Людмила Макарова - Мудрец и корона

— А как же он ее сюда пригнал? По узкоколейке? — прищурилась Женя.

— Да нет, по вот этой дороге и пригнал год назад, как из армии пришел. С тех пор его к Сенечкиному лугу и к лесу — на пушечный выстрел не подгонишь. Говорит, мертвецов каких-то видел. А до этого он в городе машину обмывал. С тех пор пьяным не ездит и гоняет только по Сосноборску, ну и до Корягово. Это село, куда он вас на речку зазывал. Во-первых, там заправка, во-вторых — песчаная коса, вода чистейшая. Пляж шикарный. В самом деле, съездим завтра, а?

— Только эт самое… без Димки! — умоляюще сказала Даша.

— Без Димки, так без Димки. Хотя, знаете, с ним спокойнее. Я тут не особо в авторитете — так, интеллигенция вшивая, — подмигнул Кашицын. — А его все местные уважают, даже коряговские.

Кашицын замолчал и невольно сбавил шаг, подтянув повыше на плечо брезентовую сумку с инструментами. Солнце почти село. Дорога ныряла в лес, как в арку и сразу же круто уходила вниз.

— Делай, как я! — подбодрила Женя и бесстрашно шагнула под сумеречный свод, сплетенный из нависших веток.

Захлюпала под ногами зыбкая болотистая почва. Кашицын пропустил Дашу и побрел следом, охваченный немым страхом, липким как мед. Девушки о чем-то негромко переговаривались, а Петр только и думал, как бы не упасть. У него кружилась голова, он несколько раз икнул и сплюнул в туман, борясь со странным приступом дурноты. Но узкое место осталось позади, дымка постепенно рассеивалась, сквозь переплетение ветвей стало видно фиолетовое небо с прозрачной луной. Кашицын зашагал увереннее и догнал спутниц.

— О, а вот и наш столбик. Значит, до машины метров пятьдесят, сейчас выйдем прямо к ней. Представляешь, Петь, Дашка сегодня у нас этот указатель не заметила от стрессу! — сказала Женя.

— Какой указатель? — спросил у нее Кашицын.

— Вы что, сговорились?!

— О! Еще один, — рассмеялась Даша, — я же говорю, он невидимый!

Она пробежала вперед и хлопнула рукой по черному столбу, установленному на развилке. Петр обалдело поднял глаза и тупо уставился на покосившуюся стрелку.

— И правда… — пробормотал он. — А разве у нас здесь есть указатель? Вообще, я, конечно, давно тут не ездил.

— Женька у нас — самая глазастая! — с невольной гордостью за подругу сказала Даша, — Она первая заметила. А то шлепали бы мы сейчас в ваше Корягово на «чистые пруды».

— Копеечка, родная, ну что же это ты, а? Четыре километра, мать твою, не доехала! — заговорила Женя, бросившись к сиротливо притулившемуся у противоположной обочины «Жигуленку». И вдруг остановилась как вкопанная. Из машины, поочередно хлопнув дверцами, вылезли трое мужчин. Одеты все трое были слишком хорошо для проселочной дороги. Цвета преобладали темные. Ботинки начищены до блеска. Тот, что постарше, вышел вперед мягкой кошачьей походкой, окинул Женю взглядом с ног до головы и недвусмысленно облизнулся, скривив в улыбке тонкие губы.

— А мы думаем, чья тачана, где хозяева, — неприятно растягивая слова, проговорил незнакомец. На его безымянном пальце красовался массивный перстень с рубином. Камень неестественно ярко горел в сгущающихся сумерках.

— Наша тачана, — решительно сказал за спиной Петя Кашицын, и пятившаяся Женя почувствовала себя чуть увереннее. — А в чем дело? Покататься хотели — так она не заводится!

— А ты кто такой, герой? — спросил тонкогубый, повернув к нему неестественно бледное лицо и пристально глядя в глаза. — Водитель?

— Женька, бери Дашу и дуйте обратно, — через силу шепнул Петр, — звоните Димке… ментам…

— Не станут они никому звонить, — раздалось за спиной.

Дернувшиеся назад Даша с Женей, взвизгнули и с двух сторон прижались к Кашицыну, словно окаменевшему под взглядом тонкогубого.

Дорогу к Сенечкиному лугу отрезали еще двое мужчин и эффектная брюнетка, одетая в короткую кожаную юбку, блестящую черную блузу, расшитую кровавыми розами, и черные лакированные босоножки на высоченных каблуках, впивающихся в дорожную грязь. Ярко багровые губы выделялись на бескровном лице, перекрашенные черным глаза казались провалами в черепе. Длинные пальцы с ядовито-красными накладными ногтями нервно перебирали ремешок изящной театральной сумочки. Спутники брюнетки, шагнувшие из тени деревьев, остановились, словно ожидая команды. В отличие от размалеванной девицы, оба были элегантны до жути: черные пиджаки, брюки со стрелками, белоснежные сорочки и чуть небрежно повязанные галстуки…

Стрелка указателя набухла неоновым свечением. Черные буквы, из которых складывалось слово «Сосноборск» истончились до ломких черточек. При полном безветрии табличка вдруг начала бестолково крутиться как стрелка компаса, попавшего в магнитную аномалию.

«Иди сюда», — прошелестело в приторно-липком воздухе, и Петя Кащицын зачарованно двинулся к троице, стоявшей около тети Машиной машины.

— Готы, — шепнула Даша, ухватившись за слово, как утопающий за соломинку.

Это слово еще принадлежало привычному порядку вещей, отдаляя размалеванных неформалов на один единственный миллиметровый шажок. Сделал его вперед — пугаешь людей на проселочной дороге. Сделал назад — вернулся в обычный мир. Дашазнала, что ошиблась. Увидела пропасть, что не перешагнуть. Она бы обязательно нашла в себе мужество сказать: «Вампиры», не побоявшись насмешек Женьки Стерховой. Но солнце подвело ее: последние багровые отсветы растаяли в темнеющем небе, не оставив и полминутки на размышление.

Один из спутников размалеванной брюнетки бросился к Даше, схватил ее сзади за волосы и дернул вниз, заставляя упасть на колени. Сама девица, окончательно потеряв человеческий облик, подскочила к Жене, которая принялась отчаянно сопротивляться, вопя, пинаясь и царапаясь. Вампирша отшвырнула исступленно отбивавшуюся жертву и рассмеялись так, что у Даши кровь застыла в жилах. От мощного толчка Женя свалилась на землю.

— Смотрите, дурочки, смотрите, — прошамкала мерзкая тварь.

Невольно подчинившись, Даша повернула голову и тихо взвыла. Лицо тонкогубого менялось на глазах, черты искажались. Когда он что-то зашипел, изо рта, как в фильмах ужасов, вылезли длинные клыки.

Двое его спутников бросились исполнять приказ. Они ловко связали безучастному Кашицыну руки ремнем, вбили в дерево кинжал по самую рукоять и подвесили Петю на этой импровизированной дыбе так, что он едва касался земли носками кроссовок.

Бритвенными лезвиями вампиры выводили на Кашицине кровавые узоры. Кромсая плоть сквозь тонкую футболку, они слизывали кровь с лоскутов кожи и одежды. Клыкастый урод с рубином на пальце, отогнал прихлебателей движением бледной руки, подскочил и неожиданно впился клыками Кашицыну в глотку.