Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— В принципе, удобно, — поделился он впечатлениями. — Не так, как в лодке, зато грести не надо. Забавно. Ну, вроде я готов. Ой, сумку забыл, ты не принесёшь?

— Сейчас, — Лала тут же упорхнула к берегу и через миг вернулась. — Вот, держи, жених мой славный. Знаешь, Рун, я в полёте очень лёгкая, мне тяжело лёгкой было бы на такое расстояние твои сумочку и одежду нести. Я бы не смогла. А так всё с тобой окажется. И я рядом полечу, буду присматривать. А если бы ты плыл, я бы не смогла быть рядом.

— Почему? — непонимающе воззрился он на неё.

— Ну как почему? — удивилась Лала. — Ты шутишь, Рун, или правда столь недогадливый? Когда ты в водичке по шею, а я не в водичке, подлети я к тебе, ты бы мне… ну… под юбочку мог… случайно заглянуть.

— А! Ну да, действительно, — согласился он. — Тогда таз вообще идеальный вариант. Странно немного, если честно. Зато сухой, с вещами, в компании невесты милой. И силы тратить не нужно. Да и интересно. Страх как! Прокатиться на самодвижущейся вещи. У нас есть сказка про телегу безлошадную. Как чародей заколдовал. Всегда казалась мне одной из самых… таинственных. Представлял в детстве в красках, что вот едет она, а впереди неё… никого. И все так и таращатся с открытыми ртами. Но это ж сказка. А тут всё правда. Здорово!

Его глаза заблестели.

— Я рада, что смогла сделать приятное жениху, и штрафов избежать при этом, — довольно молвила Лала. — Чтож, котик, сейчас с тобой случится то, что мало с кем происходило в любых мирах. Ты прокатишься на самодвижущейся вещи. Милый тазик, пожалуйста, перевези как можно скорее моего дорогого Руна на тот бережок.

Таз сейчас же плавно сдвинулся с места, взяв направление к противоположному берегу чуть под углом против течения. Стал набирать скорость. И вскоре плыл уже столь быстро, что Лала еле поспевала. Скользил по водной глади, рассекая волны. У Руна словно пело всё внутри. Он улыбался во всю ширь рта. До этого он на лодке только плавал, но разве это сравнишь с лодкой? Опущение, будто летишь над водой. Или по воде. Вот как-то так. Упоительно и весело. Внутри аж ликование. Брызги попадают на одежду, на лицо, и, смешиваясь с ветром, освежают, приятно холодя в зной. Чудеса завораживают простого человека, одаривают особым состоянием души, исполненным воодушевления и трепета. Тем более, если связаны с движением, с быстрой ездой. Чувствуешь, что ты жив, а жизнь прекрасна. Рун обернулся к Лале, сияя физиономией, не в силах не поделиться с ней праздником, царящим на сердце. Она разулыбалась, видя его восторг.

— Не тяжело тебе, лебёдушка моя? — обеспокоился он, обратив внимание, что она часто-часто взмахивает крылышками. — А то замедли таз. Тут часа не надо. И получаса не понадобится, по-моему. Успеем. Или лети медленнее, я тебя на берегу подожду.

— Всё хорошо, суженый мой, — заверила Лала по-доброму.

— Как бы магию не потерять, — посетовал он. — Потому что голову немного теряю. От всего. Так здорово.

— Не бойся, глупенький, от меня ты всегда более всего голову теряешь, — лукаво рассмеялась Лала. — Стоит лишь прижаться, посмотреть чуть поласковее. И всё.

— Ну, может и так, — тоже засмеялся Рун.

Таз плыл, Лала летела, с каждой минутой берег позади отдалялся всё дальше и дальше. А противоположный словно почти и не приближался. Большая река, шириной более версты. Такие реки называют великими. Находясь на ней ощущаешь что-то особенное. Особенно, когда она часть твоей родины. Восхищаешься, испытываешь гордость, чувствуешь свою связь с ней, с этими местами. Много всего на сердце. Пусть лишь лёгкие оттенки, не столь уж и различимые на фоне двух самых сладостных состояний духа — радости от чуда и счастья от присутствия рядом девушки, которая очень дорога. Но и эти оттенки тоже согревают, добавляя очарования бытию.

