Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Глава города женат на женщине, коротая гораздо родовитее его, — стал объяснять черноусый. — Он состоятельный, у её семьи были затруднения с деньгами. Наверное в этом дело. Он против неё и рта открыть не смеет. Так что правит она, а он лишь поддакивает.

— Понятно.

Вскоре свидетели пения зверей остались позади. Руна перестали узнавать, прохожие теперь уже не глазели, а лишь поглядывали с любопытством. Всё же стражники ведут, вдруг преступник какой или душегуб. Лала постепенно снова пришла в прекрасное расположение духа, осматривала всё вокруг пытливо, хоть и были уже тут, на этих улицах, вчера. Улыбалась Руну загадочно-приветливо, встречаясь с ним глазами, согревая ему сердце. У него тоже поднялось настроение, он тоже разулыбался, смущая умы людей диссонансом между тем, что они видят и тем, как понимают увиденное: ведут стражники человека, а он радуется. Так бывает?

— Ой, как же я соскучилась, — жалостливо вздохнула Лала, впрочем, не переставая сиять.

— Я тоже. Очень, — с мягким добродушием произнёс Рун.

— Уже прямо второй день препятствия у нас, — продолжала счастливо горевать она. — Вчера из-за вязаночки нельзя было долго. И сегодня. Я привыкла, что в любой-любой момент могу погреться. Целых полтора месяца всегда можно было, как захочется.

— А если мы возьмём да обнимемся, что думаешь, как они отреагируют? — осторожно осведомился Рун.

— Плохо, как же ещё, — сообщила Лала. — Они тебя ведут, а ты остановишься. Выйдет, что ослушался их.

— Но они понимают, что мы вместе сейчас?

— Конечно. Но им это не важно.

— А коли подле нас девица? Та же Вая. Как она на это реагирует? — задал вопрос Рун. — Она ведь тоже понимает, что я с девушкой, выходит.

— А почему тебя это так интересует, Рун? — сразу с подозрением уставилась на него Лала.

— Ну, солнышко, не ревнуй, я наоборот. Не пойму, если ей ясно, что я с девушкой, почему она ведёт себя так, словно я один?

— Ну, потому что я незначима, котик, — немного успокоилась Лала. — Реакция других девушек будет зависеть от того, насколько ты волнуешь их сердечки. Вае ты важен. Поэтому она, видя тебя довольненького, когда ты со мной, пожалуй припишет это себе в заслугу, что ты рад ей. Ведь я для неё не имею значения.

— Так может вот в чём дело? — осенило Руна. — Думают, я им знаки внимания выказываю? Что они мне нравятся?

— Ой! — озаботилась Лала. — Действительно. Наверное, так и есть. У незначимости столько недостатков. Но всё же и достоинства огромны.

Они замолчали ненадолго. Вокруг шагал народ, погруженный в свои заботы. Вот мужичёк тащит короб, вот бабушка в платочке поспешает куда-то, семеня, вот подросток катит бочку по дороге.

— Рун, а ты думаешь о нашей свадьбе? — спросила Лала доверительно.

— Чего мне о ней думать, если её всё равно не будет? — с юмором проронил он.

— А вдруг будет.

— Сама меня уверила, что нет.

— Ты, между прочим, теперь можешь притворяться, будто пытаешься отправить меня домой, а сам стараться всячески мешать этому. Тогда твои шансы взять меня в жёны увеличатся, — невинно поведала Лала.

— Да уж, — усмехнулся Рун. — Моей подлости прямо нет предела в твоём представлении, невеста дорогая. Шастаю к другим девицам ночами, пока ты спишь. Теперь вот это. Даже обидно.

— Ну, милый, здесь нет никакой подлости, — мягко возразила Лала. — В любви все средства хороши. Всякий мужчина считает, что лишь он способен сделать возлюбленную по-настоящему счастливой. И потому уверен, что поступает ей во благо, пытаясь хитростью взять в жёны. Ежели мы когда-нибудь поженимся, и после я узнаю, что ты взял меня хитростью, я на тебя даже и не осерчаю нисколечко, котик. Только у тебя ничего не выйдет.

