Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

Только сейчас Рун заметил, что они не одни. Поодаль у борта стоял воин в доспехах, лук за спиной. Вглядывался во тьму, не обращая на них никакого внимания.

— Рун, почему ты на цепи? — спросила Лала. — И лицо… как будто в ссадинах. Что случилось?

— Приняли за разбойника, — посетовал он грустно.

— Тебя за разбойника?

— Ага.

— Рун, разбойник, это последнее, на что ты похож.

— Почём ты знаешь? — улыбнулся он. — Может по правде я душегуб. Неспроста же по лесам ошивался. Разбойники, они хитрые. Всегда притворяются невинными.

— Тогда и я разбойница, — тоже улыбнулась Лала.

— Может и не разбойница. Но моё сердце украла. Воровка точно.

— Так у нас банда, Рун? — весело поинтересовалась Лала.

— Выходит, так.

Они оба тихо рассмеялись.

— Лала, почему ты здесь, а никто и ухом не ведёт? — осведомился Рун спокойным голосом. — Ты невидимая для них? И неслышимая? Или договорилась как-то с ними?

— Я сделала себя незначимой, милый.

— Незначимой?

— Да. Так хотела к тебе. Что всё и получилось. Это сложная магия. Я и не думала, что способна на неё. Я как бы в твоей тени для всех. Чужие люди меня видят, и слышат, но я им кажусь столь не заслуживающей внимания, что им всё равно, кто я и чем занята.

— Вот это да! — изумился он. — То есть они тебя видят, знают, что чужая девушка взялась откуда-то на их ладье, причём фея, и им всё равно?

— Ну, Рун, вот пролетел светлячок, тебе разве есть дело, откуда он тут и куда направится дальше? Он для тебя незначим, совершенно, — объяснила Лала. — Так и я. Для всех сейчас. И очень надолго, между прочим. Наверное, недели на две. Или даже на три. Мы теперь сможем обниматься хоть при ком. И ночечки быть вместе. Вот.

— Да, Лала, — покачал головой Рун. — Ты великая волшебница.

— Ну, не великая. Но кое-что могу, — похвалилась она довольно. — А чья это заслуга?

— Хоть в чём-то я полезен, — порадовался он.

— Наскучалась, — произнесла Лала расслабленно. — Так хорошо с тобой.

Они замолчали. Тишину ночи снова нарушал лишь сверчок.

— А ты наскучалась по мне или по моим объятьям? — с юмором задал вопрос Рун, изображая подозрение.

— Глупенький ты, Рун, — улыбнулась Лала. — Хоть про магию не спрашиваешь, и то слава богам.

— Ну, это уже пройденный этап наших отношений, — поведал он беззлобно.

— Правда-правда? И больше не будешь упрекать меня, что я с тобой только из-за неё?

— После месяца на озере? — усмехнулся Рун. — Когда-то ты желала моих объятий только из-за магии. Я это точно знаю.

— Ну, правильно, когда ты был чужой. Чего ты хотел?

— Ничего. Просто… это… обидно было… немного. Временами. Как будто всё равно один. Нет меня, есть только магия.

— Бедненький, — поиронизировала Лала ласково. — Ты, котик, не понимаешь, ты радоваться должен, что я так нуждалась в твоей магии, что постепенно полюбила и тебя самого.

— Да я радуюсь. Очень, — сказал он с теплотой, поглаживая её по плечику. — Но всё же у тебя жестокая природа.

— Я тебе всегда это говорила. Обниматься с тем, кто не суженый, и даже с незнакомцем. Не жестоко?

— Ну да, пожалуй, — согласился он. — А если бы ты не испытывала счастья, ты бы стала обниматься со мной сейчас?

В его словах чуткая душа Лалы уловила еле различимые нотки неподдельной грусти. Она подняла голову, посмотрев на него с любовью.

— Да, — в её голоске было столько искренности, и доброты, и невыразимых чувств приязненных, что у него аж отдалось горячей волной внутри. — Ну что ты, милый. И почему я не должна испытывать счастья от объятий с нежным другом?

