Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— А она-то здесь причём?

— При том. Зачем она с тобой ласкова была и глазки строила? Ты мой.

— Она не знает, что ты здесь. Думает, я свободен, наверное.

— Действительно, — вздохнула Лала. — Незначимой быть плохо. Не отвадить других девиц от жениха.

— Да мне никто не нужен, лебёдушка моя, — с чувством заверил Рун. — Я никого и не замечаю, кроме тебя. Для меня весь мир незначим, значима лишь ты.

— Ой, какие красивые слова! Спасибо, милый, — порадовалась Лала.

— Да пожалуйста, — беззлобно ответил он. — Только, Лала, прекрати думать обо мне настолько дурно. Мы ведь клялись в верности. Это же не пустяк. Если я подлый изменщик и клятвоотступник, зачем я тебе вообще?

— Ну не ругай меня, заинька, — елейным голоском попросила Лала.

— Ладно уж, не буду, — пообещал Рун с улыбкой. — Ох, Лала. Говорила ты, что феи ревнивы, но такого… я и представить себе не мог! Не скучно вам там живётся, видимо. У вас в стране. Выходит, если мир полон доброго волшебства и в нём почти нет проблем, их надо себе выдумать?

— Вовсе я ничего и не выдумываю, — ласково возразила Лала. — То, что тебе никто не нужен, совсем не значит, что никому не нужен ты. Не одна я умею строить глазки, суженый мой, а ты юноша простодушный наивный. И у тебя ко мне лишь ангельская любовь. Какой толк будет от клятвы, если ты полюбишь другую? И станешь мучиться, из порядочности оставаясь со мной. Ты можешь воспринимать мою ревность как мою причуду, но у меня сердечко болит, когда ты смотришь на других девушек. Понимаешь ты это, Рун?

— Я постараюсь беречь твоё сердечко от боли, ласточка моя, — со всей серьёзностью произнёс он. — Но уж и ты моё побереги. Не прогоняй меня, когда мы в ссоре. Всё равно у нас всё всегда кончается примирением в объятьях. Почему бы с этого и не начинать, лишь мы поссоримся?

— Так не выходит, мой львёнок, — посетовала Лала мягко. — Когда обижена, не совладать с собой.

— Значит надо просто не ссориться, — озвучил идею Рун. — Доверяй мне, я тебя не подведу.

— Хорошо. А ты не заглядывайся на других девушек.

— Больно надо мне на них заглядываться, когда у меня самая красивая самая милая невеста в мире, — с юмором ответил он. — Давай спать, ревнивица моя.

— Давай, — расслабленно отозвалась Лала.

Наступила тишина. Где-то вдалеке лениво гавкнула собака, с снова всё затихло.

— Рун, — позвала Лала.

— Что?

— А с кем тебя видели-то, как ты думаешь?

— Да бог его знает. По-моему, это про тебя речь идёт. Более не про кого, — поделился он соображением. — Я всем говорю, что я вдвоём, тебя не осознают, вот и говорят: «с какой-то девицей».

— Наверное, ты прав, — успокоилась Лала.

— Между прочим, в обителях магов нету девиц, — проронил Рун.

— Как замечательно.

— Я думал, тебе хочется подружек завести, — заметил он не без иронии.

— Обойдусь как-нибудь, — улыбнулась Лала.

Где-то невдалеке жизнерадостно пела птичка. Кричали петухи, приветствуя рассвет. Рун зевнул, возвращаясь в сознание. Сколько-то мгновений его память удерживала последние минуты сна, в которых он стрелял из длинного эльфийского лука, в пальцах ощущалось жёсткая струна тетивы, в ушах стоял свист стрел, а вокруг представали дивные пейзажи весенних цветущих земель эльфов. Но сон окончательно развеялся, унося с собой все воспоминания о нём. Рун помнил лишь, что видел что-то. А что конкретно… Ни единой детали не осталось. Впрочем, разве это важно, когда рядом спит любимая девушка, улыбаясь счастливо. Он засмотрелся на неё, сам разулыбавшись. Ну до чего же милая. Так и хочется… много всего. Приласкать, поцеловать, сделать ей что-то приятное.

