Владимир Чуринов - Лабиринт верности [СИ]

Целью Фредерика Вангли, как пояснил ему Гийом, а позже тень по имени Синз, был капитан, меняющий имена и корабли, продавший свою душу Пучине за власть и силу. Мерзкий, противный разуму отщепенец, заплативший душой и безумием за нечеловеческие возможности. Уже много лет он строил козни и плел паутину обмана по всему Экваториальному Архипелагу. Так, по крайней мере, говорилось в письме от священника Ордена Бога-Воина, пришедшим пару дней назад в Тайную Канцелярию Ахайоса. Сей нечистоплотный субъект выбрал новой целью Ахайос. Возможно, он хотел наладить связи со здешними хаотиками, укрывшимися в глубинах города — мрачным культом, которым управляет Провидец — злобный и совершенно сумасшедший главарь банды своего имени. Говорили, что он был способен видеть будущее по воле Пучины, исторгающей из себя Хаос. Возможно, планы капитана были иными, но ничего хорошего городу и сейцверу Тайной Канцелярии Вангли они не сулили.

Под ногами чавкала вода вперемешку с дерьмом — отходами жизни большого города. «Кишечник» Ахайоса был грязен, до невозможности вонюч и отвратно освещен.

Чадящие факелы на стенах давали мало света, зато сжигали метан, не позволяя канализации наполниться испарениями, факелы эти менялись наемными работниками, по большей части из крысолюдов — за это город неплохо платил Банде Крыс.

То тут, то там в сточных водах попадались кости или полусгнившие трупы несчастных, которых нелегкая принесла в эту клоаку, или же тех, от кого хотели избавиться. Трупы были обобраны до нитки все теми же крысами, и обглоданы мелкими падальщиками подземелий.

На стенах встречались коряво намалеванные знаки и примитивные рисунки — крысолюды так отмечали свои маршруты, формируя надежную карту подземелий, понятную лишь тем, кто дружил с голохвостой бандой.

Местами путникам приходилось встречаться с местной флорой и фауной — тараканами размером с крысу, крысами размером с небольшого пса, плотоядными ядовитыми цветами, очищавшими вокруг себя воздух и воду, а так же мелкими канализационными аллигаторами.

На более глубоких уровнях каверны Ахайоса хранили в себе и много более мерзких, опасных, бесчеловечных тварей.

Каждая банда по мере сил охраняла свои территории и под землей — на границах владений встречались россыпи черепов и поеденные временем флаги, все как у настоящих государств, в миниатюре. Иногда встречались и часовые — унылые неудачники, которым не нашлось другой работы, или провинившиеся, отбывавшие наказание. Банды с мелким (а значит элитным) составом, не способные позволить себе роскоши часовых просто заваливали входы в свою часть канализации, но только, опять же, на верхних уровнях.

Темный остановился на развилке: человеческий череп на ржавом штыре, и багровая лента, свисавшая у него из пасти, предупреждали «Вы на территории банды Безумцев, ублюдки, вас тут не ждут!»

— Это один из путей в глубинные районы, от порта, тут должны были быть твои люди. — Голос Синза был задумчив, он эхом отдавался от арочных коридоров.

— Есть подозрение, что кому-то не повезло. — Мрачно произнес Вангли из-под черного платка закрывавшего его рот и нос. На противоположной стене он заметил пару свежих, но уже подернувшихся слизью, выщербин от пуль. Ужас и омерзение, копившиеся в его душе в течении всего почти безмолвного подземного похода, начали перерастать в осязаемое ощущение опасности, в таких местах ему пригождались старые пиратские «подкожные» навыки.

Миновав поток фекалий, двое в черном — один в шелке и коже, второй в шерсти, замше и серебре, подошли к стене.

— Да, — согласился тень, проведя по выщербинам рукой в кожаной перчатке, — тут был бой, и совсем недавно.

Они обследовали соседние коридоры, и довольно скоро обнаружили искомое.

Два тела в черной форме покачивались на поверхности потока дерьма, но были слишком тяжелы, чтобы он мог их унести. Фредерик ощутил острое разочарование, а так же жалость — дело становилось сложнее.

Питера и Жака убили, недавно, быстро и жестоко. Перевернув один из трупов, Фредерик заметил, что испачканное лицо красавца Питера было чересчур спокойным для убитого насильственной смертью, в теле сотрудника канцелярии была пара дырок от пуль. В следующий момент его отвлек удивленно-раздасадованный возглас Синза. Невероятно, но факт — прямо из фекальной бездны откровенно мертвый, с перерубленным горлом и головой, болтающейся на лоскутах вонючей кожи, жил и артерий, Жак бросился с вытянутыми руками на темного, скаля полубеззбую пасть. Из глаз мертвеца росли подергивающиеся крабьи ножки.

Шестое чувство (в народе прозываемое «жопным») подсказало Вангли о грозящей опасности, — труп Питера открыл бессмысленные, злобные глаза и раскрыв пасть набросился на сейцвера. Из пасти мертвяка к горлу и лицу «Стервеца» потянулись ядовитые щупальца, наподобие тех, что растут на анемонах. Но бывший пират знал, что делать в таких ситуациях — он с силой пнул корпус стонущей твари, когда-то бывшей его подручным, и, выхватив крупный четырехствольный пистоль, разрядил все стволы в упор, в голову твари. Руку ощутимо тряхнуло, коридор заволокло пороховым дымом. Одежду, лицо и треуголку Фредерика заляпало костями и пористым, красным мозгом. Нежить конвульсивно задергалась в потоке дерьма и быстро замерла.

Когда Вангли обернулся, то увидел, что у Синза все сложилось несколько хуже. Матерясь, и совершенно выйдя из образа мудрой уравновешенности, тень отдирал от горла обрубленные кисти хаотического зомби, чьи пальцы, с острыми кораллами вместо ногтей, крепко сдавили шею бойца. В глазницах бывшего Жака, все еще царапаемых крабьими лапками, торчало два метательных ножа из темного металла.

С трудом оторвав грязные конечности от горла, темный достал из-за пазухи какую-то мазь во флаконе и обильно побрызгал на пораженный участок.

— Нас опередили, — Прохрипел он.

— Я вижу. — «Стервец» был очень зол, — Теперь это дело стало важнее, из государственного оно превратилось в личное. — Между прочим, эти задроты мне позавчера по сорок монет проиграли.

Внутри Вангли клокотал от негодования — он редко привязывался к людям, и давным давно научился переживать любые потери… Но такая смерть, в мерзкой поземной клоаке, один на один с ужасом, что древнее человеческой души, обреченные и беспомощные перед неведомой угрозой… Питер и Жак не были ангелами, и все же они этого не заслужили. А еще Фред был испуган, постоянная тревога и некий подсознательный ужас неизвестного, превратились в нем простой и человеческий страх — он не хотел быть на месте погибших помощников. И теперь, повинуясь животному инстинкту, он хотел убить совершившего все это, прежде, чем тот сумеет навредить самому «Стервецу».