Владимир Чуринов - Лабиринт верности [СИ]

Покачивая крутыми бедрами, она медленно, возбуждающе медленно подошла к Алтарю — огромному ложу, затянутому красным шелком с мистическим шитьем. Туда, где лежал он — так же прекрасный в своей наготе. Прекрасный и грубый — идеальная мускулатура атлета, вернее, полугетербага, точеный профиль, с излишне крупными чертами, темные волосы и такая же щетина на щеках с ямочками. Волос не больше чем надо, жира практически нет, что, впрочем, делало его плотскую привлекательность почти неестественной. Но оно и понятно — эти мускулы предназначались не для любви, а для смерти.

Но сейчас он был готов именно для любви. Ведьма взяла со столика рядом с кроватью флакон, вернее, простую стеклянную колбу, заткнутую пробкой. Схватив пробку крупными клыками, она откупорила ее и жадно припала к краю колбы, вдыхая в себя пустоту, находившуюся внутри. Ее крупные алые соски напряглись, кожа засветилась еще сильнее, на ней проступили горящие оранжевым огнем змеистые татуировки, сплетавшиеся в узор страсти и ярости.

Она накинулась на него как дикий зверь, оседлав напряженное мужское естество. Всезатопляющая страсть обуяла двоих людей, или не совсем людей, которых привел на это ложе лишь долг. Любовь, запретная, плотская, такая, какой живущие предавались с самых начал мироздания, простая как воздух вокруг, горячая как пламя в жаровнях, стоявших по краям пятиугольного помещения Спальни. Звериная, со стонами, рычанием, рассекаемой когтями плотью и влажная, как дождь за окном. Пляска внутреннего огня, извечно сжигавшего ведьму изнутри и давно клокочущая в теле ее любовника, на этот краткий миг превратила их в единое существо, живущее одной секундой, утопающее в истоме, пожирающее наслаждение.

Но время — вечный враг удовольствий, — серпом жнеца отсекая мгновения, минуты, часы, привело их к неизбежному финалу. Исторгая в нее горячую влагу, он взревел как зверь. И она, содрогаясь всем телом, запечатала его губы — тонкие и бледные, своими полными и темными, как плоды вишни.

Покинув ее тело с медленно гаснущими татуировками, в него проник последний вздох Фредерика Вангли «Стервеца». Человека, способного, в отличие от Реймунда Стурга, пришедшего на это ложе, добраться до Гийома де Маранзи, втереться к нему в доверие, возненавидеть его за то, чем является Гийом, и убить. Тем самым завершив свою семилетнюю месть Тайной Канцелярии.

Он принял последний вздох давно умершего человека, заботливо сохраненный палачом, подрабатывавшим на ведьму. Он принял его мысли и память, его мечты и его характер. Он заменил свою плоть — на его плоть, много менее совершенную. Свой высокий рост на его рост. Свои бесподобные навыки на его пиратское ремесло. И вложил свою миссию, косу смерти, предназначенную для Гийома де Маранзи, в его руки, не столь умелые, но такие же опытные в этом ремесле.

Он стал другим человеком, преобразившись, но сохранив внутри и толику себя истинного, чтобы направлять, предостерегать и оберегать Фредерика Вангли, ведь если бы он умер в его шкуре — то так бы и остался мертв. И амулет в оплетке из черного серебра не воскресил бы Реймунда Стурга. Ибо теперь он был бывшим пиратом по кличке «Стервец», человеком, о котором никто не помнил. И человеком, за последний вздох которого он заплатил почти все деньги, которые у него остались с оплаты за жизнь дейцмастера, работая уже не за деньги, а за честь. Честь лучшего в мире наемного убийцы, у которого неизвестные эту честь пытались отобрать. Фредерик Вангли убьет Гийома де Маранзи, а Реймунд Стург, исполнив заказ, расквитается с обидчиками.

Выходя из Спальни ведьмы, Фредерик само собой даже не узнал девчонку с радужными волосами, которая нашла для него это место, и стойко караулила несколько часов, пока шел ритуал. Девчонку с радужными волосами, которая укрыла для него, до срока, амулет тигрицы. Он не обратил внимания на злую ревность в ее глазах.

Это было пол года назад, даже чуть больше, когда он прошел ритуал, потерял свою память и приобрел чужую. Фредерик Вангли медленно корчился на полу, возле тела умершего начальника Тайной Канцелярии Ахайоса. Его руки и ноги вытягивались, обрастая новыми мускулами и жилами. Грудь становилась шире, а пластины мышц на ней, разорвали сюртук сейцвера, раскидав вокруг серебряные пуговицы. Сапоги тоже пришлось скинуть — ноги Реймунда в них не вмещались. Белые перчатки треснули на могучих руках, черные волосы посветлели, но остались темными, вытянулись, достигнув середины спины.

И он восстал от долгого сна. Высокий полугетербаг в разорванной одежде, залитой кровью. Но «Стервец» все еще вопил внутри него. Вопил о незавершенном деле.

— Отпусти ее, — Густой бас вызвал эхо под сводами секретной лаборатории — круглого трехъярусного помещения, заставленного столами с алхимическими приборами, кузнечными принадлежностями, механическими устройствами картами звездного неба, магическими конструкциями и самыми разнообразными элементами доступной человеку технологии.

А в центре, возле трехметрового контейнера, наполненного зеленовато-бурой жидкостью, окованного металлическими пластинами и испещренного рунами на странном языке — технологии, недоступной для человека, — стоял высокий, с обсидиановой кожей гартаруд. Его балахон был изорван и сброшен им за ненадобностью, из многочисленных ран на теле сочилась темная кровь, а доспехи и сложные боевые приспособления, питаемые силой пара, были сильно повреждены. Повсюду — на галереях, у столов и приборов, а особенно вокруг гартаруда валялись тела сотрудников Канцелярии, работавших тут или приведенных Гийомом.

Гартаруды были одной из малых рас, добившихся успеха при помощи своих врожденных способностей к изобретательству, а так же какого-то природного дефекта, благодаря которому их тела не отторгали вживленные в них механизмы и даже живые органы других существ. В Гольвадии гартаруды Гартарудокия создали империю разума и пара. Почти никогда не вмешиваясь в дела других рас, лишь иногда выступали они послами мира и терпимости, предотвращая самые страшные конфликты. А их превосходящие технологии делали их непобедимым противником для любого, кто намеревался бы с ними воевать. Они имели серую кожу, четыре руки, почти человеческое лицо, с большими глазами на четверть лица, шесть некрупных рогов на голове и ноги с тремя суставами, последние из которых были развернуты назад, делая гартарудов чем-то похожими на кузнечиков или, например, собак. Другие жили в Хмааларском Султанате и являлись подданными Султана в составе гартарудского ханства. Эти предпочитали технологии магию, были не столь сильны и опасны, как первые, зато злее, и умели создавать лучшие в мире магические артефакты на любой вкус. Они имели темную, шоколадного оттенка, кожу и более крупные рога, но были мельче своих собратьев из Гольвадии.