Кирико Кири - Мир, где мне рады [СИ]

На мгновение мне захотелось забрать ту фотографию, но я передумал. Нет, пусть останется с мамой, пусть она помнит, как я выглядел в детстве и какими мы были до всего случившегося.

Вместо этого я вытащил фотографию недавнюю, мамы в платье с цветами в руках, где она сама вся цветёт и радуется жизни. Просто потому, что я сам смотрю на неё и мне становится теплее и светлее на душе.

— Ты не против, если я заберу её?

— Нормально. У мамы есть дубликаты этих фотографий. Ну, кроме старых, их она с собой привезла.

— О'кей, — кивнул я, бережно пряча фотку.

Роза огляделась.

— Ничего не изменилось, — пробормотала она. — А ведь три года прошло. Я… я пойду, загляну к сестре. Сто лет её не видела. Да и… поговорить надо с ней, сказать кое-что…

Сказать «прости, что оставила тебя одну», я знаю. И ты знаешь это. А ещё мы оба понимаем, что твоей сестре не легче от всего этого. Чувствовать себя одинокой и виноватой оттого, что заставляет всех вот так мучиться и волноваться о себе.

— Хочешь увидеться с ней? — спросила она меня. — Ей было бы приятно увидеть напо… Увидеть тебя.

Хотела небось сказать сначала, напоследок.

— О'кей, — пожал я плечами. — Сделаем сюрприз. Кстати, когда родичи подъедут?

— Судя по всему, они до сих пор работают по старому графику, так что нескоро. Подожди здесь пока я…

Не договорив, она ушла.

Я как-то подсознательно погладил коробочку на поясе, которую не снимал особо, чтоб не забыть её нигде и не потерять. У меня осталось ещё два яйца и все они были распределены на строго определённые моменты в моём путешествии. На строго определённые моменты…

Но теперь кое-что изменилось — у меня появились стволы и у меня появилась причина потратить яйцо.

С одной стороны, стволы решают кое-какие проблемы и яйцо не потребуется. С другой стороны, ещё раньше я уже потратил яйцо на непредвиденные обстоятельства. А в том мире, особенно на чужой территории в стане врага исцеление ух как не помешает. Мне нужны яйца и чем больше, тем лучше. Тратить их сейчас — сократить себе жизнь.

Вот тебе и моральная дилемма.

Тут родные люди. Да, в первый раз вижу, но моя кровь и плоть. Там моя жизнь.

А ещё мать. Разве она не заслужила нормальной жизни? Брошу сейчас — заставлю её вновь пройти через ту боль, которую она прошла, хоть и могу и помочь ей. Она столько убивалась на меня одного, а теперь у меня есть возможность ей отплатить за всё.

И забавна другая вещь, разве я не ради других рискую жизнью? Изменить мир вокруг себя, обезопасить своих близких и так далее. Вначале да, хотел построить свой маленький мирок, но потом? Но потом это переросло в нечто большее. Мне и улучшить ситуацию в королевстве хочется, и кризис преодолеть им помочь хочется, и своим помочь, и самому жизнь устроить. Прямо блять куда не плюнь, бегу с платком сопли подтирать.

Наверное, всё оттого, что меня так воспитали; моя семья, люди, которые от меня зависят и так далее. Защищай их, отстаивай их мнение, ответственность, все дела… И вот моя младшая сестра больна и умирает. Зажму ли я для неё яйцо? В конечном итоге, ради чего я вообще борюсь? Не ради ли других всё это делаю? Или просто хуйнёй страдаю?

Пиздец же я моралофаг, ужас просто. Столько внутренней борьбы, попыток оправдать себя и найти причины помочь и не помочь просто из-за двух чувств: жалость и жадность.

Блин, даже слова похожи.

Но с самого начала было глупо думать, что я не помогу. Естественно помогу, родные люди. Сёстры, которых пусть в первый и последний раз вижу. У меня силёнок не хватит просто пройти мимо.

Вот тебе и антигерой. Не могу мимо своих пройти и не помочь.

Я прошёлся по залу, разглядывая его. Много всяких мелочей подмечаю, уже по привычке, наверное. Пыли нигде нет, всё аккуратно, чуть ли не с линейкой расставлено. Сразу видно ма, ни на гран не изменилась.

Прошёлся на кухню, где полез в холодильник. Блин, уже и забыл, что такое холодильник.

— Холодно там. Механизм однако тоже? — заглянула через плечо Юи.

— Ага. Есть вещество, которое остужает всё. Вот там оно и гоняет, — кивнул я, вытаскивая банку газировки. Кинул ей и достал одну себе.

— Холод. Думала я раньше, что невозможно сие в мире, но…

— Технологии. Прогресс. Ближе всех подошли к этому жители западной страны в вашем мире. У них уже и пар изучен, так что глядишь, может и до электричества додумаются.

— Надобно и нам заняться развитием своим.

Уже как прошаренный житель нашего мира, Юи откупорила банку, глотнула, фыркнула.

Пока мы распивали какую-то кисло-сладкую хрень, похожую по вкусу на энергетик, спустилась Роза. А глазища-то красные-красные. Плакала небось.

— Ей плохо, — пробормотала она.

— Людям, больным раком на последней стадии, всегда плохо, — отмахнулся я. — А ещё бывает нестерпимо больно. Скажи спасибо, что ей нет, иначе бы крики постоянно наполняли ваш дом.

— Хочешь сказать, что ей повезло?

— Конечно, — кивнул я. — Она не сильно мучается в физическом плане. А вот в моральном… особенно когда сестра убегает, а мать чахнет на глазах. Чувствует, наверное, себя язвой в вашей семье, которая всем жизнь испортила.

— Но… она не язва, — пробормотала Роза.

— Ага, пойди и объясни ей обратное, — допил я газировку. — Идём, обнимем младшенькую. Всегда мечтал о сёстрах.

— Так и мечтал? — спросила слегка хрипло Роза, когда мы поднимались наверх.

— Естественно! Сёстры, это прикольно. Жаль, что я получил вас практически посмертно. Кстати, как сестрёнку то мою зовут?

— Мишель.

— Мишлен?

— Мишель. Мишлен, это покрышки для автомобилей.

Мы остановились перед дверью, на которой висела табличка с именем моей сестрёнки. Первый раз вижу, но уже готов потратить бесценный ресурс на неё. Ну если мне полегчает и уменьшит моё жлобство, добавим помимо помощи родным ещё и помощь маме. А за маму и двор стреляю в упор.

Дверь беззвучно открылась, и, когда мы вошли внутрь, комната не самая жизнерадостная предстала пред нами картина.

Рак. Это было видно по девушке даже без медицинского образования. Вся худющая, что кости видны; бледная как смерть и… Блин, как же они все на мать похожи, это просто пиздец.

Она лежала на кровати, вся окружённая какими-то склянками с препаратами, капельницами и прочим медицинским добром. Те выстраивались словно стеной на всевозможных доступных поверхностях, закрывая собой всё остальное. Я словно в медицинскую палату попал.

А ещё несколько стоек с капельницами, утка, мешки с памперсами, простыни, как одноразовые, так и многоразовые. Куча всяких коробочек с препаратами, кресло для сиделки рядом, где, скорее всего, сидит ма, оберегая сон своей дочери. Как-то здесь нежизнерадостно.

Девушка посмотрела в нашу сторону слабым, уставшим взглядом. Ей сколько, четырнадцать? Наверное, примерно плюс-минус так.