Владимир Перемолотов - Попаданец - внук попаданца

– Но тебе-то своего родственника разве не жалко?

– Да кто он для меня? – поморщился я. – Его для меня вообще не существует… Я и не знал, что у меня такой есть. Тем более кто тебя знает? Может быть ты все врешь! Мало ли кто этот человек?

Маг несколько секунд сидел, переводя глаза с меня на деда и обратно. Что-то он там решал. Взгляд у хозяина подземелья стал задумчивый-задумчивый. Ох, как мне он не понравился…

– То есть помочь вы мне не хотите…

Прозвучало это не как вопрос, а как констатация факта.

– Боюсь, что так…

Он поднялся со вздохом, прошелся по подвалу.

– Можно будет попробовать и без согласия… – пробормотал он и как-то неожиданно воодушевился. – Без вашего согласия пробить к вам дорожку… Все-таки не один- двое… Опасно, конечно… Для вас. Но!

Он потряс пальцем около дедова носа.

– Опыт!

Может быть, наш гостеприимный хозяин и был дураком, но дураком деятельным.

Не прошло и десятка минут, как набежали какие-то мелкие помощники, отвязали нас от стен и вынесли на улицу. За стенами магического дома уже царила ночь, а на небе… Правильно. На небе нашлось аж три луны. Увидел бы я это раньше, то этот вид на природу сразу снял бы для меня вопрос о розыгрышах и скрытых камерах – слишком расточительно для забавного розыгрыша вешать на небо еще два дополнительных спутника Земли… Даже для развлекательного телевидения…

Пращур смотрел на это небесное великолепие и кажется тоже начал о чем-то догадываться.

Только главное тут творилось не в небесах, а на этом вот выстланном брусчаткой дворике. Нелюдски геометрически правильном каким-то… Чистенькой какой-то неправильной, противоестественной чистотой…

Неправильной. Как в туалете или операционной. То есть… Как бы это объяснить? Ну, сами понимать должны: есть чистота и чистота . Одно дело чистота хорошей столовой и совсем другое – чистота операционной. Вот тут царила именно чистота операционной и ничего хорошего от неё я не ждал. Прадед по своей недоразвитости этой разницы не почувствовал и крутил головой скорее с любопытством, а не с озабоченностью. Нас привязали к столбу, что стоял в центре площадке и отошли в сторону. По краю площадки сами-собой выросли какие-то белые выпуклости.

«Все. Хватит рефлексий, – прикрикнул я сам на себя. – Если игра равна жизни, то какой смысл мне разбираться жизнь это или игра? Принимаю, что все это – по-настоящему… Родственник не понимает и не боится, значит получается, сегодня мне бояться за двоих придется…». Только эта мысль успела мелькнуть в голове, как началось. Воздух вокруг стал плотным, словно в аэротрубе, по голым щекам мелким дождиком провело. Раз, другой… Я сообразил, что мир вокруг начал вращаться и белые выпуклости, теперь похожие на дорогие унитазы, завертелись вместе с ним. Я все пытался избавиться от веревки – дергался туда-сюда, но тщетно… От моего ерзанья только один толк вышел – кроссовка с одной ноги сползла и теперь висела на кончиках пальцев.

А маг все что-то выкрикивал, размахивал руками, не отрывая взгляда от книги – она его в этот момент интересовала куда больше чем мы. Но кроссовке до этого не было никакого дела. Она не удержалась на ноге, и, когда мы в очередной раз проносился мимо негостеприимного хозяина, слетела и направилась прямо к чтецу…

Попал! Маг запнулся. А я довольно захохотал – наверняка ведь ничего хорошего эта гнида для нас не готовила и все его стенания нам только во вред… Опыты он решил производить! Будут ему опыты!

Книга, что лежала перед ним на пюпитре съехала вниз и – чему я успел удивиться – заискрила, словно за ней прятался электросварщик. Только это удивление оказалось коротким. Вспышка, скрежет… И темнота.

…Если вам приходилось просыпаться в стакане молока, то вы меня поймете.

То, что меня окружало больше всего походило именно на него. И хотя никакой мокрости – влажности вокруг не ощущалось, смотрелось это не туманом, а именно молоком – для тумана то, что меня окружало, было слишком плотным. Глаза улавливали в этом «молоке» какое-то движение. Что-то там завихрялось, блуждало не приближаясь… Под ногами тот же туман.

– Ну и где мы?

О! Прадед очнулся. Оказывается, и он тут. Я хотел ответить в рифму, но сдержался. Предок мой хоть и выглядел взрослым парнем, но кто его знает, как у него с чувством юмора. Да и город Караганда мог в его времена называться совсем по-другому.

– Мы живы?

– Не сомневайся, товарищ. Живые мы… – сказал он. – Что ж я себя живого от мертвого не отличу? Да и непохоже это все на Царствие Небесное…

Он вертел головой, пытаясь что-то разглядеть.

– Знакомиться будем? – Мой невольный спутник протянул мне руку. – Кацарин Алексей Николаевич.

Я присвистнул и протянул в ответ свою.

– Кацарин Андрей Петрович.

Теперь присвистнул он. Видно слова колдуна произвели на него незабываемое впечатление.

– Что ж… Получается и впрямь родственники?

– Ничего ещё не получается, – охладил его я. – Это вполне может быть развод с его стороны…

– Что?

Я не стал вдаваться в лингвистические подробности, просто объяснил.

– Ну… Обман. Чтоб тебя к сотрудничеству склонить.

Прадед смотрел молча, не понимал. Пришлось объяснять.

– Ну, что мы родственники… Нужно же ему как-то заставить нас работать? Может быть мы просто однофамильцы?

– А это тоже… Развод?

Он махнул рукой в сторону, где продолжало клубиться молоко. Я пожал плечами.

– Давай сперва разберемся, куда нас занесло. Может быть, место все нам и объяснит.

Вообще-то он был прав.

– Молочная ферма, – иронично предположил я.

– Колхоз? – уточнил он безо всякой иронии.

– Ну, если это тебе ближе…

Пол подомной качнулся, словно где рядом произошло землетрясение. Я сунул руку в туман и в следующую секунду удивился вместе с дедушкой.

– А на ком это ты сидишь?

Своевременный вопрос.

Неудобство я ощущал уже давно, но думал, что это камень такой, неудобный, однако ошибся. Это оказался человек. Я отпрыгнул назад, ожидая от тела какой-то реакции, но оно предпочло никак не отреагировать.

– Это еще кто? – спросил я.

Присев на корточки, я всмотрелся. Сквозь молочно-белые разводы внизу угадывалась человеческая фигура. Руки, ноги, голова… Живой ли?

– Хороший вопрос, – сквозь зубы ответил дед. – Есть еще один такой же – это мы его так или он до нас тут уже в этом состоянии пребывал?

Под ногами закряхтело, и через десяток секунд из молочной пелены поднялся человек. Сухонький такой старичок. Неужели еще один родственник? Неужели тут общежитие так выглядит?

Первым делом осмотревшись и заметив нас, тот прохрипел.

– Где я?

– Ты, товарищ, прямо у меня с языка вопрос снял…