Светлана Семенова - Заоблачность. Легенда о долине Вельдогенериуса [litres]

– Великого воина? Но я не… – Анхель запнулся, и Генри снова затараторил на своем крысином.

– Он сказал, что я ношу имя этого водопада и что я именно тот, о ком говорит твой дедушка. Только я ничего не помню, кроме безумных глаз старца, занесшего над моей головой сверкающий посох.

– Что ж! Путь до водопада не близкий, на путешествие уйдет пара недель, так что выясним, кто есть кто, по дороге, а пока не будем терять время, прыгайте в лодку! – Литонья перебралась в каноэ, и Анхель последовал ее примеру. Генри же не двинулся с места и, эмоционально жестикулируя, снова принялся что-то объяснять своему забывчивому другу.

– Генри говорит, что есть более быстрый и безопасный способ отправиться к водопаду. Он уверяет, что я с легкостью могу переместиться в любое место, в котором только захочу оказаться, и при этом прихватить всех вас с собой, – от чего-то смущаясь, произнес Анхель и наклонился к самому уху Литоньи. – Боюсь, такое вряд ли у нас получится, но из почтения к его возрасту… – едва слышно зашептал он, но не договорил, прерванный возмущенным писком. Тирада Генри длилась минут пять, и когда он замолк, Анхель совсем сник.

– Прости, Генри! Я не хотел обидеть тебя. Моя голова похожа на воздушный шар, наполненный воздухом. Я пытаюсь все вспомнить, но не могу. Я не помню тебя, не помню наших с тобой приключений, не помню Заоблачность, о которой ты говоришь, и не знаю, как и для чего я оказался здесь! И уж прости, но я совсем не уверен, что могу летать!

– Ты должен попробовать! – Анхель обернулся на голос и с удивлением посмотрел на обращающуюся к нему выдру Кэшу.

– Генри прав! Будь ты обычным человеком, вряд ли бы ты оказался здесь таким удивительным образом! – добавила выдра Кирса.

– К тому же, лично мне ни разу в жизни не приходилось встречать мальчишку, который с легкостью понимает языки животных, – Литонья подмигнула Кэше и Кирсе, догадавшись, о чем они говорили, и с вызовом посмотрела на Анхеля.

– Хорошо, я попробую! – ответил он, и довольный собой Генри мгновенно забрался в лодку. Он взгромоздился на плечо своего друга и подбадривающе похлопал его. Анхель расставил в стороны руки и закрыл глаза. Генри с Литоньей последовали его примеру. – Ауянтепуи, Керепакупаи-Меру! – зашептал Анхель, и девочка с крысой зашептали вслед за ним. – Ауянтепуи, Керепакупаи-Меру! Ауянтепуи, Керепакупаи-Меру! – как магическое заклинание разносились над водой их голоса, а затем рукава куртки Анхеля заискрились, словно она была не из натуральной ткани, а из чистой синтетики, и вся эта большая компания вместе с лодкой исчезла, будто там их и не было вовсе. Только легкая сиреневая дымка появилась на том самом месте, а затем рассыпалась на тысячи сверкающих в лучах утреннего Солнца песчинок. Кэша и Кирса переглянулись и исчезли под водной гладью.

Звенящая тишина на мгновение оглушила Литонью, а затем она услышала грохот падающей воды и почувствовала, что все ее тело обдало водой, словно из душа. Она открыла глаза и увидела, что все они сидят в лодке перед гигантским водопадом «прыжок Ангела». Узнать его было не трудно, это был самый величественный и высокий водопад в мире. Высота его падения приближалась к тысяче метров, и каждую секунду в лазурного цвета озеро, расположенное у подножья горы, падали триста тонн воды.

– Невероятно! – пытаясь перекричать шум воды, закричал Анхель и покрепче уцепился за борта пошатывающейся лодки. Плавать он не умел. Он не помнил, но знал это наверняка. Генри почувствовал неуверенность друга и предусмотрительно перебрался на плечо Литоньи.

– Невероятно, но мы в Венесуэле Анхель! У самого высокого водопада в мире. Я видела в своей жизни немало удивительных вещей, но… – Литонья замолкла, наконец заметив, что миллионы капель, бушующие вокруг водопада, преобразились в высоченную полупрозрачную фигуру склонившегося над озером старика. Волосы его были длинные и как будто развевались от колебаний ветра. В руках с невероятно длинными пальцами он держал посох, сплетенный из нескольких струящихся в озеро ручейков. Он с минуту рассматривал Анхеля, а затем протянул свою огромную ладонь, в несколько раз превышающую в размерах лодку.

– Я ждал тебя! Идем со мной, Анхель! – раздался его громогласный голос, и Анхель, не задумываясь о глубине озера, шагнул с лодки в протянутую ладонь. Старик выпрямился, и у Литоньи захватило дух, такого он был огромного роста. Генри же при виде этого гиганта, в одно мгновение перебрался к Литоньи за воротник. Анхель смотрел на них с высоты птичьего полета. Наконец, с тех самых пор, как он очнулся на берегу заводи, спокойствие и уверенность наполнили его душу, как будто он оказался дома после долгого путешествия.

Старик повернулся лицом к водопаду и поднял руку с посохом вверх. Тонны воды замерли в воздухе, словно грозди замерзшего водопада.

– Ты должен узнать то, чего не ведаешь, Анхель. Я покажу тебе твое прошлое и прошлое твоего народа, – Старик шагнул под свисающие гроздья воды, и она, словно ожив от его движения, снова с грохотом понеслась вниз, скрыв их от взглядов Генри и Литоньи.

В розовых лучах едва народившегося Солнца, все выше и выше поднимаясь от Земли, летела странная стая. Впереди, гордо подняв голову, парила огромная птица Жиль. Ее серебристые крылья, переливающиеся всеми цветами радуги, то взмывали вверх, роняя разноцветные искры на землю, то опускались вниз, создавая под собой воздушные вихри. Следом за ней, выстроившись косяком, летели странные существа. Огромные крылья, покрытые серебристо-белыми перьями, делали их похожими на птиц, но массивные тела с длинными хвостами, усеянными множеством чешуек, больше напоминали сказочных драконов. Несмотря на внушительные размеры, когтистые лапы и черные, украшенные серебристым орнаментом рожки, венчающие головы этих существ, они не казались воинственными. Это были Хранители магических даров, посланные в Заоблачность для совершения древнего священного обряда. Среди них особенно выделялись четыре Хранителя. Длинные хвосты Армариуса, Логофета, Пената и Шеду были покрыты золотыми чешуйками, а на их запястьях красовались массивные золотые браслеты, явно указывая на особую принадлежность этой четверки.

– Долго еще? – спросил Логофет, тяжело дыша и пытаясь дотянуться короткой лапкой до своего плотного брюшка. – Я больше не могу, я весь чешусь от этой волшебной пыли!

– Как ты можешь жаловаться, Логофет, когда совсем скоро мы посвятим всю свою жизнь другим? – ответил Пенат, возмущенно закатывая глаза.