— У-у-у, нехороший, — довольно пожаловалась Лала сонным голоском. — Не даёшь мне спать совсем, Рун. То магией разбудит, то барабанной дробью сердца.

Она открыла глазки, воззрившись на него с очаровательным игривым укором.

— Ну прости, — усмехнулся Рун. — Я не виноват, что у тебя такой хороший слух.

Они смотрели друг на друга, оба счастливые безмерно. И не в силах были насмотреться.

— Рун, я тебя очень-очень-очень сильно люблю, — произнесла Лала, лучась чувствами тёплыми.

— Да знаю, — с юмором ответил он. — Вчера чуть не прибила. Из ревности. Это же не просто так. Я тебя тоже очень-очень-очень люблю, невеста моя прекрасная, милая моя Лала.

— Ой, как нежненько! Спасибо, суженый мой, — порадовалась Лала.

— Да не за что. Какие у нас планы на сегодня?

Лала чуть призадумалась.

— Не знаю, котик, — благодушно сказала она. — Мне трудно что-то планировать, когда мне мир ваш плохо известен. Пообниматься, покушать, снова пообниматься, а там… ты предложи.

— Можно всё же пойти посмотреть дома знати, — откликнулся он. — Потом… давай уж сходим к меняле. Без меди плохо. Тогда и на рынок появится смысл снова заглянуть. Да это даже и нужно. Продуктов закупить в дорогу. Скоро в путь, а грибы ты не хочешь. Ну и вкусного чего-нибудь опять. А то и вещицу какую, ежели пожелаешь.

— Хороший план, — одобрительно молвила Лала, сияя. — Чего это ты расщедрился, заинька?

— Зачем ещё не нужны деньги, как не для того, чтобы тратить их на девушку свою, — улыбнулся он.

— Слова не мальчика, но мужа, — похвалила она его озорно.

— Я бы хотел… быть мужем, — поведал Рун с комичной доверительностью. — Так ты согласна выйти за меня, да? Ура!

— Ага. Как только у папы моего получишь позволение на этот брак, жених мой дорогой, так тут же свадьбу и сыграем, — рассмеялась Лала.

— Ну, это мелочь. Заскочу к нему как-нибудь на днях.

Лала глядела на него, глядела, приязненно, и тепло, и ласково, и счастливо, и… как будто задумчиво, словно размышляя о чём-то.

— Рун, — позвала она тихо.

— Что, красавица моя?

— Знаешь, я решила. Ты только сильно не радуйся. Этого всё равно не произойдёт.

— Как загадочно. Чего не произойдёт?

— Того, что я сейчас скажу. Этого точно не случится, Рун. Я всё равно вернусь домой. Но ежели не вернусь… Ровно через три года начиная с этого дня… Нет, даже со дня нашей первой встречи. Ежели в течение трёх лет я так и не смогу вернуться домой, я выйду за тебя. Даю тебе слово чести.

Рун воззрился на неё в лёгком недоумении, словно не поверив ушам.

— Ты только не надейся, заинька, я всё равно вернусь за это время, — очень мягко попросила Лала. — Меня родители хватятся и спасут. Они могучие волшебники. Найдут способ. Но если всё же нет. То выйду. Обещаю.

— Ты… это сейчас… серьёзно? — с озадаченной миной на физиономии проговорил он.

— Очень серьёзно, милый, — подтвердила Лала без тени шутки, глядя на него как-то по-особенному. Доверчиво, и добродушно, и чуточку иронично.

— А как же… родительское благословение?

— Так у кого его испрашивать? — пожала она плечиками. — Я что, должна умереть старой девой? Не спасут меня за три года, значит… сами виноваты. Я же не могу гадать, спасут меня хотя бы после или нет. Не осерчают поди, поймут. Но они точно спасут меня, Рун. Точно-точно. Иного быть не может. Или я сама найду путь домой. Поэтому ты не надейся, мой хороший. Просто знай. Если так сложится, что я тут надолго, я выйду за тебя. Ты как будто не рад, Рун. Или всё ещё не веришь?