Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Долго ты собираешься воду носить? — полюбопытствовал усатый напоследок.

— До полуночи наверное, — ответил Рун.

— Ну, бог тебе в помощь.

Оказалось, у ночной работы есть свои преимущества. Главное из которых — не жарко. Днём Рун упарился бы таскать. Семь потов бы сошло. А тут почти и не взмок. Тьма конечно не самый лучший помощник в ношении ведер — запнёшься, и всё, и без воды, зря сделал рейс. Но путь до речки относительно короткий, и каждая кочечка знакома, а вскоре и луна взошла, стало неплохо видно. Ещё приятный бонус ночи тому, кто нелюдим — на улицах в деревне нету ни души, никто не смотрит, не отвлечёт вопросом, разговором. Комфортно. Словно ты один. Словно в лесу. Возникает ощущение, будто мир вокруг принадлежит тебе. Не в смысле владения, а в смысле некоей внутренней свободы. Чувство свободы всегда приятно сердцу любого существа. Главная проблема ночного труда — сон. Пока ходишь, вроде бодр, но попробуй присесть на отдых, и тут же начнёт одолевать сонливость. Рун несколько раз устраивал себе перерыв на пять минут, и в последний из них чуть не вырубился, после чего решил не рисковать, не делать более сидячих пауз, переводя дух стоя. А ведь носить приходилось вверх, от берега в подъём с полными вёдрами в гору. Ноги-то устают. Когда молод, всё нипочём, сил хватает делать дело несмотря на усталость. Однако утомлённые ноги начинают слушаться хуже, чаще спотыкаются в потёмках, в результате приходится передвигаться осторожнее, медленнее. Дольше несёшь, сильнее натруживаешь ещё и плечи. В теории был вариант ходить не к речке, а к колодцу, путь до него несколько длиннее, зато дорога без спусков и подъёмов. На практике ночью колодец не самый разумный вариант, скрипа и стука не избежать, собаки разлаются неизбежно, к чему беспокоить народ. Да и носить дальше, сэкономишь ли силы? Не факт. А время потратишь больше. Принесённую воду Рун выливал в большую бочку, стоящую у дома в огороде. К полночи ему удалось наполнить её всего лишь где-то наполовину. Гораздо меньше, чем он рассчитывал. Вот когда пожалеешь, что в хозяйстве нету лошади. Люди позажиточнее грузят пару бочек в телегу, едут к реке, наполняют, и к дому. За час-другой обеспечивают себя водой, почти не затрачивая физических усилий. Правда лошадь требует ухода, сена. Когда у тебя нет большой семьи, может она и ни к чему. Рун последний раз слил воду. Подумал-подумал, чуть стукнул дверью сараюшки. Если стражники услышат, решат что он домой зашёл, а услышит вдруг бабуля, как раз не сочтёт, что он вернулся. Поход на кладбище ему хотелось оставить в тайне. Про неупокоенный дух ни к чему, чтобы народ узнал. Люди пугливы, многим станет не по себе. Как ему было сейчас. Рун постоял в ночи, морально готовясь к неизбежному. Ночь жила своей жизнью, пели сверчки, летучая мышь невидимой тенью летала где-то над головой, наполняя воздух резким цоканьем. Мерцали звёзды, обрамляя небо бесчисленными цветными огоньками, луна желтым глазом взирала, наблюдая за землёй. Немного шумели деревья. Деревня мирно спала. Так хорошо вокруг. Но где-то там бродит призрак. От неизбежности встречи с которым пробирает холодок по спине. Может сказать Лале, что сходил, а магия не сработала? Рун разулыбался такой своей мысли. Нет, всё же есть в жизни вещи, пугающие гораздо сильнее, чем приведения. Например, смотреть Лале в глаза и понимать, что ты трус и обманщик. Никак от похода на кладбище не отвертеться. Ох, этот чёртов мельник. Выжил дедушка из ума, схоронил деньги, а ты теперь отдувайся.

На кладбище ночью Рун до сей поры не бывал ни разу. В детстве некоторые мальчишки, он знал, ходили, на спор, дабы доказать свою смелость. У него же было не в характере доказывать что-либо кому-либо. Если тебя подбивают пойти, в противном случае грозя обзывать трусом, это манипуляция, послушаешься, значит тобой можно управлять столь нехитрым образом, играя на гордости и угрозе утратить уважение. Рун это с малых лет отчётливо осознавал. Спрашивается, кто вы такие, чтобы добиваться вашего расположения? Просто соседские пацаны. Не хотите водиться, идите лесом. Вроде бы и проверить себя хочется. Свою смелость. Но, видя как манипулируют другими, послушаться — значит не пройти собственную проверку в чём-то ином, тоже очень важном. Впрочем, как раз его никто никогда не подбивал к ночным кладбищенским посещениям. Видимо друзья были иные. В детском возрасте безусловно гораздо страшнее сидеть во тьме средь могил. Особенно с учётом любви ребятни рассказывать друг другу местные страшилки о мёртвых. Вот только есть разница — идти на кладбище, надеясь там никого не увидеть, и идти туда в гости к неупокоенному духу. Тут уже проверка не смелости, а здравомыслия. Мало бы кто пошёл и из взрослых наверное. Но ради девушки чего не сделаешь.

Рун последний раз посмотрел в небо на луну. Вздохнул. И направился к дальнему краю огорода. Пролез сквозь поросшую травой дыру в ограде. За их домом был небольшой луг, а чуть дальше прилесок. Туда он и повернул стопы. Решил, лучше через прилесок подойти к кладбищу, с противоположной от деревни стороны, всё меньше шансов, что кто-то заметит. На лужке глядел под ноги внимательно, народ где только скот не пасёт порой, как бы не наступить в лепёшку коровью. А оказавшись в прилеске пошёл быстрее, тропинки при луне более-менее видно. Каждый новый шаг приближал его к цели. И с каждым ему становилось всё более неуютно. Где-то вдали завыл волк. Рун вздрогнул, по спине у него побежали мурашки. Чуть-чуть рассердился сам на себя, волки же друзья теперь, чего вздрагивать-то? Но потом рассудил, может дело и не в волках, а именно в вое. Ночь, дух неупокоенный бродит поблизости. Этот протяжный тоскливый звук словно предвестник. Чего-то таинственного и зловещего. Попробуй не вздрогни. От таких мыслей у него снова побежали мурашки. Вдруг откуда-то сверху раздалось уханье совы. Рун почувствовал, как волосы у него на голове становятся дыбом. Он вздохнул тяжело. Пугаться не очень приятно. Уязвляет самолюбие. Вот же проклятая птица, чего ей не сидится молча. Сколько раз в лесу слышал её крик. А тут смотри-ка ты, страшно. Каждая лесная тварь будто бы предупреждает о грядущем недобром. Зря наверное пошёл через прилесок. Надо было по деревне тихонечко, поди никто бы и не заметил. Благо идти и здесь было всего ничего. Минут через пять Рун наконец вышел из прилеска прямо на кладбище, встретившее его тишиной. Лишь сверчки пели свою нехитрую песню, словно убаюкивая мёртвых. От луны надгробья бросали длинные тени. Мирно было вокруг. Он немного успокоился. На кладбище Рун всегда чувствовал себя по-особому. Как и все наверное. Место скорбного упокоения, где вечным сном спят люди прошлого, предки, далёкие и не очень. Много-много поколений. Где когда-то будет спать каждый. И тебе здесь тоже уготован пятачок земли, уже ждёт. Терпеливо. Своего часа. Для начала Рун прошёл к могилке дедушки. Раз оказался здесь, как не поклониться. Поклонился, сотворил знак поминовения.