Владимир Чуринов - Лабиринт верности [СИ]

Дейцмастер выстрелил два раза, первая пуля прошла мимо, вторая вызвала брызги крови из живота гартаруда, скрытого под балахоном. Взмах клинка и правая рука де Маранзи, отсеченная по локоть отлетела в сторону, все еще сжимая револьвер.

Добить начальника убийце не дал Фредерик, — он как раз закончил заклинание, и его свиток, рассыпавшись, в пыль исторг из себя здоровенного, размером с мастиффа, черного скорпиона, запрыгнувшего на спину четырехрукого и начавшего трепать его клешнями и жалить. Гартаруд одной из рук разбил какой-то флакон, на мгновение ослепивший всех вокруг, а когда красные пятная на глазах прошли, черный балахон уже исчезал во тьме, оттолкнув живого соседа Вангли и пытаясь сбросить со спины разозленную тварь.

— За ним, — Почти фальцетом возопил дейцмастер, — Добейте его, пока можно.

Остатки воинства Канцелярии, включая Миранду, бросились за охотником, превратившимся в дичь. «Стервец» проводил их взглядом. И двинулся к лежащему у стены начальнику.

Слушайте, слушайте. Слушайте! И не говорите потом, что ваши уши были заткнуты турнепсом.

Я расскажу вам историю о простом прохожем с Эльвексина.

Никто не вспомнит уже ни его имени, ни лица под колпаком с бубенчиками. Но деяния этого веселого фокусника до сих пор воспевают жители Сказочного Королевства.

Как-то раз, непременно по северной дороге, сложенной из старого кирпича, не слишком поздно и не слишком рано, в Столицу пришел забавный человек.

Он был скорее худой, чем толстый, не то чтобы высокий, но какой-то долговязый, не то чтобы улыбчивый, скорее заставляющий улыбаться других. Шел прохожий легкой, размеренной походкой, мерно бухая по мостовой растоптанными старыми сапожками с загнутыми носами. На плече его пестрой, будто сшитой из лоскутного одеяла, куртки, болталась на ремне из кожи очень злого крокодила простенькая лютня. А на поясе, с трудом поддерживающем норовящие упасть с тощих ног двуцветные штаны, в ажурной коробочке тряслась губная гармошка.

Он шел и дивился красоты столицы, высоко задирая голову, чтобы разглядеть как можно больше в городе — высокие башни величественного Замка. Шпили церквей. Резные ставни купеческих домов. А еще задрав голову можно было поймать пряный аромат свежей выпечки, наверху он еще очень нежный, поскольку его никто не успел понюхать.

На площади прохожий посмотрел на башню ратуши с большими витиеватыми часами. А потом битый час болтал с кумушками у фонтана, заставляя и старых и молодых заливаться румянцем.

Потом он тайком забрался на стену главного собора, поздоровался с улыбчивой химерой и быстренько о том, о сем поговорил с голубями, которых в городе было предостаточно. Они все знали и везде летали.

В купеческом квартале он одолжил пару яблок и раздал их нищим мальчишкам, посмотрел кукольное представление на игровой площади, яростно подбадривая бедного пьеро против озорного арлекина. И, наконец, устал.

Куда идет усталый путешественник в чужом городе? Нет не в библиотеку. Он идет в трактир. Там шум и гам, и суета, запахи горячей еды и теплых объятий, громкий смех и байки о приключениях со всем сторон света.

Войдя в трактир, прохожий сразу же стал там своим, как становился своим в таких местах везде, от жарких пустынь до южных лесов. Он испросил у хозяина ночлег и ужин, за что согласился отплатить песнями и представлениями. Целый вечер прохожий веселил всех посетителей до слез — пел частушки, выкидывал коленца, декламировал анекдоты и мастерски подражал голосам зверей, птиц и некоторых городских чиновников.

Под конец представления, он заметил, что среди моря радости и счастливых лиц, расцветших в трактире с его приходом, есть одно непохожее. В самом углу трактира, между очагом и дверью кухни сидел в темном плаще очень печальный юноша. И обреченно пил молоко.

Прохожий завершил выступление, трижды раскланялся, призвал всех собравшихся славить Беспечность. И направился прямо в темный угол, не смущаясь тамошней компании пауков и тараканов.

— Приветствую тебя, гость этого доброго зала! — воскликнул прохожий, — Почему ты столь печален в этот светлый дивный вечер? Куда делась твоя беспечность?

— Для начала, — откликнулся юноша в плаще с капюшоном, — Я бы хотел знать, с кем говорю.

— Ой, — воскликнул прохожий, — Я чую гостя высокородного и полного манер. Простите мне мою невежливость. Меня звать Тир-ли-лим. Но это произношение, пожалуй, слишком сложное, так что можно просто Тирлим.

Шут подсел, испросив разрешения, за столик и выслушал исповедь юноши, который, похоже, очень хотел с кем-то поговорить. Но не имел здесь благодарных слушателей.

Оказалось, что юноша он и правда не простой, — а самый настоящий принц с далекого райского острова. Принц услышал о красоте и талантах принцессы Сказочного Королевства, и воспылал к ней страстью, столь неодолимой, что вопреки воле своего отца, отправился сюда, дабы раскрыть свои чувства.

Но куда там, он трижды пытался признаться принцессе — на улице, на дворцовом дворе, и в городском парке, когда юная красавица гуляла там с подругами. Однако трижды он получил отказ. А по законам Сказочного Королевства, просить в четвертый раз не имел права. Потому он сидел тут и пил молоко.

— Не беда! — Воскликнул Тирлим. — А скажи, о принц! Умеешь ли ты петь?

— Конечно! — С достоинством кивнул юноша. — На моей родине принцев обучают риторике, стихосложению, воинскому делу, и конечно сольфеджио! Но я уже пел принцессе, и сочинял для нее стихи. Все без толку.

— У тебя просто не было достойного аккомпанемента, мой принц! — рассмеялся Тирлим.

— Но как же закон! — удивился принц.

— А законны, мой повелитель, для того и придумывают, чтобы кто-то их нарушал. — Лукаво подмигнул музыкант.

Той же ночью он нарядил принца в плащ, маску и широкополую шляпу, дабы скрыть его от посторонних глаз и повел в Замок. Ох и нелегкая же это была задача. Замок окружали три кордона суровых, неподкупных стражников. А в парк, разбитый под окнами покоев принцессы, по ночам выпускали свирепых тигров.

Но Тирлим, где хитростью, где музыкой, где ловкостью сумел преодолеть все преграды, а так же широкий ров с крокодилами и крепостную стену. И помог своему спутнику пройти в парк незамеченным.

И вот, как множество других влюбленных до этого, принц встал под балконом принцессы и запел, запел сильно и красиво. Его могучий голос сквозь ставни и шторы полился в покои неприступной красотки, сопровождаемый нежным звоном лютни шута.