— Ну вот, — полушутливо омрачился Рун. — Опять я друг. Ещё недавно был возлюбленным как будто.

— Нежный друг и ангельски возлюбленный это одно и то же, чтоб ты знал, — заявила Лала, разулыбавшись. — Для девушки её возлюбленный это её друг сердечный. Дело же не в слове, а какой смысл мы вкладываем в него. Как произносим, нежно или дружески. Разве я не нежна с тобой? Мой заинька.

И опять это прозвучало так, что отдалось у него внутри. Рун вздохнул умиротворённо.

— Нежна. Но всё равно, — буркнул он с довольной физиономией. — Мне приятнее быть возлюбленным, чем другом.

— Как это не назови, Рун, ты точно знаешь, что между нами.

— И что же?

— Что-то очень хорошее. От чего сердечку сладенько. От чего оно счастливо. У нас обоих.

Он коротко рассмеялся, ощущая переполненность чувствами светлыми в груди.

— Ну да. Всё верно.

— Освободить твою ножку от цепи, львёнок? — предложила Лала. — Кажется, я сейчас это могу.

— А что потом? За борт и уплыть? Я не уверен, что в состоянии, — озаботился Рун.

Тут воин, стоявший на карауле, обернулся, поглядел на него равнодушно, и тихо свистнул.

— Пришёл в себя, — крикнул он.

— Тащи его сюда, — раздалось снаружи.

Воин не торопясь приблизился. Наклонился к ногам Руна, какое-то время потратил, пытаясь попасть в полутьме ключом в замок, скрепляющий оковы. Лала отстранилась, поднялась.

— Не бойся, любимый, я не дам тебя в обиду, — пообещала она. — Если что, отменю заклятие незначимости и появлюсь пред ними. И ты можешь говорить со мной. Когда ты обращаешься ко мне, для людей незначимы будут любые твои слова, они их пропустят мимо ушей, словно и не слышали ничего.

— Здорово! — восхитился Рун. — Только не отменяй заклятие, Лала. Я им не доверяю. По-моему они поопаснее будут, чем те злые люди, что нападали на нас в лесу. Не отменяй, ладно?

— Если они станут тебя обижать, то отменю, — возразила Лала. — Я сумею нас защитить, верь мне.

— Ты защищай, но не отменяя, — стоял он на своём.

— Ну хорошо, — сдалась она.

Воин отбросил цепь в сторону.

— Поднимайся, — приказал он спокойно.

Рун подчинился, чувствуя ломоту в теле. Воин схватил его за шиворот и так повёл вперёд. Довёл до борта. Ладья была причалена к берегу, от неё на песок шёл длинный дощатый трап. Чуть в стороне люд с неё, почти два десятка человек, сидели у костра, в шагах двадцати от них начинался тёмной стеною лес. Все люди в доспехах, шлемы и мечи хоть и сняты, но лежат поблизости. Оно и понятно, ночь есть ночь, плюс, в отличие от воды, суша сулит неожиданности, тут вам и хищные звери, и лихой народишко, да и нечисти порой побаиваются, коли место незнакомое. Рун взобрался на трап, осторожно пошёл вниз. Лала летела рядом, взявшись за его руку, и от этого ему было радостно и легко на душе. Прямо умилялся. Ну почему любимая девушка так меняет восприятие мира — избитый, всё болит, а настроение радужное. После расставания особенно ценишь возможность быть вместе. Ему пришлось сделать серьёзное усилие над собой, чтобы убрать улыбку с лица. А то странно будет лыбиться перед теми, кто поколотил. Неправильно поймут. Воин не пошёл вслед за ним, вернувшись на пост, так что Рун сам направился к костру, высмотрел среди людей златовласого парня, подошёл, встал подле. Парень, как и все, был в доспехах, только в добротных дворянских, красивых, очень искусных. Лежащий подле него шлем тоже внушал уважение, у всех прочих шлема были с открытым лицом, а у него с почти полностью зарытым, похож на рыцарский, но всё же ратный, а не рыцарский.