Рун рассмеялся.

— Я тебя, ласточка моя, иногда совсем не понимаю, — признался он. — Вот зачем ты мне это говоришь? Чтобы я и не пытался, или чтобы осознал, что могу попытаться?

— Ну, это уж ты сам решай, заинька, — лукаво молвила Лала.

— Я не считаю, что именно я могу сделать тебя наиболее счастливой, вот в чём дело, — сказал Рун серьёзно. — Ты исключение из общих правил. Другие девушки нравятся каждая по-разному разным мужчинам, одному меньше, другому больше, третьему вообще не нравится. Поэтому каждый, влюбившись, может себе позволить предполагать, что он любит её сильнее всех, или даже только он по-настоящему. С тобой сие не так. Ты всякому придёшься по сердцу. Твоя красота неоспорима. Навряд ли я осчастливлю тебя лучше, чем какой-нибудь лорд или принц. Они галантны и богаты. Кстати, со мной всё ровно наоборот. Не сомневаюсь, не найдётся девицы, способной осчастливить меня сильнее, чем ты. Значит, ты обязана взять меня в мужья.

— Хорошая попытка, — развеселилась Лала. — Но всё же нет. Пока три годика не пройдёт.

— Вот чёрт! — изобразил он досаду. А затем сделал хитроватое лицо. — А научи меня, как мешать тебе вернуться домой.

— Вот уж нетушки. Сам придумывай, — довольно заявила Лала.

Так, в приподнятом настроении, переговариваясь и шутя, они продолжили путь, не замечая ничего вокруг кроме друг дружки. Миновали центральную площадь, храм, вступив на улицы, где стояли дома знати.

— Гляди-ка, Лала, один из наших планов исполнился сам собой, — отметил Рун. — Мы как раз сюда и хотели отправиться. Видишь, какие хоромы?

— Без объятий и голодненькой это… чуточку менее увлекательно, — посетовала Лала. — Так кушать хочется. Уже и о похлёбочке твоей мечтаю. Из грибочков.

— А ты не можешь наколдовать себе что-нибудь прям на ходу? Пирожок какой? — вопросительно посмотрел он на неё.

— Сейчас нет. Не чувствую, что смогу, — с сожалением ответствовала Лала.

— Ты колдуй, если что. Я не оштрафую.

— Ну что же ты так? — улыбнулась Лала. — Прстофилюшка ты у меня, жених мой славный. Я столь хочу кушать, что и на штраф бы согласилась.

— Опять объегорила, — делано признал Рун своё бессилие перед её коварством. — Хитра!

Они шли и шли по улицам. В кварталах знати жизнь поинтереснее, и богаче на разнообразие. Кареты ездят, ходят господа, порой и всадник проскачет, выбивая искры из мостовой. Вот две дамы в пышных поношенных платьях без изысков и в чепчиках прошли, держась за ручки. Вот статный кавалер с изящной тросточкой шагает с задумчивостью философа на лице. Вот слуга выгуливает ухоженного вислоухого охотничьего пса. Пёс нюхает всё вокруг, не обращая на людей никакого внимания. Но лишь приблизились Лала с Руном, сел, и ну таращится на них влюблёнными глазами, виляя хвостом. От стражников сей момент не укрылся.

— Видал? — бросил на ходу черноусый своему товарищу. — Так и села псина при его приближении.

— Но не кланялась, — заметил тот.

— Загадочная ты личность, парень, — обратился черноусый к Руну с нотками почтительности в голосе. — Таинственная. Аж мурашки от тебя. Эдакая силища магическая ходит под боком и представляется невинным простачком. Вопрос, зачем. Надеюсь, ты всё же добрый человек. Добрый маг. Спасибо за чудо. Животные пели… я красивее музыки и не слыхивал никогда. Вот детям расскажу сегодня.