Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

Так, за раздумьями, Шэух сам не заметил, как добрался до постоялого двора. Вошёл внутрь. Народу в харчевне слегка поубавилось в сравнении с утром, но всё равно было много. Кто-то ел, кто-то пил вино. Отовсюду из-за столов слышался гомон негромких бесед. И тема была преимущественно одна — о чудесах. Шэух сразу направился к Уго.

— Ну что, ничего необычного не произошло после котов? — осведомился он.

— Пока нет, — откликнулся Уго охотно.

— А что этот Нур? С ним кто-то был, когда он к вам пришёл? И есть?

— Как будто да, — кивнул Уго.

— Как будто?

— Всех не упомнишь. Вроде кто-то есть. По-моему, девица.

— А как она выглядит? Можешь описать? — пристально воззрился на него Шэух.

— Да бог его знает, — пожал плечами Уго. — Я что, за ним слежу? Понятия не имею, господин маг.

— Довольно странно, — проронил Шэух.

— Чего ж тут странного, смотрите, сколько люда. За девами не волочусь давно. С тех самых пор, как обвенчался. И что мне до того, с кем мой клиент? В дела чужие станешь нос совать, когда-нибудь останешься без носа.

— Может кто-то из ваших её разглядел? Дочь, супруга, сыновья?

— Вая, поди сюда, — позвал Уго, проходящую мимо с пустым подносом девушку.

— Что, папенька? — послушно подошла она.

— Вот, господин маг интересуется, с кем Нур. Он же с кем-то?

— Ага, вроде бы, — подтвердила Вая.

— А с кем? Ты можешь описать? — обратился к ней Шэух.

— Пожалуй, девушка. Мне кажется.

— А как она выглядит?

— Не знаю, господин.

— Ты её не видела?

— Кажется видела. Просто не разглядывала.

— А во что она одета?

Вая развела руками:

— Не помню.

— А так бывает? — подивился Шэух. — Вот, скажем, тут крестьянин с женой снимают комнату. Ты помнишь, во что она одета?

— Конечно, — сразу оживилась Вая. — Серое платье, с воротником. Материал очень хороший. И шитьё. Стежки все ровные, нитка окрашенная. На юбке есть узоры небольшие, ну, завитками. Сзади пятнышко с две горошины от чего-то, как будто в ягоде испачкано было, и не до конца отстирали. На плечах платок льняной, с желта, совсем новый, или бережно носит, не выцвел совершенно. И у неё сапожки, остроносенькие, с пряжками.

— И даже во что обута, углядела?

— Приметила, — кивнула Вая. — Порой показываются у неё из-под юбок, когда ступает.

— И тебе не странно, что её ты помнишь в деталях, а о подруге Нура вообще ничего?

— Чего тут странного? Подумаешь, девица, — равнодушно возразила Вая.

— Чтож, благодарю за помощь, барышня, — Шэух развернулся, направившись в свою комнату, с миной озадаченной задумчивости на лице.

— Ну вот, — произнёс он тихо сам себе. — Все слегка и проясняется. Источник чудес это она. Но кто она? И для чего ей пение котов? И как её увидеть? Вот вопросы, которые мне нужно разрешить. Загадочно. Удачно я зашёл в сей городок. Весьма удачно.

Молящаяся фея зрелище безусловно завораживающее. Во всяком случае, для влюблённого в неё юноши. Стоит на коленях, углублённая в себя, ручки сложены пред собой благочестиво, волосы золотым шёлком рассыпаны по полу, крылышки раскрыты. Ну как тут не залюбоваться? И о богах забудешь. Рун кое-как оторвал взгляд от столь дивной картины, прикоснулся сперва к идолу Бога Небо. «За что ты так одарил меня, Бог Небо? Не ведаю», — обратился он мысленно к божеству, испытывая щемящее чувство в груди. — «Но спасибо. Одарил так одарил. Наверное, это воля случая. Просто, на кого бог пошлёт. Не зря же так говорят. Указал перстом на первого, кто попался. А это я. Нет у тебя причин меня вознаграждать. Я знаю. Но и гневаться нету причин как будто. Столько счастья я испытал, столько испытываю, каждый день, постоянно. Разве может его столько быть? А оно есть. И всё длится и длится, недели и недели. Рай на земле дарован мне. Пусть не навсегда, временно. Но это ничего. И ведь никто не знает вокруг, что так может быть. И не узнают никогда. И не поймут, коли расскажешь. Странно, да? Как это можно понять, если сам не пережил? Я бы не понял ни за что. Спасибо, что даровал мне всё это, Бог Небо. Пожалуйста, позаботься о бабуле, о дяде и жене его».

Следующим на очереди был идол Бога Солнце. Прикоснувшись к нему, Рун улыбнулся. «Спасибо тебе, Бог Солнце, за то, что даровал нам погоду чудесную на озере», — весело произнёс он про себя. — «И даже за дожди. Обниматься от дождя, это… Такое не забудешь. Вообще это лето великолепное… до сих про было. Леса полны грибов, ягод и корений. Да и дичи хватает. Замечательный год. Спасибо. Пожалуйста, дай в деревне урожай хороший, пусть у бабули зима будет сытной и весна не голодной».

Заключительным в очереди был идол Бога Луны. «О Бог Луна, будь моим проводником в стан мёртвых» — подумал Рун. — «Донеси слова мои до дедушки моего. Покойся с миром, дедуль. Знай, что у нас всё хорошо. Бабуля вроде бы в почёте и при деньгах, если верить слухам. Но наверное она тебе сама про себя рассказывает. Я расскажу про себя. У меня всё прекрасно, путь мой складывается удачно, и я снова с Лалой. Уходил в одиночестве, горюя, а теперь снова с ней и снова счастлив. Очень. С ней можно быть только очень счастливым. Я дошёл до края земель, где когда-либо был. Далее ждёт лишь неизведанное. Знаешь, когда ты с феей, неизведанность не страшит нисколько. С феей… словно весь мир твой. Наверное он её, а я просто с ней, вот как-то так. В дороге со мной происходили разные приключения, ещё похлеще, чем с тобой в твою молодость. Я летал по воздуху на кабане, пересекал великую реку в тазу, плыл на ладье. Гостил в подводном царствии русалок на дне глубоком. Видел сокровища несметные. У нас с Лалой было дивное свидание длиною, ты не поверишь, в месяц! Ты не представляешь, что это. Я был в раю, можно сказать, весь этот месяц. Теперь я знаю, каково тебе там. Да я и сейчас в раю, честно говоря. Каждый миг с ней это рай. Покойся с миром, дедушка. Скучаю я по тебе. Не хватает мне тебя очень. Но ты не переживай, у меня всё отлично».

Всё же храм удивительное место. Помолился у идолов, и на душе лёгкость какая-то, и ощущение, что не один ты, что есть боги, есть дедушка, они не здесь, но они всё равно есть, и они с тобой. В сердце твоём. Рун отступил от идолов, поклонился им, сотворил знак поминовения, знак благодарения, знак испрашивания благодати. Лала всё ещё молилась. Он снова залюбовался ей. И тут же ощутил, что тянет, сил нет удерживаться.

— Милая, можно я тебя обниму? — молвил он виновато.

— Ну, Рун, я молюсь. Не соблазняй меня, — мягко с капелькой ласкового укора попросила Лала. — Должна же я поблагодарить за всё за всё небеса, и рассказать великой Матери Прародительнице, какой ты у меня, и какая я счастливая. Мне много есть что ей поведать. Много секретиков.

— Я тебя обниму, а ты молись, — с надеждой предложил он. — Так счастливее выйдет молиться.