Алескандр Зайцев - Тактика малых групп

Меня заметили, как только я вышел из-за домов. Тут же противник выделил против меня пять бойцов, не давая выйти во фланг их строю. Сперва подумал, что они обнаглели, так меня не ценить, а потом вспомнил, что все думают, будто я выполз под посмертным проклятием.

Как только пятерка блокирующих весов подошла ко мне на расстояние метров семи, я выпустил всю свою злость и ярость от унизительного поражения. Говорят мой крик заставил строй врага на секунду сбиться с шага:

— Бар-р-р-а-а-а!!!

А ноги, руки и головы неудачливой пятёрки, рассказывают, падали как в нашем, так и во вражеском тылу, преувеличивают, разумеется, но не так сильно как может показаться.

В мою сторону выдвинулся резерв врага числом около сотни.

Я комбайн…

Я жнец…

Я терминатор…

Я ломаю и крушу. Вражеские маги завязли в центре и сейчас не могут меня замедлить, как сделали это вовремя поединка с их чемпионом. Но всё же злость плохой советчик, и вот краем глаза замечаю, что кто-то появляется слева от меня, и вот-вот его клевец проломит мне бок. Но что это? Вместо того, чтобы расколоть мне кирасу, враг неуклюже бьёт меня щитом, путается в ногах и падает прямо на секиру.

— Спасибо, Ворон… — произносят губы тихо-тихо.

Всё когда-нибудь кончается, завершился и мой прорыв, меня всё же убили.

Но, к разочарованию и безмерному ужасу врага, мой труп не растаял, а поднялся на ноги, подёрнулся пеленой и вновь шагнул в бой.

— Спасибо, Павел… — вновь едва шепчу я.

Вижу безумные глаза равновесников и ору во всё горло:

— Я ТЕРМИНАТОР!..

— Что?!! — я проснулся и сейчас не верю в те новости, которые мне говорят. — Как это: «Мы проиграли»?!.

Нет, я не ослышался. Несмотря на все мои подвиги, наши умудрились проиграть битву и равновесы осквернили часовню.

Понятно, что основной причиной, главной я бы сказал, было то, что родяне, даже зная о нападении за несколько часов, договориться о единоначалиии и о организации обороны смогли уже когда вражеская армия была, что называется, на пороге. Всё остальное — следствие этого политического бардака.

И, тем не менее, Кланс, получив всё же в руки управление, смог организовать людей, придумать план и приступить к его реализации.

Понятно, что имеющим преимущество в численности весам было выгодно дать линейное сражение. И подполковник решил им подыграть, приняв такой бой. Нет, он не рассчитывал на то, что наш строй выиграет, всё же дураком он не был. Ставка была на иное. Как я и думал, подполковник поставил на наше огромное превосходство в кошках. Строю надо было только продержаться, дать основным силам врага завязнуть в ближнем бою.

С помощью Тага наши девушки перехватили вражеских, те, кстати, шли вдоль побережья в надежде то ли ударить в тыл через город, то ли пока все воюют начать осквернение других часовен. Из-за следопыта у них ничего не вышло. Наши пантеры пользуясь почти трёхкратным перевесом быстро уничтожили перевёртышей весов, там было по сути избиение, за одну нашу кошку противник платил тремя.

Далее наша кошачья «кавалерия» зашла в тыл строю равновесников и ударила. По плану Кланса это должен был быть отвлекающий манёвр. По сути, девушки должны были постоянными наскоками в тыл врага заставить его занять круговую оборону. Подполковник задумал что-то вроде Канн — окружение мобильными частями и уничтожение превосходящего в числе противника. И всё прошло как по нотам! Тем более, что я изрядно потрепал резерв врага, а Эд и остальные спицы при помощи людей Люмьера обнулили его вообще.

Но когда красавицы напали в первый раз в тыл врага и почти за минуту убили около сотни весов, они забыли про план. Забыли, что должны были действовать в манере немецких асов второй мировой: ударил и тут же убежал, не важно попал твой удар или нет, ведь нападение наскоком можно повторить. Девушки, опьянённые кровью, посчитали, что они умножат врага на ноль без хитрых планов. В итоге кошки завязли в строе противника, потеряли эффект неожиданности, а, главное, манёвр, и их вырезали как скот.

И всё бы ничего, тактический и стратегический перевес был уже на нашей стороне. Но девушки «удружили» ещё раз. Не знаю каким вывертом женской логики было обусловлено то, что сразу несколько из них, поняв, что их прижали и будут убивать, обернулись в человеческий облик и начали просить их не убивать. Зачем? Не ведаю. Но так было. Конечно, их никто не послушал, таких весы резали с особым цинизмом. Но вот крики этих умирающих… Это сподвигло горячие головы многих родян мужского пола тут же броситься их спасать. Строй тут же сломался, защитники Колеса превратились в неуправляемую, жаждущую мести толпу, итог закономерен: «мы проиграли!»…

— Сколько я провалялся? — только сейчас замечаю, что всё ещё нахожусь в зале Возрождения, а вокруг сидят Эд и Джас. Совершенно не помню ничего после того как меня убили в четвёртый раз, просто тьма на глазах, океан боли и, наконец-то, сон без сновидений.

— Шесть часов, — отвечает раста.

— А что так много то?

— Смотрители сказали, что «Воскрешение» и последующая смерть в течении двух часов после этих «Воскрешений» не убирают проклятие, а как бы откладывают его. Ты умер четыре раза, один раз ты отменил проклятие своей новой способностью, два раза тебя «поднимал» Павел. Итог — тебе зачлось в посмертном дебафе сразу три смерти.

— Врагу не пожелаю, — как вспомню. Насколькомне было плохо, так тошнить начинает вновь. — Что в городе творится?

— В городе остались только Спицы и сто кошек, которых подкосило поражение, и они в депрессии, — у меня аж челюсть чуть не свело. В депрессии!!!

— Мы их пристроили охранять сорвавшихся, — немного успокаивает меня Эд.

— Где остальные?

— Часа полтора назад народ решил пойти мстить — у равновесов как-раз спадает неуязвимость их часовен, — улыбается до ушей гигант.

— Кстати, что произошло в бою перед строем? — резко меняет тему шаман.

— Меня замедлили их дебаферы, не меньше десятка по мне работало, я был не быстрее улитки.

— Я же говорил тебе! — хлопает расту по плечу Эд. — Представляешь, наш шама решил, что твоё поражение — итог того, что он подсунул тебе перед поединком экспериментальное зелье, и у того оказался побочный эффект замедления, — что-то припоминаю, растаман меня и правда напоил какой-то гадостью со вкусом тухлой рыбы.

— Извини, когда мы сообразили, что дело не честно, то было уже поздно, — это Карл зашёл в зал. — Как-то излишне мы оказались правильными, поверили в «рыцарский» поединок. Смотрители ходят и улыбаются, говорят, что надо было через них договариваться: «а так, все слова — ветер», и их понимание в том, что всё было честно.