Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Спасибо за науку, и что отпускаете, господин, — почтительно молвил Рун.

Очень рано с утра Рун и Лала отправились в путь. Лала еле поднялась, не просыпалась долго, но Рун был настойчив. Опасное соседство, как ни крути. Плюс, имелась пара проблем. Первая — с него ещё вчера от объятий исчезла вся кровь, снова как всегда сиял чистотой. В ночи не обратили внимания воины на это, однако при свете дня могли и обратить. Лучше уйти, пока лишь часовые не спят. Всё меньше шансов, что заметят. Другой проблемой был таз, который теперь стал котелком. И это была проблемища. И котелок жалко бросить, и таз нельзя оставить, нужно, чтобы все думали, будто забрал, а то хватятся потом — ведь вещь причудливая, да и дорогая, всё равно же вспомнят о ней. А её нет. Рун поделился своими тревогами с Лалой, и она тут же придумала, как быть. При подъёме на ладью она летела впереди него, прикрывая его собой, создавала из себя препятствие, дабы стоящий на палубе часовой не мог разглядеть его одежду. И уже взойдя на борт, старательно продолжала так делать. А когда часовой указал, где их вещи, быстро полетела туда и взяла всё сама. Взяла, повернулась спиной, держа их впереди себя, закрывая своим телом теперь уже их. Возвратилась к Руну и часовому, пятясь задом, и снова заняла позицию между ними. Рун аж вспотел от волнения, но всё прошло гладко. И вот, вскоре они уже были в лесу. Передвигались меж деревьев под жизнелюбивые переклички пичуг, ощущая привычные запахи хвои, листы, мхов, травы, держась за руки. Лишь сейчас Рун более-менее успокоился. Всё равно немного переживал, вдруг как догонят. Может передумают отпускать, может решат, что обокрал. Мало ли. Второй раз вкусить гостеприимства людей с ладьи ему совсем не хотелось. Поэтому шёл относительно бодро, несмотря на боль, которая сегодня ощущалась куда как сильнее. Вчера вроде было ещё терпимо, а тут с утра прямо во всём теле отдаётся, на любое движение. Везде ноет. Он старался расслабиться и не обращать внимания. Ноющую боль легче переносить, чем острую. И всё же она замедляла, и мешала тоже. Ещё Руна тяготило, что Лала не поела. Все прошлые их утра начинались с завтрака, а ныне пришлось вынужденно нарушить традиции.

— Давай отойдём подальше, Лала, я их боюсь, — попросил он. — И там уж едой займёмся. Сильно есть хочешь?

— Не очень, котик.

— Я-то вчера мяса наелся, оно сытное. А ты хлеб лишь.

— Он был замечательный, — поведала Лала искренне. — Немножко, Рун, устала, грибочки кушать постоянно.

— Прости, малышка, скоро наша грибная жизнь закончится, — пообещал Рун. — До поселений совсем чуть-чуть осталось. Меньше двух дней, я думаю. Может день. Я не очень хорошо ориентируюсь в этих местах. Был тут с охотниками, с дедом, почитай один раз всего.

— За что ты просишь прощения, суженый мой? Я даже и не пойму, — улыбнулась Лала. — Варишь для меня, заботишься. Ты добрый. Знаешь, Рун, что удивительное было вчера?

— Что?

— Вот когда ты кушал мясо. Феям это тяжело обычно, такие картины наблюдать. Даже отталкивающе. Расстраивает. Но оказывается, это очень зависит от того, как относишься к тому, кто кушает. Если любишь его… всё меняется. Ты кушал вчера, а я рада была, и умилялась, и даже гордость как будто испытывала, что у меня такой кавалер. Думала, вот хищник, которого я приручила. И тепло было от этого сердечку. Странно, да?

Рун рассмеялся.

— Ну, ты уж и скажешь, Лала. Хищник.

