Игорь Маранин - Специалист по исполнению желаний [СИ]

— Как дела у младенцев? — поинтересовался я. — Установлен новый рекорд по количеству выполненных первых желаний?

— Горыч, — устало вздохнула Нюра. — Я тебя убью. Видеть не могу твою счастливую рожу. И пусть меня посадят в императорскую тюрьму и приговорят к повешению, мне уже всё равно. Хоть высплюсь перед казнью.

Она закрыла глаза и мечтательно произнесла:

— А потом ко мне придет Абатыч, и я ему такое последнее желание загадаю!

— Ладно, пока ты меня ещё не убила, я полетел утирать нос Департаменту, — ответил я, водружая себя обратно на ковер.

— Эй, — запоздало крикнула мне в спину Нюра, — а кто тебе транспортное средство доверил? И почему ты не в больнице?

Последняя фраза показалась мне странной. Но я списал ее на неудачную попытку пошутить. Как оказалось, зря.

А пока мне всё ещё везло. Васю Коновалова я застал точно по тому адресу, что выдали в школе. Не знаю, как должен выглядеть повзрослевший Мажмемуратик, но явно не посиневшим от запоя лохматым мужиком в рваной и грязной тельняшке.

— Инспектор отдела исполнения желаний, — представился я. — У меня к вам несколько вопросов.

— Ну, проходи, инспектор, — Вася отошёл от двери и, покачиваясь, повёл меня в комнату. Квартира была под стать хозяину: неприбранная, пыльная, затхлая… В коридоре валялась разбросанная старая обувь, на ободранную стену пьяно опирался покосившийся шкаф, а в углу лежал насквозь проеденный молью ковер-самоход. Но самым ужасным был запах…

— Меня интересует вот что… — присаживаясь на самый краешек стула, спросил я. — Вы можете припомнить, с каких пор вам перестало везти в жизни?

— Мне? — удивился Вася. — Да мне, братуха, всю жизнь не везло…Я ведь, знаешь, какой талант был? Меня во сне снимали! Не веришь?

— Да знаю я, знаю. Мажмемуратиком.

Вася посмотрел на меня, как на святого. По его небритой щеке пробежала крупная слеза, потыкалась в уголок рта, но проскользнуть не сумела и скатилась по подбородку на шею, закончив свой жизненный путь в районе кадыка.

— Сейчас… я сейчас… — он неожиданно засуетился, вскочил с табурета, стал шарить под кучей тряпья в углу и, наконец, раскопал бутылку медовухи. Торжественно установил её на стол, но тут же снова встал, бросился за вторым стаканом, а заодно вытащил из шкафа старую открытку со своим изображением и вывел на ней огрызком карандаша автограф.

— Держи! — широким жестом он протянул мне открытку. — Меня до сих пор смотрят. А почему? Талант потому что! Народ он знает, кого любить, а эти… сволочи… хоть бы кто роль предложил.

Вася разлил медовуху и поднял свой стакан:

— За истинное искусство, неподвластное времени!

Я подержал стакан в руках, но пить не стал. Аккуратно поставил на стол и спросил:

— А когда вас перестали снимать?

— А… — отмахнулся Василий, закусывая сухой хлебной коркой. — Долгая история. И печальная. Но я ещё вернусь! Назло всем вернусь. Они ещё вспомнят, кто такой Васька Коновал. Ещё пожалеют, что пренебер… пренберегл… пренебрегали.

— Не припомните, из ваших прежних одноклассников кто-то ещё прославился также, как вы? Неожиданно. Или, может, внезапно разбогател? Или ещё что-то…

— Из одноклассников… — пьяно посмотрел на меня Вася. — Не… куда им… Мишка профессором стал, говорят. Да какая это слава — быть профессором? Я бы тоже может смог, но не хочу! Не хочу и всё. Я — человек искусства, понял?

— А кроме Мишки? — я упрямо гнул свою линию.

— Кроме него… Да никто кроме него. Мишка да я… Как на одной парте сидели, так вместе и прославились. Счастливая нам парта попалась… Хотя… Ну да, Валерка еще конкурс выиграл. В одиннадцать лет…

Васина голова склонялась всё ниже и ниже, по-моему, он засыпал.

— Какой Валерка? — потормошил я его.

— Федюкин, — произнёс Вася, и его голова упала на грудь.

Уходил я под мощный и совсем неартистичный храп. Было почти пять, оставалось три часа работы, и я решил вернуться в школу, чтобы узнать адрес счастливчика Федюкина. Нет, чтобы сразу все адреса переписать, дурень…

Везение мое закончилось также внезапно, как и началось: на Лешем разъезде я все-таки попал в пробку. Ожидали ковер-караван из Восточного халифата — купцы везли товары на ежегодную Имперскую ярмарку. Минут через двадцать появился и сам караван: медленно ползущий многоярусный ковер, по которому сновали раскосые смуглые слуги в пышных чалмах. На одном из нижних ярусов играл диковинный восточный оркестр, танцевали полуголые красавицы и сидели купцы в богато расшитых тёплых халатах. Купцы неторопливо пили зелёный чай и с любопытством разглядывали город, позабыв о танцовщицах. Оно и понятно, танцовщицы уедут с ними обратно, а город останется на месте. Едва караван миновал Леший разъезд, я вырвался на оперативный простор, но тут, как назло, забарахлил мой ковёр. Дёрнулся несколько раз и спикировал на обочину дороги. Полчаса я убил, чтобы связать разорванные нити основы нужным узлом, так что прибыл в школу уже в начале восьмого. И тут меня ждало главное разочарование: оказалось, что Валерий Федюкин исчез шесть лет назад.

Злой и хмурый я вышел на улицу, пнул ни в чём не повинный ковер и, усевшись, на его краешек, закурил трубку. Ох, и попадет мне сегодня от шефа! За подделку подписи Поганки, за сломанный ковёр-самоход, за неумелое и неумное расследование. Департаменту нос утёр, как же… Я настолько далеко ушел в дебри своих печальных мыслей, что даже не сразу заметил стоящую рядом женщину.

— Господин инспектор, — тихо сказала она. — извините великодушно, я… вы… вы спрашивали о Валере и я подумала… может, вам известно что-то новое о нём?

Я посмотрел на женщину. Она была немолода и не очень красива, но в её глазах отражалась такая боль…

— А вы кто ему будете? — мягко спросил я, поднимаясь с ковра.

Женщина вздохнула.

— Да в общем-то никто, — ответила она, отводя взгляд.

— Я не из Департамента, госпожа. Рад бы вам помочь, но, к сожалению, никаких новых сведений о Валерии у меня нет. А как он пропал?

— Как пропадают люди… — пожала плечами незнакомка, — они уходят из дома и просто не возвращаются. Валера всегда был удачлив, это его и сгубило — любая удача когда-нибудь да заканчивается… Ввязался в какой-то сумасшедший проект. Ему нужны были деньги. И тут, как обычно, повезло. Один чудак-коллекционер предложил двадцать тысяч за старую детскую игрушку.

— За какую игрушку? — с замиранием сердца спросил я. — Это был мяч?

— Вроде бы… не помню. Да только через пару дней вся Валерина затея рухнула. От сумасшедшей идеи остались сумасшедшие долги… А потом и он пропал.

— А имя? Имя того чудака вы знаете? Хотя бы приметы?

— Я никогда его не видела… Да и приходил он не сам, какие-то молодые люди. С виду очень на бандитов смахивали, но зачем бандитам детская игрушка…