Кирико Кири - Мир, где мне немного рады [СИ]

— А другие семьи примут тебя? Не убьют?

— Одни присоединяться ради выгоды ко мне. Другие будут слишком трусливы, чтоб против нас идти.

— А не думаешь, что тебя грохнут по пути и отберут утконоса? Или просто устранят, когда ты уже почти станешь императрицей. Или когда уже станешь?

— Честь императора убрать не позволит. А когда почти я стану, уже всё решено же будет — часть за нас, часть будет молчать, а часть трусливо выжидать. А по пути никто не тронет, мы тихо въедем все туда. И объявим лишь тогда, когда под охраною семьи окажемся.

— То есть считаешь, что тебя не грохнут?

— Риск лишь при переезде будет, но стоит на территории дружественной оказаться, как мой род и союзники возьмут всё под контроль. К тому же там уже всё поделено.

— Поделено? — удивился я.

— Верно, — кивнула она. — Две половины борются теперь. Моя и враждебная нам. Мой род уже к себе притянул других, как самый ближний к престолу желанному. Естественно, за выгоду потом. Другая часть против нас. Но союзники заступятся за нас и дадут защиту нам, так что бояться нечего. А враги, увидев тщетность, по большей части примкнут к нам.

Нет, смысл есть в этом. В нашем мире точно так же было. Дворяне не сильно летели к самому престолу — не было прав, да и желания тоже. Они обычно проталкивали туда своих претендентов-наследников, которые потом им уступки всякие делали. В империи у них похожий случай. Пусть всё решают связи и деньги, но традиции есть, и они просто не имеют прав на место императора. Оттого им выгодней просто протолкнуть Юми на престол и всё. А она потом им отплатит.

Получается даже борьба не самой Юми, а родов, которые проталкивают сейчас своих претендентов на престол. Если брать с этой точки зрения, то всё просто — мы приедем с утконосом, наша половина тут же получит силу и нас водрузят на трон. Семьи только плюс получат от этого — победу к ним принесли.

— Уверена, что у вас честь на первом месте? Что рода, что присоединились к вам, потом вас же и не кинут?

— Соглашения уже есть, мне стоит лишь вернуться. И меня не уберут, так как я ближе всех к победе из кандидатов. Меня выгоднее протолкнуть, чтоб потом получить моё расположение.

То есть Юми уверена, что её не тронут, так как она претендент типа президента на выборной компании, которого будут проталкивать и которым потом могут управлять? Ну… она в этом плане права, конечно, но меня что-то смущает. Что-то… не могу сказать, так как сам не понимаю, но что-то точно есть.

Мы продолжали нежиться в ванне, наслаждаясь тишиной. А я со скуки начал вновь домогаться к Юми.

— Считать ли мне это за ночь? — наконец спросила она меня, расслабив ноги.

— А разве мы типа не почти муж и жена?

— Наша свадьба в рознь от плотских отношений.

Не, ну тогда это не интересно. А как же брачная ночь?

Я даже расстроился.

Но продолжил домогаться, аккуратно скользнув по складочкам к её переключателю. Так… сейчас… О! Она аж вытянулась, когда я его включил! Говорю же — женщины не люди! Они какие-то киборги!

— Да ладно, тебе разве неприятно?

— С тобой — нет!

— А вот и не правда.

Увеличим мощность!

— А чего вытянулась?

— Организма реакция.

— Ой да ладно, приятно же! Пиздишь же!

— Грязно, может и приятно, но мне такое неприятно.

— Какая страшная тавтология.

В конечном итоге её передёрнуло, словно шибануло током, и она со вздохом опустилась по шею в воду.

— Согласись же, расслабляет.

— Грязно.

— Ты слишком близко к сердцу это воспринимаешь, — отмахнулся я. — Считай это как приём пищи — ты никому не должна, просто ради себя родной и любимой используешь.

— Успокоить вдруг решил меня после содеянного? — нахмурилась она, повернув ко мне голову.

— Ну… да, — кивнул я. — Идём, я сделаю тебе приятно.

— Неприятен ты мне, Мэйн.

— Что не отменяет факта, что я могу делать приятно, — усмехнулся я. — Я сделаю приятное тебе, ты мне. Нам даже не обязательно при этом быть друзьями.

— Девушка любит душой.

— Чем блять?

— Душой.

— Ага, только каждая чото оргазм получить хочет и расстраивается, когда его нет.

Я потянул её из бассейна.

А потом мы голышом устроили забег до верхнего этажа. Конечно же инициатором был я, так как эта слабачка хотела надеть мокрую одежду, против чего я был категоричен. Нахрен, если никого нет? Стесняшка блин.

Поэтому, чтоб промотивировать её побегать голенькой на радость моим глазам, я подхватил всю одежду и бросился бежать наверх, слыша, как шлёпают её мокры ноги по полу за моей спиной.

Таким странным образом мы добрались до моей комнаты, где и заперлись.

— Ты самый мерзкий человек, коего я встретить только могла. Ты противен мне, имей в виду.

— Так, молчать и слушать команду, мокрая! — скомандовал я. — Ну ка легла на кровать!

— Я тебя ненавижу, — злобно прошипела она, даже не пытаясь подчиниться мне. Пришлось хватить Юми и силой толкать на кровать. А она ещё и сопротивлялась. Правда легла в конечном итоге на живот, но это ничего страшного, можно и так.

Я пристроился к ней, подтянул её худую задницу к себе, и аккуратно вошёл. Она и не сильно сопротивлялась этому, даже не пытаясь что-то сказать. Комнату наполнили влажные шлепки двух похотливых существ, которые радовали друг друга ровно так же, как и ненавидели. И очень скоро оба мы уже лежали на кровати. Вернее, она лежала на кровати, а я на ней.

— Только не говори, что было неприятно, — выдохнул я.

— Мерзкий ублюдок, — выдохнула она расслаблено. Не сильно похоже на голос человека, который был недоволен процессом.

— Да-да, давай, переворачивайся на спинку, я люблю и классику.

Она не сильно сопротивлялась, позволяя себя перевернуть. И не сильно сопротивлялась, когда я играл с её грудью ртом, сама иногда прижимая меня к себе. Да и целоваться Юми была не против.

На этот раз я не стал её мучить или как-либо издеваться, чтоб не породить в мире внеочередную мужененавистницу, которая ненавидит секс. Не стал её приобщать в этот раз к практикам орала или анала, чтоб не портить её настрой. Вкусов Юми я так и не понял, но решил сделать всё по классике. Ну и со способкой, чтоб разрядить девку.

Мы спокойно трахались, то увеличивая темп, то уменьшая, на время позабыв о своих недовольствах друг другом, обильно обмениваясь слюнями, обнимаясь и одновременно вздрагивая, когда оргазм пробивал нас обоих.

Хрен знает, когда мы взяли перерыв; было относительно темно. Я притащил нам попить, и теперь мы тупо лежали обнявшись.

— Ненавижу я тебя, имей это в виду, — сказала она. — Неприятно признавать, но было сие приятно. Однако иллюзии не строй, ты до сих пор не мил мне.

— Да пох, главное, что оба время провели нормально, — ответил я, прижав её посильнее к себе. Как будто мне важно, нравлюсь я ей или нет, главное, что получил желаемое. — У меня ещё четыре ночи, имей в виду, успею ещё тебя погонять.