Василий Криптонов - Эра Огня 2. Непогашенная свеча [калибрятина]

— Здесь всё необходимое для занятий. Предоставлено лично Логоамаром. От себя я положил устав. Рекомендую подробно изучить и неукоснительно соблюдать, чтобы у нас с вами не было проблем. Занятия начинаются завтра. Первый семестр — практически одна теория, однако вам всё же понадобится печать. Вашу руку, пожалуйста.

Я положил руку на стол. Ректор достал из ящика стола баночку с водой и кисть. Открыл баночку, макнул кисть и вывел на тыльной стороне моей ладони символ, отдаленно напоминающий математический знак суммы, обвёл его кружком. Как только он завершил рисунок, прозрачная вода окрасилась синим, печать ярко вспыхнула и исчезла.

— Я ничего не почувствовал.

— Потому что это — ненастоящая печать. Я, по сути, просто начертил на вас руну, перенеся на неё свойства мага Воды и срок действия — полгода. Ровно столько, сколько вы здесь проведете.

Новый временный статус: Маг Воды. Ученик общего профиля. Ранг: 0. Текущая сила: 3. Пиковая сила — 5

— И что я теперь могу? — Я осторожно положил влажную руку на колено.

— Посвящение состоится в первую неделю, тогда откроются первые заклинания. Без них — можете дышать под водой. Первый опыт будет неприятен: вода заполнит лёгкие. Потом её придется выкашливать. Начиная с первого ранга это неудобство исчезнет, сможете дышать, как на поверхности, и даже разговаривать под водой.

— Есть ведь руны, которые позволяют то же самое, — вспомнил я «гостинцы» водных магов.

— Разумеется. Однако вы, как я понимаю, пришли сюда, чтобы развить в себе силу стихии, а не для того, чтобы поиграться с наспех состряпанными артефактами.

Он опять замолчал, глядя на меня с таким выражением лица, которое красноречиво заявляло: «Свободен уже». Однако я был связан. Узами, там, всякими, обязательствами…

— А что если я захочу выйти в море не один, а с Натсэ?

— С кем? — поморщился ректор.

— Девушка, с которой я приехал. Она бывший маг, может пользоваться рунами, но её печать неактивна.

— По-вашему, я должен заботиться о том, как вы будете выгуливать свою рабыню? Вон отсюда, сэр Мортегар.

Я сидел. Ректор сжал кулаки на столе, и тогда я встал. Упёрся в стол кулаками и заглянул в глаза немного опешившему ректору.

— Я вас, вроде бы, не оскорблял. Зашёл, представился, поздоровался. Я не произносил слова «рабыня», я сказал — «девушка». Попросил совета. А вы приравняли её к животному и послали меня вон. Не хотите помочь — не надо. Обращусь к Логоамару напрямую. До свидания.

Развернувшись, я пошёл к выходу, но меня остановил встревоженный голос ректора:

— Сэр Мортегар, постойте! — Я обернулся; ректор рылся в ящике стола. — Не сто́ит тревожить главу клана по таким простым вопросам. Прошу прощения за резкость. Вот, возьмите.

Он поставил на стол что-то, напомнившее мне упаковку фишек для покера.

— Каждая работает сутки с момента активации. В пластинках, на которых начертаны руны, есть отверстие, можно носить на цепочке. Цепочка там же, в упаковке.

Я вернулся к столу и взял «фишки». Совсем другое дело! В моей улыбке, которую я послал ректору, было немало искренней радости. Ректор в ответ улыбнулся довольно кисло. Я его понимал. Самого постоянно коробит, когда начинают выделываться всякие «золотые мальчики». Но козырей у меня было не так много, а если я не выполню задания Натсэ… Нет, об этом даже думать не хочется! Может, где-то я и не прав, но, пока могу, буду исполнять все её желания, потому что мне самому так хочется.

***

Комната в общежитии почти не отличалась от той, что я оставил в Сезане. Ну а что ещё можно придумать для студентов? Разве что только окно было круглым, стены — зелёными, а в одном углу журчал питьевой фонтанчик. Придётся привыкать к журчанию…

Соседа пока не было, однако я встретил нескольких студентов в коридоре. Они с интересом смотрели на меня. Волосы у меня были тёмно-русые, не чёрные, как у правильного мага Земли, но ведь и не сине-зелёные.

Закрыв дверь своей новоприобретенной временной печатью, я уселся на кровать и достал зеркальце. Вдохнул, выдохнул… Пора работать.

Лореотис ответил сразу.

— Доложи обстановку, — потребовал он.

— Поступил в академию, всё нормально, — отчитался я. — Авелла жива?

— Минут пятнадцать назад была жива. Я водил её в туалет. Приятная девочка, но я не вижу для нее хорошего исхода…

Авеллу Кенса выводят в туалет на цепи… нет, это уже через край.

— Дай мне с ней поговорить, — сказал я. — Наедине.

— Мне это не нравится, — нахмурился рыцарь.

— Мне тоже. Поэтому я прошу тебя мне помочь. Я сделаю так, чтобы все были счастливы.

Он сомневался.

— Лореотис, я же обещал, что решу проблему с Талли? И я её решил. Поверь мне ещё один раз!

— Да уж, решил, — проворчал Лореотис. — Последствия твоего решения я до сих пор разгребаю. Ладно, у вас пять минут.

Он шел по коридору, изображение то и дело мелькало. Но вот, наконец, я увидел личико Авеллы. Сообразив, что на связи я, она тут же заулыбалась, хотя до этого выглядела испуганной. Она уже не стояла у стены, а сидела на моей кровати, прикованная лишь одной цепью за правую ногу.

— Мортегар, привет, — тихо сказала она, глядя в зеркальце.

— Лореотис вышел? — спросил я.

— Да, и вход закрыл. Мортегар, скажи правду, он меня убьёт?

— А ты хочешь жить?

Она кивнула.

— Очень-очень хочешь?

— Больше всего на свете, — заверила меня Авелла. — Что мне сделать?

Я глубоко вдохнул и изложил ей свой план. Улыбка сползла с лица Авеллы. Она молча смотрела на меня полными ужаса голубыми глазами.

— Извини, но больше я ничего не могу придумать, — пожал я плечами.

— Это невозможно, — прошептала Авелла. — Мама, папа… Они не захотят меня знать после такого.

— Они не узнают.

— Как я смогу утаить такое ?! Мне кажется, что с одного взгляда будет понятно…

— Авелла, — оборвал я её. — Не чуди. Ты не изменишься внешне. Ты всё так же будешь улыбаться и болтать. Может, не сразу, но будешь. Ты сильнее этого. Ты, может, сильнее вообще всего на свете.

Сам не понимал, что нёс, но, кажется, Авелла прислушивалась к моим словам.

— Что ты такое говоришь… Я очень слабая. Папа постоянно говорит…

— Чтобы прожить рядом с твоим папой столько, сколько прожила ты, и не разучиться улыбаться, нужны такие силы, какие ему и не снились.

— Не говори так! — Её глаза сверкнули. — Он хороший. И очень меня любит.

Ну, любит так любит. Кто я такой, чтобы рассуждать о любви?

— Он, наверное, не обрадуется, если ты исчезнешь навсегда. А твоя мама! Госпожа Акади с ума сойдёт от горя.

По щекам Авеллы потекли слезинки. Я чувствовал себя грязным оборванцем, который вломился в прекрасный храм и грубыми руками хватает всё подряд, плюёт на пол…