— Как будто замедлился таз, — обернулся Рун к Лале.

— Да, кажется так, львёнок, — кивнула она. — Мне уже гораздо легче лететь. Уф, хоть отдышалась чуть-чуть, а то запыхалась прямо.

— Он что, ради тебя сам замедлился?

— Не знаю, — ответила Лала, капельку призадумавшись. — По-моему он устал.

— Устал? Таз? — высказал сомнения Рун.

— Ну да. Я наверное ошиблась, — предположила Лала не без доли сожаления. — Я наделила его живой сущностью вместо одушевлённости. Слишком живым сделала. Опыта не хватает мне. До встречи с тобой я ничего подобного не колдовала. Не могла просто. Всё трудно сразу предусмотреть, когда впервые колдуешь.

— Может и к лучшему, что ошиблась, голубка моя, раз тебе теперь лететь легче, — поделился мыслью Рун. — А то иди ко мне. Поди поместимся.

— Я в этом не уверена, заинька, — улыбнулась Лала.

— Представь, как это романтично. Вдвоём, в тазу, в обнимочку по волнам плыть, — усмехнулся он.

Лала фыркнула со смеху.

— Боюсь, выпадешь в порыве страсти.

— Спасёшь меня.

— Нет.

— Не станешь спасать? — комично притворился он глубоко удивлённым.

— Не пойду. К тебе. Чтоб не пришлось спасать, — пояснила она, сияя весёлым личиком.

— Я думал, ты романтичная, — продолжал хохмить Рун.

Колокольчик Лалиного смеха снова зазвенел над водой.

— Это пожалуй романтично, да, — признала она. — В тазу, в обнимочку плыть. Только странно очень.

— Сестрёнки поди обзавидовались бы?

— Ужасно обзавидовались бы, Рун.

— Ну так иди.

— Нет.

— Ну вот, — изобразил он разочарование.

— Не смеши меня, Рун, а то я в водичку упаду, — попросила Лала, так и продолжая смеяться.

— Ладно, не буду. Как тебе вообще пришла в голову мысль, Лала, отправить меня в плаванье в тазу?

— Меня так мама в детстве катала, — поведала Лала. — Садила в тазик маленькую. И в фонт… в лужице. Мне очень нравилось. Как же я соскучилась по мамочке. Прижалась бы к ней, рассказала о тебе, какой ты у меня, о свидании нашем на озерце. Обо всём-всём. Эх.

Она вздохнула.

— Ну, не горюй, красавица моя, уж я тебя утешу на бережку. Раз в таз не хочешь, — пообещал Рун, на последних словах делано опечалившись.

Лала залилась смехом.

— Ну не смеши меня, Рун — её голосок был наполнен ласковым полушутливым укором.

— Не буду, — серьёзно заверил он. — Таз совсем уже почти остановился. Еле ползёт. Если так и дальше пойдёт… За час поди всё равно доберётся. Только унесет нас река на лишние вёрсты.

Он вгляделся вдаль в сторону течения, пытаясь прикинуть, где же они в результате могут оказаться, на каком расстоянии отсюда. И вдруг стал обеспокоенным:

— Ох, Лала, там вроде бы ладья плывёт.

Лала обернулась, тоже присмотрелась.

— И правда, Рун.

— И что будем делать?

— Не знаю, мой хороший.

В этот момент таз окончательно остановился. Просто плыл теперь по течению, находясь ровно посередине реки.

— Всё, издох тазик, — констатировал Рун. — Может это и к лучшему. При такой быстроте, с которой он плыл последнюю минуту, всё равно не разминуться было с ладьёй. Пусть никто не увидит, что он самоплавающий.