Галина Гончарова - Маруся - 3. Попасть - не напасть [СИ]

И можешь ты только сидеть до последнего рядом, и за руку держать – и плевать, что там снаружи происходит.

Последние минуты рядом у него никто не отберет.

Так Александр и поступил.

А вот врачам было весело и интересно.

Они даже самим себе не могли объяснить, что происходит с больной. И ладно бы больная была никому не нужна, тогда б ее по-простому на опыты пустили. Она была нужна. И важна. И ей интересовались. И требовали отчета…

И как отчитываться?

Так и доложить?

Извините, но я не знаю?

Что-то с больной происходит, но что именно – непонятно. Надо понаблюдать, а там, может, и разберемся. А может, и нет.

Разрешения на препарирование ведь никто не даст…

Вот как тут быть?

Никак.

Врачам оставалось только крутиться рядом, заходить каждые полчаса, мониторить состояние пациентки и с удивлением констатировать, что расход магии на поддержку не увеличивается, а состояние не ухудшается. А пора бы…

Два дня?

Да и суток не давали!

Не женщина – решето, чудом не повреждено сердце, крупные сосуды… или?

Вскрывать, повторимся, ее не дали. А что там внутри – как иначе посмотришь? Магия – не всесильна, увы.

Оставалось ждать, ждать и ждать.

Дома Ваня устроил Нила в кроватке. Сел рядом, погладил малыша по голове.

– Интересно, кто ты такой?

Малыш посмотрел недоуменно.

– Нил Синютин.

Свою имя-фамилию он уже знал, и где мама живет – тоже. Мог сказать про Березовский и про Храмовых, мало ли что? Конечно, Ванин вопрос он понял в самом что ни на есть прямом смысле.

– Это понятно…

Ваня понимал, что задавать малышу вопросы – глупо. Какого ответа ты от него хочешь? Что он должен рассказать?

Ему три года. Даже меньше…

И все же, все же…

– Нилушка, а что ты с мамой сделал?

– Мама бо-оо…

– Правильно. А ты что сделал?

– Ззял…

До появления первых логопедов оставались десятилетия, а потому Ваня вооружился терпением и принялся обстоятельно допрашивать малыша. Получилось плохо.

Маме бо-оо, поэтому Нил ши-и-и, а оно пуфффф.

Малыш искренне старался все объяснить, но добился только того, что у Вани заболели и голова, и зубы. Юноша махнул на все рукой и взял сказки, которые надиктовала Маша.

Так ему казалось, что сестра рядом, и сама их рассказывает, и вообще, скоро войдет и еще ругаться будет.

Не спите?

Ай-яй-яй… бессовестные!

– … Это Полоз окружил все то место, да пролежал так-то ночку, золото и стянулось все по его-то кольцу. Попробуй, найди, где он лежал… [16] П. Бажов. Сказки. «Про великого Полоза», «Змеиный след», прим. авт.

Ваня оторвался от сказки и поглядел на Нила.

Может ли так быть?..

Нет.

Не может.

Сказки это, он и сам знает, Маша их при нем сочиняла, смеялась еще…

Сказки.

А вдруг?..

Ваня замотал головой и задавил в зародыше появившуюся мысль.

Нет такого.

Не было и не будет.

Нил – человек. Чешуя ему просто почудилась. Способности у малыша есть, с матерью – магом земли чудно было бы, когда б их не было.

В остальном – все.

Человек.

И никак иначе.

И Ваня взялся за книгу.

О своей догадке он никогда и никому не расскажет. Ни Пете, ни Александру – никому. Ни детям, ни внукам, когда те появятся…

Нельзя о таком говорить. Думать – и то не стоило бы, да как о чуде не думать, когда оно у тебя на глазах совершается?

И все равно: молчать, молчать, молчать…

– Вая… дасе…

Иван Синютин тряхнул головой и вернулся к сказке о том, как двое мальчишек получили в дар от Великого Полоза золотую жилу. И что из этого вышло.

Сказка. Просто – сказка. И точка.

– Ничего не могу понять.

– Главное – жива.

Александр только отмахнулся от доктора, который в ажитации бегал по палате.

– Вы не понимаете! Это медицинский феномен!

– А мне казалось – это вы ничего не можете понять? – не удержался Благовещенский.

Ехидство пропало втуне, медик даже головы в его сторону не повернул.

– Ничего не понимаю! Этого быть не может…

– Но есть ведь!

Александр препирался вполне охотно, Машу ему пришлось временно выпустить из рук. Девушку переодевали.

Да-да, уже четвертый раз за эти сутки. И похоже, это был не конец.

Что с ней происходило – неясно, но поить ее приходилось чуть не каждые полчаса. Девушка начинала метаться, стонать, облизывать губы, кожа у нее пересыхала, температура поднималась, но стоило только поднести к ее губам больничный поильник с носиком, как Маша успокаивалась.

Она выпивала залпом чуть не четверть ведра [17] Имеется в виду ведро дореволюционное – 12 л, четверть – около 3 л воды, устав о вине 1781 г., прим. авт. – и успокаивалась.

А потом начиналось нечто несусветное.

Обычно как выводится вода?

Да, она проходит сверху – вниз, это естественный процесс. И выпить четверть ведра, кстати – сложно.

Не в этом случае.

Маша начинала потеть.

По ее коже катились крупные капли пота, причем не бесцветного, а какого-то неправильного, рыжеватого, пачкали ночнушку, оставляли следы на простыне…

За час – полтора промокал даже матрас.

Доктора терялись в догадках.

Что происходит, как это можно объяснить… нет, непонятно.

Магия?

Но никто не знал такой магии! И даже если предположить, что из тела Маши выводится железо… Александр, честно говоря, так и думал, с тех пор, как увидел рыжеватые, похожие на ржавчину, следы на простыне, то что делать с поражениями внутренних органов?

Она-то останутся…

Допустим, не будет осколка.

Но куда ты денешь дырку от осколка?

И каков вообще должен быть состав крови, чтобы выводить железо? Растворять его, убирать…

Не так давно, около часа назад, доктора таки нацедили на исследование кровушки и понесли в лабораторию.

Вот и стоит один из них в дверях, Натан Самуилович, мнется, смотрит большими глазами (действительно большими, карими такими, с поволокой) и не знает, что сказать.

– Что у вас, коллега?

– Непонятное что-то, Мирон Яковлевич.

– Что именно, Натан Самуилович?

– Да по анализам у нашей больной в венах крови нет.

Ошалели все, в том числе и Александр.

– К-как?

– Простите, оговорился. Крови там ничтожно мало. В основном – соединения железа.

– Соединения? Железа?

– Да. Причем в жидком, что странно, состоянии. Какие-то сложные, непонятные…

Теперь недоумевали оба доктора и Александр за компанию. Кстати он как раз – меньше всех.

– Соединения железа в жидком виде? Это они выходят?

– С научной точки зрения сие невозможно, – вздохнул Мирон Яковлевич. – Но – да. Похоже на то…

– Больная должна быть уже мертва, – отрезал Натан Самуилович. – Это вообще чертовщина какая-то!

– Это – не чертовщина. – Александр сориентировался первым, показывая на распятие, которое висело над кроватью. Увесистое такое, сделанное из освященного серебра, украшенное драгоценными камнями, сапфирами и рубинами.