. Но мне кажется, настоящей дружбы не возникло бы, если бы не этот безудержный, громкий и немного нервный смех. Общий смех и общие слёзы — две стороны одной монеты, которую чеканят на монетном дворе дружбы.

— Мне про шары неясно, — отсмеявшись, спросил я. — Они-то куда делись?

— Да тута они, — отозвался Казимир. — Один подле меня спит, уморился, другой — за дверью остался. Я когда в себя пришёл — чую, волокут куда-то, ну и загасил шары. Нас в ближайшую комнату запихнули, чтоб по темноте не вести — она тут одна в округе с замком — мне того и надо. Пока они ключи искали, я замок изучил: нас закрыли, я его тут же и заклинил. Так что, наземец, неверно твоя подружка сказывает: не в темнице мы, а в осаде. Чуешь разницу?

— Не очень, — вздохнул я. — А как это ты шары загасил?

— Сказал «погасни», они и погасли, — откликнулся возница. — Слушаются они меня: Пегий Абрашка научил.