— Вы хищники, Рун. Вы, люди. Вы кушаете мясо, охотитесь. Мой народ нет. Ты теперь когда хочешь, можешь кушать мясо, милый. Кажется, я не огорчусь. Совсем. Косточки только постарайся при мне не глодать. Не уверена, что я это вынесу.

— Когда ты вдвоём с кем-то, приятнее делить с ним трапезу. Есть вместе что-то. Это сближает как будто, — заметил Рун. — Лучше я буду есть то же, что и ты, красавица моя. Вчера отказываться было себе дороже. Опасно.

— Это очень сближает, Рун, кушать вместе, — кивнула Лала. — Ты прав. Но если сильно захочешь мяса, ты кушай. А то ты исхудал немножко за эти полтора месяца. Ты знай, что я ни капельки не расстроюсь, если ты будешь кушать мясо. Даже наоборот.

— Хорошо, невеста моя славная.

Рун вдруг осознал, что она идёт. На ножки опустилась когда-то. И после совместной ночи не сияла счастьем столь же ярко, как обычно. Улыбалась немного, и всё.

— Ты не летишь? — озадачился он.

— Устала, львёнок мой, нет сил совсем, — призналась Лала. — Вчера ещё как будто были. А сегодня разбитая вся с утра.

— Давай ещё чуть-чуть пройдём, и там устроим привал. Надолго, — попросил Рун мягко. — Хочу отойти подальше от тех людей.

— Я так испугалась вчера, — Лала вдруг заплакала, глядя на него жалостливо.

— Лала, — сказал Рун очень ласково. Обнял её. Она лишь плакала. — Прости меня, хорошая моя.

— Ты не виноват. Совсем ни в чём, — всхлипнула Лала.

— Тебе нужен рыцарь, — возразил он тихо.

— У меня он уже есть.

— Я крестьянин, Лала.

— Ну и что? Это что, преступление? — с чувством спросила она. — Мы не выбираем, кем родиться, Рун.

— Но мы можем выбрать, с кем быть тому, кого любим, — вздохнул он.

— Я хочу быть с тобой.

— Твоё желание пока сбывается, — не смог удержаться Рун от доброй улыбки.

— И между прочим, я поклялась тебе в верности, дорогой мой жених, если ты не забыл, — напомнила Лала, чуточку повеселев несмотря на катящиеся по щёчкам слёзы. — А ты поклялся мне.

— Я поклялся тебе в верности лишь до тех пор, пока я нужен тебе. Если ты не забыла, — с юмором парировал Рун.

— Правда? — удивилась Лала, побуравив его мокрыми глазками. — Ты хитрый. Везде обманет. Ты сильно-то не мечтай, котик, от меня отделаться, ты мне всегда будешь нужен.

Она разулыбалась:

— И плачу и смеюсь с тобой, ну что это такое? И даже когда грустно, счастлива. Вот как так?

— А мне грустно не бывает, когда ты рядом, — поведал Рун. — Если только гневаешься на меня, ну или печалишься, вот тогда. Давай-ка, Лала, сделаем привал. Наподольше. Раз ты без сил. Сварю чего-нибудь, поешь, поспишь. Пообнимаешься со мной. Глядишь и полегчает.

— Мне уже немножко полегчало, любовь моя. Ты меня согрел. Давай всё же отойдём от тех людей. Раз ты их опасаешься.

— А хочешь, на руках тебя понесу? — озарился идеей Рун. — Если тебе не трудно сделаться лёгкой, ты как пушинка станешь, я и не почувствую твоего веса. И так отдохнёшь, а мы уйдём. Удобно, два дела сразу. Мне приятно будет тебя нести. Словно обнимаю. И это же наверное романтично? А ты любишь всё романтичное.

— Это очень романтично, Рун. Очень-очень! — запылала восторженным воодушевлением Лала. — Мне не трудно быть лёгкой. Это прямо как в рыцарских романах!

— Ну, отлично.

Рун поправил сумку, чтобы удобнее висела. Лала полностью опустила крылышки, убрала волосы через плечо вперёд. Он осторожно подхватил её под спинку левой рукой, под ножки правой.